– Сервиз фирмы «Фостория», – пояснила она. – Это самая старая вещь, имевшаяся в нашем доме – еще со времен деда и бабки, – и я уже успела найти три почти целых тарелки – из шестнадцати.
– Позвольте, я помогу вам. – Он потуже связал на затылке концы платка и уселся на корточки подле нее.
– Здесь еще должны быть бокалы, чашки и блюда, – сказала она. Извлекая из пепла обугленную чашку, она вздохнула. – Гарри в больнице – у него приступы удушья из-за дыма, а мой муж сломал себе ключицу, когда помогал пожарным. Нам не особенно часто улыбалась удача, а вот теперь у нас нет и дома.
– Мне очень жаль.
– А ведь я не из тех, кого сильно волнует материальное обеспечение их семьи, вам понятно? Но эти тарелки... – Она сокрушенно покачала головой. – Они словно успели стать частью самой меня. Это все, что у меня осталось от родителей отца.
Какое-то время они молча работали рядом, а потом Крис, чьи руки изрядно почернели от сажи, сказал:
– Я жил в одном из этих домов, когда был маленьким мальчиком.
– Тогда, когда здесь была вода, не так ли? – безразлично спросила она. – Тогда, когда Долина Розы не была адом на земле? – Она встряхнула, волосами, с которых слетели хлопья пепла. – Мы уедем отсюда, как только моего сына выпишут из больницы. Я искренне любила это место. Я попала сюда, когда мне было шестнадцать лет, и оно показалось мне раем. И вот теперь я хочу лишь одного: убраться отсюда как можно дальше. – В глазах се заблестели слезы.
– Возможно, и здесь скоро станет не так уж плохо, – осторожно возразил он.
– Да уж непременно, особенно с этим турком, которого мы заполучили в мэры.
– Ну, в ноябре будут новые выборы, – скривившись под маской, сказал Крис. В обзорной статье, недавно напечатанной Сэмом Брага в журнале «Долина Розы», граждан предупреждали, что нынешние события с Крисом Гарреттом в качестве мэра должны заставить их весьма серьезно отнестись к предстоящим выборам. Крис целиком был с ними в этом согласен.
– До ноября еще надо ухитриться дожить, – сказала женщина, вынув из пепла осколок тарелки и опуская его в свою коробку.
Крис умолк, радуясь тому, что его невозможно опознать, благодаря накинутому на лицо платку. Через какое-то время его пальцы наткнулись на что-то, и он осторожно извлек свою находку из-под наваленных сверху обгорелых деревяшек. Это было блюдо из «Фостории» – большое и тяжелое, оно даже под слоем копоти выглядело красиво.
– Взгляните, – сказал он, поднимая свою находку. Увидев ее, женщина всхлипнула, и на ее глазах снова показались слезы.
– Я даже и не мечтала, что оно может остаться совершенно целым. – Она с благоговением взяла блюдо у него из рук и с благодарностью затянула ему в глаза. – Благодарю вас. Это моя первая радость за много дней.
ГЛАВА 12
Кармен сидела на кухне над половинкой грейпфрута, сладкой булочкой, чашкой кофе и просматривала пачку счетов. Она уже несколько недель не отваживалась заглянуть в них. Ничего особенного в них и не было: страховка, телефон и, безусловно, вода. И все же она с трудом сможет расплатиться по ним. О пластической операции теперь не может быть и речи. Кармен собиралась было обратиться с просьбой о прибавке к жалованию, но теперь, когда ей стало известно, что ее держат на службе лишь из жалости, она и не подумает об этом. И если, не приведи Господь, в «Новостях» ей укажут на дверь, ей останется лишь заложить Шугабуш. У нее просто не будет иною выхода. Эта мысль вызвала в ней смятение. Шугабуш был последним ее достоянием.
Она совершенно не имела представления, о чем будет говорить в нынешнем выпуске новостей. Никаких новых сведений о Джеффе Кабрио, ни словечка, которое она могла бы вплести в сотканную ею паутину легенды об этом человеке. Она было предложила обратиться к трудностям, с которыми из-за засухи столкнулись нелегально проживающие в каньоне эммигранты, но Деннис Кетчум запретил ей как-либо касаться этой темы.
– В настоящее время они отнюдь не вызывают у горожан интереса, – сказал он. – У всех достаточно своих проблем, над которыми они ломают голову.
Кармен по-прежнему не запирала на замок устроенные вне дома краны, делая это вот уже многие годы. Она прекрасно знала, что каждую ночь сюда приходят обитатели каньона, чтобы хоть немного умыться и набрать воды для хозяйства. Она регулярно находила оставленные возле крана несколько мелких монет в уплату за воду, но никогда не прикасалась к деньгам, заработанным с таким трудом. В былое время она знала их всех по именам, знала все об их жизни и о перенесенных ими бедствиях. Она давала им работу в саду и кормила в своей кухне. Одной из них могла оказаться она сама или же кто-то из ее семьи – эта мысль никогда не покидала се. Нынче их стало слишком много, чтобы помнить всех но именам и интересоваться историей каждого, однако Кармен по-прежнему предоставляла им возможность пользоваться своей водой. Да она и в самом деле не могла бы ничего предложить им сверх этого.
Итак, тема рабочих из каньона не вызвала энтузиазма, и Кармен больше ничего стоящего не приходило в голову. Придется съездить на место последних пожаров, может, там удастся что-нибудь найти. «Пожарный репортаж Кармен Перес». Ее просто коробило от этих слов.
Позавтракав, она облачилась в джинсы и белую блузку с длинными рукавами и уже выходила из дверей, когда из-за угла дома показался Джефф Кабрио.
Он увидел ее и тут же замер на месте, словно боясь приблизиться.
– В моей гостиной неисправны жалюзи, – сказал он. – У вас не найдется запасных?
– Вы не могли бы потерпеть до вечера?
– Сейчас я все равно направляюсь на склад, где пробуду целый день, – кивнул он.
Они вместе шли к своим машинам, по-прежнему держась на некотором расстоянии.
– Итак, Джефф, – сказала она, – как насчет интервью?
– Нет, спасибо.
– Я слышала, вы весьма интересный парень.
– Люди думают всегда то, что они хотят думать, – глядя в сторону каньона, отвечал он.
– И верят всегда в то, во что хотят верить. Похоже, я одна подозреваю вас в шарлатанстве.
– Было бы глупо думать иначе на вашем месте.
– Вы опасны?
– Что вы имеете в виду? – Он чуть повернулся к ней, но смотрел по-прежнему куда-то в сторону.
– Я имею в виду, надо ли мне вас опасаться? Ведь я намерена приложить все силы к тому, чтобы разгадать вашу загадку.
– Ну тогда, я полагаю, меня можно считать человеком, которого надо опасаться.
– Где вы работали до этого?
– И вы действительно ожидаете, что я отвечу на ваш вопрос? – улыбнулся он.
– Кого вы облапошили перед тем, как объявились здесь? Кого-то одного или позади вас остался город, полный обманутых людей? Вы посулили им дождь, или нефть, или неслыханный урожай, или дома для бездомных и работу для безработных?
– Кармен, – сказал он, – я не в силах описать тот ужас, который вызывают у меня ваши шуточки.
– На вашем автомобиле номера Огайо, – сказала она, взглянув на его «сааб» – Вы приехали оттуда?
– Возможно.
– Прекрасно, значит, вы из Огайо. Вы женаты? У вас есть дети?
Он открыл дверцу своей машины и впервые взглянул ей прямо в лицо. Его синие глаза потемнели от гнева.
– Кончайте это, Кармен. Мне не нравится стиль вашей работы. Мне не нравится то, как вы суете свой нос в чужую жизнь.
– Крис сказал, что вы инженер по окружающей среде. Где вы получили образование?
– Я бы хотел, чтобы вечером жалюзи были в порядке, будьте так добры. – Он уселся в машину, но Кармен ухватилась за дверцу.
– Послушайте, скажите мне хотя бы, где вы родились? Это не может быть для вас слишком много.
Он вздохнул, обернувшись в сторону своего коттеджа.
– Спрингфилд. Теперь я могу уехать? Замолкнув на мгновение, она подумала, что его ответ был всего лишь отговоркой, от которой ей будет мало проку.
– Какой Спрингфилд? – спросила она. – Город с таким названием есть почти в каждом штате.
– Хм-м-м, – он скривил губы в своей полуулыбке. – А ведь и правда есть!
Она стояла, глядя, как он выруливает со стоянки. – Спрингфилд. Огайо? Иллинойс? Конечно, он мог и солгать, но теперь у нее была хоть какая-то зацепка.
Поздним вечером того же дня Кармен отнесла в его коттедж запасные жалюзи. Они были почти такими же старыми, как и сами эти постройки, но давали достаточно защиты от комаров и бабочек. Москитов в Долине Розы не водилось.
На ее стук никто не отвечал, и она обернулась было в сторону автомобильной стоянки, но ее закрывало здание усадьбы. Она толкнула дверь. Та оказалась незапертой, и, войдя в гостиную, Кармен почувствовала возбуждение оттого, что проникла в его дом, где ее окружают предметы, которые могут выдать его прошлое. Это нельзя считать нарушением закона, твердила Кармен про себя, ведь она хозяйка этого дома, а он ее арендатор, и ему нужны жалюзи.
Лишь подойдя к заднему окну гостиной, она услыхала журчание воды. Он был в душе.
На мгновение она застыла, не выпуская из рук жалюзи. Глаза ее скользнули по комнате и остановились на маленьком столике в углу. На нем лежал раскрытый бумажник, как раз возле старинной лампы с чугунной подставкой.
Она кое-как закрепила жалюзи на оконной раме, а потом шагнула к столику. Бумажник, сделанный из темной кожи, был затерт почти до дыр. Его водительские права были вставлены в отдельный пластиковый кармашек и первыми бросились ей в глаза. На фотографии он выглядел гораздо более бледным, чем сейчас, на щеках темнела двухдневная щетина, а выражение полуприкрытых глаз было совершенно пустым. Хотела бы она, чтобы Крис взглянул на эту физиономию. Он бы тогда ни минуты не сомневался, что этот тип – самый настоящий преступник.
Права действительно были выданы в Огайо. Она постаралась запомнить адрес – 500 Кения-стрит, Колумбия, – и дату его рождения – 3 – 12 – 56.
В душе все еще шумела вода. Если бы она захотела, она успела бы обыскать бумажник. Ее сердце билось какими-то странными толчками в одном ритме с шумом бегущей воды. Не забыть бы напомнить ему о том, что он слишком долго льет на себя воду. Ведь он из Огайо. Ему не понять, почему надо выключать душ на то время, пока он намыливается, а потом включать его снова. Если так пойдет дальше, он выльет на себя весь ее лимит.