— Моя царица!
Лаша подняла глаза. Главная жрица Аллат вошла в комнату.
— Зачем ты беспокоишь меня сегодня?
Жрица старалась держаться сбоку, чтобы не стоять прямо перед царицей.
Всякий раз, когда та принимала ее, она садилась так, чтобы был виден только здоровый глаз. Если кто-то осмеливался смотреть ей в лицо, и особенно на большой изумруд, скрывавший слепой глаз, он приговаривался к смерти, так сильно было тщеславие царицы.
— Я пришла спросить тебя: что происходит с твоим царственным супругом? Народ Магны волнуется. Его импотенцию воспринимают как дурной знак.
Лаша не ответила. Закутавшись в шелк, украшенный драгоценными камнями, она сидела на троне, положив ноги на подушку, и неотрывно смотрела на мрачную тень, которая, казалось, подтрунивала над ней.
— Я пришла спросить: собираешься ли ты предоставить ему также и последнюю девственницу?
Царица вскочила.
— Что ты там несешь? — воскликнула она.
— Я говорю о последней девушке, — видимо, ее придерживают для особой цели.
Теперь Лаша смотрела прямо на жрицу, и та опустила глаза.
— В башне, — объяснила жрица, — держат молодую, очень красивую девушку, на долю которой, видимо, выпало особое предназначение. Никому не дозволено ее видеть.
— Откуда ты знаешь?
Жрица пожала плечами.
— У меня много друзей, моя царица. Среди тех, кто готовит пленнице еду, и тех, кто день и ночь охраняет ее камеру.
«И враги у меня есть, — думала она, — об уничтожении которых я позабочусь». Она завидовала власти Казлаха и надеялась, что эти сведения, за которые она заплатила высокую цену, — именно то оружие, которое ей нужно, чтобы устранить его.
— Кто упрятал ее туда? — спросила царица.
— Казлах, моя царица.
— Приведи ее ко мне, — тихо сказала царица Лаша.
— Ты не должна смотреть на царицу, — сказала главная жрица, подталкивая Селену вперед клюкой, — если взглянешь ей в лицо, тебя ждет смерть. Так что опусти глаза.
Селена прошла мимо придворных, толпившихся в проходе. Они с любопытством уставились на худенькую, неестественно бледную девушку, идущую рядом с главной жрицей. Она была скромно одета и совсем босая, длинные черные волосы свободно развевались по плечам и не были ничем украшены — явно заключенная, но она излучала какое-то спокойное достоинство.
Когда они вошли в королевские покои, у Селены вдруг перехватило дыхание. Она никогда не видела таких высоких потолков, таких огромных залов, таких массивных колонн. Перед троном ее толкнули на колени.
— Кто ты? — спросил ее резкий голос.
Селена уставилась в мраморный пол и хотела что-то сказать. Но язык ее не слушался.
— Говори, девочка!
— Селена, — ответила она.
Жрица слегка ударила ее.
— Говори: «моя царица».
— Селена, моя царица.
— Кто держит тебя взаперти в башне? — спросила Лаша и наклонилась вперед.
— Я н-н-н… — Селена прикусила нижнюю губу.
— Что с ней? — спросила Лаша.
Жрица снова шлепнула ее.
— Говори!
Исида, я прошу тебя, молилась Селена беззвучно. Освободи мой язык. Если это знак богов, не допусти, чтобы он принес мне неприятности.
— Ты осмеливаешься не слушаться? — Голос Лаши был ледяным.
Селена снова попыталась:
— Я…
— Ты решила со мной поиграть? Говори! Или я прикажу вырвать тебе язык.
Селена закрыла глаза и попыталась вызвать образ огня, но ее страх был слишком велик. Она видела лишь темноту. Потом она подняла руку к груди и нащупала око Гора под тканью одежды.
И вдруг она услышала добрый голос Андреаса. Не думай о том, что хочешь сказать, Селена. Сконцентрируйся на чем-нибудь другом. Тогда слова придут сами.
Все еще глядя в пол, Селена увидела лицо Андреаса. Она не отрываясь смотрела на его образ. Она вызвала его сюда, к себе, и заставила улыбнуться и почувствовала себя защищенной его любовью.
— Я н-не зн-наю, кт-то д-держ-жит м-мен-ня вз-за-перт-ти, моя царица.
— Ты одна в камере?
— Д-да, моя царица.
— К тебе кто-нибудь приходит?
— Да, м-моя царица. М-мужчина.
— И что он делает, когда приходит?
— Он з-задает вопросы, м-моя царица.
Царица замолчала, словно ответ Селены удивил ее. Селена поежилась. Холод мраморного пола пробирался вверх по ногам.
— И что это за вопросы? — спросила королева.
— Про болезни и лекарства, которыми их лечат.
— Про болезни и лекарства? А почему он спрашивает именно об этом?
Селена заколебалась. Она боялась, что может дать неверный ответ и ее накажут за это.
— Потому что я целительница, — выговорила она наконец.
Царица опять погрузилась в молчание. Страх Селены рос с каждой минутой.
— Когда тебя привезли сюда? — спросила наконец царица.
— В августе, моя царица.
— Тебя привезли одну или вместе с другими женщинами?
— Вместе с другими.
В третий раз наступило молчание. Селена начала дрожать. Почему ее привели к этой странной женщине? Ее держали взаперти тайно. Почему? Накажут ли теперь этого человека и ее, Селену, заодно? Голос женщины выдавал гнев. Неужели теперь ее отдадут солдатам?
Селена сконцентрировалась на образе Андреаса и нашла утешение в улыбке любимого.
Женщина снова заговорила:
— Ты говоришь, что приехала в августе. А не спрашивал ли когда-нибудь этот мужчина, который все время приходит к тебе и задает вопросы, о средстве от лихорадки?
— Да, моя царица.
— У ребенка?
— Да, моя царица.
— Что ты посоветовала ему?
— Я сказала, что температуру можно сбить напитком Гекаты.
— Это лекарство пьют?
— Да, моя царица.
Голос царицы стал еще резче:
— Приведите Казлаха!
Селена осталась стоять на коленях. Жрица все еще стояла у нее за спиной, а царица сидела на своем троне и молчала. Селена дрожала от слабости и пыталась мысленно перенестись в более надежное место.
Тут распахнулась дверь зала, и при звуке голоса, который услышала Селена, кровь побежала быстрее по ее жилам.
— Да, моя царица, — заговорил этот человек, мучитель Селены, — я держал эту девушку в башне взаперти. Узнав, что она немного разбирается в целительстве, я счел необходимым упрятать ее ненадолго в камеру.
— И скрыть ее от царя, которому она была предназначена.
Сердце Селены готово было выскочить из груди. Так вот в чем было дело! Она была предназначена для царя. А теперь эта женщина позаботится о том, чтобы ее незамедлительно к нему доставили.
— Мне показалось, у царя было достаточно девственниц, моя царица. Я думал о принце.
— Так, значит, лекарство было не твое?
— Иного я и не утверждал, моя царица.
— Откуда у тебя было это средство? Она сказала тебе, как его готовят?
Казлах поколебался минуту, а когда он вновь заговорил, казалось, что он нервничает.
— Настойка была в том ящике, который мне доставили вместе с девушками.
Селена вскинула голову:
— Мой ящик с лекарствами! Так он не остался в пустыне. Он у тебя!
— Тихо!
— Он мой. Ящик мой. — Селена вскочила на ноги. — Вот почему ты задавал мне все эти вопросы!
— На колени, — зашипел Казлах и хотел схватить ее за руку, но Селена ускользнула.
— Ты должен мне его вернуть! — закричала она возбужденно. — Это единственное на всем белом свете, что у меня осталось!
— Успокойте ее, — приказала царица.
Селена извивалась и отбивалась от рук, пытавшихся схватить ее.
— Моя царица! — закричала она и посмотрела царице прямо в глаза. — Ты должна меня выслушать. Этот ящик… — Широко распахнув глаза, она вдруг замолчала.
Царица сидела как богиня на золотом троне. С ее головы свисала тысяча черных косичек, украшенных золотыми бусинками. Ее руки скрывались под сверкающими браслетами и кольцами. Казалось, плечи ее согнулись под тяжестью цепей, усыпанных драгоценными камнями, и ожерелий. На голове ее красовалась диадема из розовых сапфиров. И она была одета в шелковые одежды! Селена едва могла поверить. В Антиохии фунт шелка стоил столько же, сколько фунт золота, там никто не тратил шелк на одежду.
Но больше всего Селену поразило лицо королевы.
Это не было человеческое лицо.
Оно было белым, как мел, губы же были красными, как кровь. Щеки припудрены золотой пылью, а впадины под ними зачернены. А глаза! Правый обрамляли черные стрелки, верхнее и нижнее веки были зелеными. Другого глаза не было. На его месте сверкал огромный изумруд в золотой оправе, державшийся на тонких золотых нитях. Селена уставилась на королеву.
Чья-то грубая рука снова бросила ее на колени, и кто-то зашептал:
— Ну все. Теперь ты покойница, потому что ты посмотрела царице в лицо.
— Почему ты так уставилась? — спросила царица Лаша.
— Твой глаз, моя царица, — сказала Селена.
Сдавленный крик ужаса пролетел по рядам собравшихся.
— Ради всех богов, — пробормотал кто-то, а потом над залом повисла ужасная тишина. Даже Казлах, казалось, онемел от страха.
— Что с моим глазом? — Голос царицы был ледяным, лицо ее было похоже на мраморную маску.
— Моя мать была египетской целительницей, моя царица, посвященной в древнейшие тайны этого искусства. Многие в Египте страдают от глазных болезней, это все знают. Моя мать знала много способов и возможностей лечения.
Тело царицы, прежде будто оцепеневшее, слегка шевельнулось. Она слегка наклонилась, так что огонь драгоценных камней, украшавших ее, бросал отблески на стены и потолок.
— Какое такое лечение? — спросила она.
— Лечение слепоты. В некоторых случаях слепоту можно излечить.
— И как это делается?
— С помощью иглы.
Царица Лаша все еще сидела на троне как статуя, а придворные едва осмеливались дышать от страха. За стенами дворца ноябрьская буря вздымала серую реку, бросая ее на хрупкие ветви королевской ивы на берегах.
Селена высоко держала голову и смотрела на царицу. Что она такого сделала? Она только сказала правду. Мера учила ее, что искренне сказанное правдивое слово не может причинить вреда.