Наконец царица произнесла три коротких слова, которые подействовали на придворных как гром среди ясного неба.
— Ты меня вылечишь.
Селена ужаснулась:
— Моя царица, я не уверена, что твоя слепота — из тех, что поддаются лечению. Существуют болезни, с которыми самый лучший врач ничего не может поделать.
Но царица уже приняла решение.
— Ты спасла жизнь моему сыну. Теперь ты вернешь мне зрение. Приведите звездочета, — резко крикнула она, — он должен прочесть знаки.
— Но, моя царица, — настойчиво продолжала Селена, — даже если операция поможет, полностью зрение не вернется.
— Видеть я могу, — возразила царица, — моим здоровым глазом. А второй глаз обезображен. Это ты и исправишь. Ты позаботишься о том, чтобы мне не пришлось его больше прятать. А теперь иди и подготовься.
Когда Селена выходила, Казлах шепнул ей:
— Теперь ты узнаешь. У меня ты была в безопасности, но твоя заносчивость приведет тебя к смерти.
22
— Мне нужен огонь из храма Исиды, — наказала Селена рабыне, которую дали в ее распоряжение.
Немая рабыня знаками дала ей понять, что Исиду в Магне не почитают, и показала на серп луны, символ Аллат, висевший у нее на шее.
— Тогда принеси огонь вашего бога.
Селене стоило невероятных усилий, чтобы сделать все необходимые приготовления. Она так нервничала, что у нее тряслись руки.
Это мог быть только знак богов! Знак того, что они освободят ее из этого заточения и укажут путь к свободе. Ее молитвы услышаны! Вернуть человеку зрение — значит, совершить великое чудо! Селена не сомневалась, что царица вознаградит ее за это.
«Я попрошу свободу, — думала она про себя, когда мыла руки и готовила иглы и медикаменты. — Я попрошу, чтобы меня отвезли на дорогу в Антиохию, и я смогу вернуться к Андреасу».
У Селены стало так радостно на душе оттого, что она сможет наконец покинуть это место, этого человека, который мучил ее три месяца. От возбуждения девушка с трудом могла сосредоточиться на работе. Но она знала, что должна взять себя в руки, потому что свободу ей подарят лишь в том случае, если операция пройдет успешно.
А Селена еще никогда не делала подобных операций.
С нежностью потрогала она пузырьки в ящике, каждый из них был для нее как вновь обретенный друг: бутылочка с тимьяновым маслом, маленький мешочек с корнями одуванчика, драгоценные цветки лаванды, высушенные и сложенные в деревянной коробочке.
Теперь она знала, что все травы, которые Казлах показывал во время своих визитов, были взяты из ее собственного ящика, просто она не узнала в них именно те травы, которые сама с любовью собрала и сохранила. Листья козельца везде одинаковы, и когда Казлах показал их и спросил, для чего они используются, Селена сказала:
— Его используют для компрессов при резаных ранах и ожогах. — Объясняя, она не знала, что говорит о листочках того растения, которое собирала и обрывала собственными руками.
Когда рабыня вернулась из храма со священным огнем, Селена наполнила водой кубок и нагрела его на этом огне. После того как вода закипела, она бросила туда семян фенхеля.
— Святой дух фенхеля, яви свою целебную силу в этом чае, — сказала она и отставила кубок в сторону, чтобы остудить чай. Он понадобится ей только после операции, чтобы промыть глаз и предотвратить воспаление.
Она взяла в руки иглу. Ей еще не приходилось работать с ней, хотя она не раз помогала Мере, когда та удаляла пациенту катаракту. Задумчиво смотрела она на длинную, тонкую иглу, лежавшую у нее ее ладони, легкую, как крыло мотылька, и в то же время тяжелую, как стены этого дворца. Этим тончайшим инструментом из твердой бронзы она либо вернет королеве зрение, либо убьет ее.
Селена положила иглу рядом с огнем. Если ее рука будет тверда и уверенна и операция пройдет успешно, то скоро она уже будет на пути домой. Но если она сделает ошибку, то будет обречена.
Селена подняла руку к груди и прижала к оку Гора. Если я и вправду послана богами, думала девушка, пусть они сегодня вечером ведут мою руку. Вы не могли послать меня сюда, чтобы оставить здесь умирать. У меня есть предназначение. Я должна вернуться к Андреасу. А для этого путь к свободе должен быть для меня открыт.
Селена снова взяла в руку иглу и ввела ее в пламя огня.
— Святой дух огня, — пробормотала она, — очисти эту иглу и прогони злых духов, приносящих болезнь и смерть.
Девушка закрыла глаза и собрала все свои душевные силы, чтобы направить их в руки. Ей казалось, будто она родилась во второй раз, будто все время заточения было только дурным сном, всего лишь подготовкой к тому, что ждало ее впереди.
И вдруг Селена поняла, что эти три месяца и были ее посвящением, которое она с матерью должна была пройти высоко в горах у Антиохии. Теперь она поняла, что боги привели ее в этот дворец, чтобы подготовить к последнему ритуалу: ей предстояло впервые в жизни совсем одной, без посторонней помощи, проявить свое искусство, которое она до сих пор изучала. Теперь никто не мог ее поддержать, ни Мера, ни Андреас. Это был шаг к независимости, к самостоятельной целительской деятельности.
— Это называется катаракта, — сказал Казлах гнусавым голосом, когда Селена вошла в спальные покои, — это пелена на зрачке, которая мешает глазу видеть.
Царица жестом заставила его замолчать. Зрение ее не волновало, она достаточно хорошо видела здоровым глазом. Что ее беспокоило, так это ужасная пленка, с годами становившаяся все больше и больше и закрывавшая ее прекрасные глаза уродливым бельмом. Тогда-то она и начала носить изумруд, и никто, даже царь Заббай, с тех пор не видел ее глаза. Сейчас он, оставшись неприкрытым, неподвижно смотрел в потолок.
Селена подошла к роскошной постели царицы и поставила на стол свой ящик. За ней проследовала рабыня со священным огнем в руках.
— Мне нужна вода и мыло, — произнесла Селена.
— Зачем? — грубо спросил Казлах.
— Вымыть руки.
Он недоверчиво посмотрел на нее.
— Таков египетский обычай, — объяснила Селена.
— Принесите ей все, что она просит, — резко приказала царица.
Селена открыла ящик с лекарствами.
— Не принесет ли кто-нибудь кубок вина для царицы?
Из множества сосудов в ящике она вытащила маленький кувшинчик и поднесла к свету, чтобы прочитать надпись. На глиняной стенке был вырезан знак красавки, а под ним — символ зла — предупреждение, что содержимое кувшинчика — смертельный яд.
Когда принесли вино, Селена влила несколько капель из кувшинчика в маленькую медную воронку, заткнутую пробкой, и подняла ее над кубком с вином. Собравшиеся вокруг молча наблюдали за тем, как Селена твердой рукой держала воронку над вином, но ничего не происходило. Наконец на конце воронки образовалась капля и упала в вино. Селена стояла неподвижно и, не отрываясь, смотрела на воронку. Еще одна капля появилась и упала. И наконец, третья.
Она быстро убрала воронку и вставила ее в кувшинчик с вытяжкой из красавки, чтобы не потерять драгоценные остатки снотворного. Потом она взяла кубок и слегка взболтала его, чтобы снотворное хорошенько смешалось с вином. Еще в раннем возрасте Мера научила ее осторожному обращению с ядом красавки — если употреблять ее в небольших дозах, она приносит сон и действует как обезболивающее, но одной лишней капли достаточно, чтобы убить человека.
Селена протянула кубок одной из горничных царицы:
— Дай это выпить царице.
Но прежде, чем горничная успела взять кубок, его схватил Казлах.
— Что это? — спросил он.
Селена посмотрела на этого человека, который многие месяцы подряд приводил ее в ужас. Больше этого никогда не случится.
— Это тайна, — ответила она и заметила, что он застыл от изумления.
— Дай мне кубок, — приказала царица, с нетерпением ожидавшая операции. Эта девочка спасла жизнь ее сыну, она доверяла ей.
И все же, когда Селена увидела, как царица пьет, ее неожиданно охватил страх. Холодный, как лед, он поднимался вверх по рукам и ногам, когда вдруг с диким ужасом она осознала, что собирается сделать. Занимаясь приготовлениями, она видела перед собой лишь дорогу в Антиохию, которая приведет ее к Андреасу, но теперь, когда веки королевы уже начали тяжелеть, а голова ее опустилась на подушку, она поняла, что речь действительно идет о жизни и смерти.
Что будет со мной, если я не справлюсь? Она бросила взгляд на Казлаха, который стоял, стиснув зубы так, что его тонкие губы побелели от злости. Что, если в наказание меня опять отдадут этому человеку?
Селена закрыла глаза и сконцентрировалась на том, чтобы представить себе свою правую руку с иглой, совершающую точные и верные движения на зрачке царицы. Она пыталась представить себе, как ее мать делала подобные операции. Игла могла причинить вред, если совершить ошибку. Она могла проколоть оболочку глазного яблока, что привело бы к вытеканию глазной жидкости и совершенно погубило бы глаз, она могла задеть кровеносный сосуд, и тогда открылось бы кровотечение, которое невозможно остановить, и, что еще хуже, она могла проникнуть слишком глубоко и задеть чувствительное дно глаза, что привело бы к мгновенной смерти царицы.
Селена задрожала. Она сжала кулаки, изо всех сил стараясь сохранить самообладание. Если она хочет, чтобы операция прошла успешно, ее рука должна быть твердой. Но чем больше она старалась успокоиться, тем больше угасал ее огонь.
— Чего ты ждешь? — спросил Казлах, стоявший позади нее.
Селена глубоко вздохнула и взяла иглу. Она медленно подошла к спящей царице. Теперь, вблизи, она видела следы, которые годы выгравировали на этом напудренном лице, глубокие морщинки, которые тщеславная Лаша так хорошо умела скрывать. Она положила левую руку на холодный лоб царицы и очень осторожно большими пальцами открыла веки больного глаза. Он слепо уставился на нее, глаз, который когда-то был красивым, а теперь закрытый мутной пеленой.
Процедура удаления пленки была проста — нужно было нажать острием иглы на глазной хрусталик, пока он не отделится и не погрузится обратно в прозрачную жидкость. Все это не представляло особой сложности, здесь нужна была только ловкая рука, ведущая иглу. У Меры были годы тренировки и опыта. Селена же никогда и в руках не держала такой иглы.