Ничего?..
Он приказал катеру: прозрачность. Стены на секунду помутнели, потом растаяли.
Жёлтая звезда, маленький полумесяц планеты, с одной стороны освещаемой ею, и гигантская пирамида – очередная кластерная станция в стадии постройки. Рядом – несколько пирамид поменьше. Секторальные. Что-то их много…
Мимо катера плыли слабо светящиеся сегменты строящейся станции, какие-то быстрее, какие-то медленнее. Планета оказалась далеко. Скорее всего, катер вышел в какую-то иную точку, которая располагалась на порядочном удалении от неё… точнее сказать, катер сюда выводил не Ри. Его сюда поместили те же, кто его сюда пропустил.
Уж будем всё-таки честными, Ри Нар ки Торк. Будем честными.
От тебя действительно ничего не зависит.
– А ты постарел, – заметил голос за его спиной. – Не хотела бы я жить такой жизнью, пилот. Или уже не пилот?
Ри обернулся настолько резко, что едва не свалился с ложемента на пол.
Самту-ки стояла у стены и с интересом разглядывала его.
Она была очень похожа на египтянку (в прошлый раз Ри её облик ни с чем связать не смог, нынешних ориентиров тогда не было и в помине). Идеальная фигура, длинные чёрные волосы, абсолютно прямые, без блеска; миндалевидные тёмные глаза, прямой нос; руки, сложенные на груди крест-накрест, тонкие длинные пальцы… Белое простое платье – прямой силуэт, никакого украшательства.
– Думаю, такой облик тебя устроит. – Она продолжала разглядывать Ри. – Он не хуже и не лучше любых других. Ни о чём не говорит, но для короткого разговора вполне сгодится. А разговор у нас с тобой будет действительно недолгим, Ри.
– Ты откажешь, – полуутвердительно сказал он.
– Ну почему же. – Она слабо пожала плечами. – Не откажу. Ты хочешь услышать правду?
Ри кивнул.
– Да, мы действительно содержим у себя то, что Эрсай называют дополнительным фондом. У нас избыток энергии, её нужно использовать, а дополнительный фонд для этой цели замечательно подходит. Эрсай иногда привозят новых ждущих в этот фонд, всё верно. Тебя что-то смущает?
– Да, – Ри напрягся. – Эти ждущие не давали своего разрешения…
– Какая разница? – Кажется, она слегка удивилась. – Не давали? И что с того?
– Как это что с того?! Если живое существо умерло, никто не вправе распоряжаться…
– Этика, – Самту-ки сморщила нос. – Глупости, Ри. Глупости. Если бы каждый разумный выбирал, когда ему рождаться, этой вселенной бы вообще не было. Поэтому – глупости. И ты сам это понимаешь.
–Но…
– Вы сейчас входите в задачу, – Самту-ки словно не заметила, что он хотел возразить. – Задача действительно достойная. Не будь её, ты бы тут не оказался.
– Какая задача? – опомнился Ри.
– О… вам ещё предстоит её сформулировать, – она усмехнулась. – На это уйдёт много времени. Сейчас неважно. Да я и не знаю, не смотри на меня так. Я не играю с тобой в загадки, я же не какое-то унылое всемогущее существо из сказок, которые изучал Ит. Кстати, он до сих пор изучает сказки?
– Нет. Он… он был агентом Официальной службы, но потом…
– Агентом? – На её лице появилось сочувствие. – Бедный… Впрочем, ты не лучше. Мне ужасно жаль, Ри, что с вами так получилось. Может быть, если бы я знала что-то сверх того, что мне положено, я бы не отдала ваши материалы тому Эрсай, который тогда за ними пришёл. Подождала бы другого.
– Не понимаю, – признался Ри.
– И не надо. – Она покачала головой. – Это всё тоже тлен. Ри, я тебя хочу попросить только об одном, прежде чем отдать тебе все три материала.
– Два, – поправил Ри.
– Три, – возразила она. – Три, конечно. Скажи мне…
– Самту-ки, два материала, – повторил он. – Фэб всегда был противником воссоздания, он бы не хотел…
– Могу повторить – если спрашивать каждого, что он хочет, получится очень плохо, – строго сказала она. – Я не гарантирую, что всё будет хорошо. Мне велели отдать три материала. Я отдам три.
– Кто велел?
– Тот, кто имеет на это право, – строго ответила она. – Но угадать ты всё равно не сумеешь. А я не скажу.
– Но почему?!
– Потому что я не хочу. – Она улыбнулась. – Потому что тебе не нужен ответ, Ри Нар ки Торк. И ещё потому, что до некоторых ответов надо доходить своим умом, а не чужим, и уж точно не вопросами, которые задаются не там и не тому. Так вот, теперь моя очередь, если ты не возражаешь.
– Я слушаю, – Ри вздохнул.
– Скажи мне – почему? Из-за чего, Ри? Что ты чувствуешь?
Он опешил.
– В смысле?
– В чём принципиальная разница – между тем, что было там, и тем, что ты видишь здесь и сейчас?
–Настоящее, – выдохнул он. – Там… оно настоящее. Живое. Когда стоишь в прихожей и слышишь шаги по каменной лестнице, а потом щёлкает замок, и она входит в дом. Ставит мокрый зонтик в кольцо-подставку, снимает туфли, на каблуке маленький жёлтый листик… вешает на вешалку свой светлый плащ, а потом подходит, и я её целую – а щека мокрая и пахнет осенним ветром и дождём, через который она шла ко мне, шла от самого от канала… и волосы тоже влажные, и осень… а на кухне горит свет, и мальчишки слушают радио и смеются. А мы стоим в обнимку в прихожей и не можем оторваться друг от друга, потому что я в сбывшейся мечте, и она – в мечте, и мечта вокруг нас, и её можно потрогать руками, можно пройти по ней, можно распахнуть окно – и мечта окажется за ним, можно проснуться ночью и послушать, как мечта дышит рядом, и…
Он резко вздохнул, замолчал.
– Продолжай, – потребовала Самту-ки.
– Потому что там – реальность. А тут, сейчас, – морок. Мертвый морок, в котором нет ничего живого и стоящего. Потому что я, видимо, стал слишком стар для того, чтобы презреть одно прикосновение в угоду… какой-то задаче. Потому что невозможны никакие задачи, когда вместо дома и сердца у тебя – дыра. Когда некого любить…
– Суть Бога в том, что существо, имеющее душу, не может находиться вне любви, – Самту-ки, склонив голову, смотрела на него. – Но только ли о той любви ты говорил?..
– Всё вместе, – покачал головой Ри. – Квинтэссенция. Это был живой мир – для нас. Я не могу объяснить иначе.
– А все остальные… вся твоя семья, они бы смогли подтвердить твои слова?
– Семья? – тупо переспросил Ри.
– Ну да, семья, частью которой ты являешься. Или ты слишком горд, чтобы назвать братом человека, который два года подряд не давал тебе прыгнуть с крыши, из-за того, что у него двойная генетическая форма?
Ри почувствовал, что у него от гнева начинают трястись руки.
– Нет. Я не слишком горд. Я просто не называл это никак… мы так жили, так получилось, и… в общем, так получилось, да. – Он осёкся. – Но не надо говорить так больше. Что до вопроса – да, конечно. Они бы все подтвердили, я не сомневаюсь.
– Конечно, не сомневаешься. Собственно, именно это я и хотела от тебя услышать…
– Ага. А также вставить мне в душу ржавый гвоздь и немножко там поковыряться, да? – зло спросил Ри.
– Это было нужно тебе самому. Ты до сих пор сомневаешься в том, что делаешь. И в своих силах. Ри, пойми. – Она сделала шаг вперёд. – Надо слушать себя. Ты же знаешь, что твоя душа сейчас права – так откуда сомнения?
– Всё стало слишком сложно, – Ри поник. – Я… я запутался. И ребята тоже. И сил совсем нет, ни на что.
– Не опускай руки, – посоветовала она. – Что бы ни происходило с вами, Ри, не опускай руки! Не сдавайся! Ты редкая птица, Ри, и они – редкие птицы, которые…
– В здравом уме не долетят до середины Днепра, – пробормотал Ри.
Самту-ки рассмеялась.
– И это тоже, – подтвердила она. – Как хорошо, что я не пророк и ничего не знаю, но я рада, что сейчас могу тебе немножко помочь. Бери материалы и отправляйся на Окист. Про это я могу сказать почти на сто процентов – должно получиться.
– Деньги, – Ри покачал головой. – Материалы – это очень хорошо, но на что…
– Ты не понял? – Она удивилась. – Материалы я отдаю в полном комплекте: сам материал, энергия для воссоздания, расходы. В ваших единицах… ну да, полмиллиарда единиц на каждую базу. Иначе это было бы лишено смысла.
Ри потрясённо молчал.
– Что-то опять не так? – с удивлением спросила Самту-ки.
– Всё не так, – признался он.
– Ах, да. Бог из машины, верно? Бесплатный сыр? Кошки, которые родятся задаром? Ты про это?.. Хорошо, но теперь давай серьёзно. Во-первых, сыр не бесплатный. Расплата будет, и она займёт очень долгое время. Всю вашу последующую жизнь, если быть точной. Во-вторых, вы уже внесли аванс, да такой, что даже если бы не было расплаты, его бы с лихвой хватило. В-третьих…
– Аванс – это наша работа во время реакции Блэки? – уточнил Ри.
– О, нет. Конечно, нет. Сейчас это тоже неважно. Так вот, в-третьих, как я уже говорила, ты редкая птица, Ри, и поэтому мне тоже… интересно, во что это выльется. А в-четвёртых…
– Ещё и «в-четвёртых»?!
– Да. В-четвёртых, богов из машины в твоей жизни больше не будет. Можешь не ждать. Это последний раз, Ри. В этой жизни – точно последний. Учти, больше никто и никогда не придёт к тебе на помощь – вот так. Не потому, что вы хороши или плохи, а потому, что вам был дан этот единственный шанс. Другого просто не будет.
– Этого бы тоже не было, если бы…
– Если бы вы потеряли веру. Но вы всё-таки не потеряли её, сумели поверить – поэтому ты здесь. Второй и последний раз.
Рядом с ложементом возник небольшого размера предмет – длинная плоская коробка тёмно-фиолетового цвета с надписью на крышке. Символы были знакомые, но почему-то в слова они не складывались. Как Ри ни старался прочесть, что там написано, слова разобрать не удалось. Получалась какая-то несусветная абракадабра.