Их, разумеется, ждали. Марк проводил Берту и Ри в специальную комнату для переговоров, расположенную на первом этаже ближнего здания, и удалился, пояснив, что на этих переговорах он права присутствовать не имеет. В светлой комнате стоял большой круглый стол, мягкие стулья, а окно выходило на горный склон, поросший всё теми же хвойниками и полого спускающийся вниз, в долину.
Трое священников и трое мистиков, которые их встретили, были людьми представительными, неторопливыми и очень сдержанными. Ри, начавший было волноваться уже незнамо по какому разу, после получаса разговора с ними стал успокаиваться. Особенно понравился ему священник из Русского Клана (Берта потом сказала, что уже встречалась с ним), которого звали отец Анатолий – крупный, не ниже самого Ри, светловолосый, с аккуратной бородой и совершенно удивительными глазами. У Ри сложилось впечатление, что во время разговора один только взгляд этого священника его успокоил совершенно. А уж то, что тот говорил… Ри очень жалел, что рядом с ним сейчас не было Скрипача с Итом – вот уж кому эта беседа действительно пошла бы на пользу. Берта, видимо, чувствовала то же самое, но пока что молчала.
Говорил главным образом Эрл, мистик – полный, довольно пожилой мужчина, явный европеец. Ри для себя определил его как бельгийца, но, как позже выяснилось, ошибся: Эрл оказался англичанином. Все мистики были одеты в строгие тёмные костюмы, наглухо застёгнутые под горло, священство – в обрядовые одежды. И те, и другие – без каких бы то ни было излишеств, максимально скромно. Позже Ри признался Берте, что ожидал «шоу» – и очень обрадовался, что «шоу» не случилось. Блёстки и конфетные фантики для ситуации явно не подходили…
Прежде всего мистики вскрыли бокс. Ри, конечно, очень хотелось посмотреть содержимое, но ничего экстраординарного в боксе не оказалось – в нем лежали три маленьких контейнера, в которых находились пластинки из гибкой ткани, размером примерно сантиметр на сантиметр. Каждая пластинка была погружена в светло-фиолетовый гель.
Бокс не удивил.
А вот поведение мистиков – удивило.
Эрл, как самый старший, после того, как бокс был открыт, встал с ним рядом, поклонился, а затем произнёс:
– Приветствуем вас, ожидающие. Нам предстоит долгая и трудная работа. Надеюсь, наше сотрудничество будет плодотворным. Мы со своей стороны приложим все усилия для того, чтобы она завершилась благополучно. Я – теург-уно Эрл, рядом со мной двое моих помощников: теург-прима Ян и теург-терцо Джейкоб. Также я должен представить вам имама Аль-Маари, коэна Заха и отца Анатолия. На первом этапе мы будем работать с вами вшестером, на последующих к нам присоединятся другие. Каждый из них будет представлен вам.
Священники одновременно поднялись, тоже склонили головы.
– Сейчас мы проводим ожидающих в их помещения и начнем, – улыбнулся отец Анатолий. – Я должен вас попросить покинуть нас. Извините, пожалуйста.
– Да-да, конечно, – Ри поспешно поднялся, Берта тоже. – Спасибо вам большое.
– Если вас что-то интересует, обращайтесь ко мне или к теургу Эрлу. Мы постараемся ответить на ваши вопросы, если это будет в наших силах, и обязательно будем рассказывать вам то, что можно и должно рассказать. Всего вам наилучшего.
– Простите, – несмело начал Ри, когда они вышли из комнаты и направились в сопровождении Эрла к ожидавшему их в катере Марку. – Если я правильно понимаю, мистика – в некотором смысле ведь тоже религия? То есть вы…
– Разумеется, – Эрл улыбнулся и кивнул. – Но у каждого своё дозволение, понимаете? Нет одинаковой дороги для всех. Разве только одна. Оттуда, – он поднял глаза к небу. – Мы сделаем всё, что будет в наших силах.
– Спасибо, – Берта попыталась улыбнуться, и Эрл тут же улыбнулся ей в ответ. – Мы ещё увидимся?
– Вы можете посещать комплекс четыре раза в декаду. У вас есть право контролировать нашу работу, требовать отчёт. Но я бы не советовал вам посещать комплекс чаще чем два раза в месяц.
– Почему? – тут же нахмурилась Берта.
– Хотя бы потому, что искус попросить показать вам рабочие боксы, например, будет слишком велик… мы, конечно, покажем, но сами подумайте, нужно ли вам видеть тела в процессе воссоздания? У вас есть немного времени? Мы можем поговорить?
Ри с тревогой посмотрел на Берту. Та несмело пожала плечами.
– Времени у нас на самом деле мало, – ответила она. – Ри торопится. Но… минут десять у нас есть.
– Хорошо, – кивнул Эрл. – Давайте немного пройдёмся.
За комплексом нашлась небольшая парковая зона – когда подлетали, её не было видно, потому что обзор перекрывало второе здание. Всё те же хвойники, но пространство немного облагорожено: проложены дорожки, по сторонам которых стоят нарочито грубые каменные лавки, а между деревьями вьется тонкий ручеёк с кристальной ясной водой, сверкающей на солнце.
«Солнце? – Берта задумалась. – Как мы легко подменяем понятия. Это не солнце. Это просто жёлтый карлик. Звезда, у которой есть реестровый номер, и не более того. Просто… она похожа. Чем-то похожа».
Сели – Ри с Бертой на одну лавочку, Эрл – напротив, на другую.
– Сначала о телах, – мистик посерьёзнел. – Восстановление проводится комплексно, но, в отличие от случаев, когда выращивается отдельный орган, процесс, конечно, существенно усложняется. Достаточно длительное время в боксе находится… – Он замялся. – Назовем это биомассой, в которой идут некоторые процессы. Формирование тела происходит поэтапно, но без деления на…
– То есть всё сразу? – полуутвердительно спросил Ри. – Не отдельно – скелет, потом органы, потом…
Эрл засмеялся.
– Конечно, нет. Сразу. Материал для воссоздания, по сути, это матрица. Которая проецирует общий образ существа на пустую белковую структуру, в которой оно, можно сказать, возникает. Уже сейчас, пока мы с вами беседуем, материалы отправлены в работу, и процесс восстановления начался. Но, повторю, видеть этот процесс непрофессионалам я бы не рекомендовал.
– Это настолько страшно? – поинтересовалась Берта.
– Нет. Но может быть неприятно.
– Спасибо за информацию, приму к сведению, – Берта кивнула. – О чём ещё вы хотели бы поговорить?
– О ваших отношениях с теми, с кем мы работаем сейчас, – Эрл вздохнул. – Мы будем… звать. И крайне желательно, чтобы мы могли упомянуть имена тех, кто… кто значим для ожидающих. Если я правильно понял, женщина – это ваша жена? – Эрл повернулся к Ри.
– Да, – кивнул тот. – Да, Джессика моя жена, и я очень сильно тоскую по ней. Мне почему-то кажется, что и она тоже… Мне очень тяжело и плохо без неё, и я…
– Этого достаточно, – Эрл поднял руки. – Вы вовсе не обязаны мне исповедоваться. Теперь двое других. Рауф. Кто ждёт их?
– Кира очень ждёт его гермо, Скрипач. Можно – Файри. Но лучше – солнышко… – начала Берта, но Эрл прервал её:
– Простите, это мой личный вопрос, но как вы, человеческая женщина, да ещё и русская, попали в семью рауф? – спросил он с недоумением.
– Вы когда-нибудь влюблялись? – улыбнулась Берта. – А в вас? Знаете, вот так и попала. Влюбившись. И сильно. На всю жизнь. Они тогда были вдвоём, мужчин не было. Потом появился Кир – наша семья выросла. Сейчас… – Она нахмурилась. – Второй рауф, Фэб… я его не знала. Он умер незадолго до нашего знакомства с Итом и Файри. Он был их первым мужем.
– Я его знал, – вмешался Ри. – Так что ему про меня тоже скажите. А вообще, можете говорить всем и про всех. Так, пожалуй, будет даже лучше.
Эрл покачал головой.
– Смею заметить, семья у вас получается, по сути дела, одна. – Он задумался. – Ваши отношения – родственные; семьи рауф у нас вообще всегда были притчей во языцех; а вас, Берта… смею предположить, но муж-рауф воспринимал в большей степени как сестру?
Берта кивнула.
– И как мать… отчасти. Он осиротел очень рано. Понимаете… Кир, он из породы сильных. Знаете, Эрл, в чём заключается фокус? Самые сильные – они на самом деле самые слабые. Просто очень умело это скрывают. Кир дома и Кир вне дома – это были два разных Кира. Один – сорвиголова, способный на такие отчаянные поступки, что от одних рассказов страшно становилось. Другой – ласковый, добрый и заботливый настолько, что… Эрл, когда он был жив, мне даже стулья переносить с места на место не дозволялось, потому что они слишком для меня тяжёлые. – Она горько усмехнулась, чувствуя, что если не рассмеяться, можно и расплакаться случайно. – Мы все очень его любили… любим, – поправила она себя. – Скажите ему об этом, если можно.
– А второй рауф?
– Тут несколько сложнее, – Ри сел поудобнее, облокотившись о каменную спинку скамейки. – Во-первых, он умер от старости, и уже довольно давно. Во-вторых, по-настоящему его будет ждать, пожалуй, только Ит. Может быть, я. Но, боюсь, не настолько, насколько требуется. К сожалению, я не могу объяснить, каким образом ко мне в руки попал этот материал, но…
– Это меня не касается, – отрицательно покачал головой Эрл.
– Дело в том, что мы не планировали это воссоздание, – Ри нахмурился. – Фэб всегда был очень сложным, и, признаться, случалось так, что я просто не мог разобраться ни в его мотивациях, ни в поступках, ни в нём самом. Да, оба гермо его очень любили. Тогда. Сейчас… – Он почесал переносицу. – Не знаю. Правда, не знаю. Мы много лет даже не вспоминали о нём.
Эрл задумался.
– В любом случае, его любили, если я правильно понял. И тот, кто его любил, жив – а значит, его именем звать будет можно. Ри, поймите, мне не настолько важны сейчас эти тонкости, мне важно знать другое: о ком я имею право говорить.
– Ит, – пожала плечами Берта. – В таком случае, получается, что только Ит.
– Сын, по их словам, очень похож на Фэба, – вспомнил Ри. – Внешне. Характер у него испортился лет этак после сорока…