Была там у них какая-то история юности, когда они обещались друг другу, но обещание сдержать не смогли – ни он, ни она. Ему родители не дали жениться на третьей дочери мелкопоместного дворянина, её родители сговорили за соседа. Дядюшка так потом и не женился, а госпожа Мелисент вдовела уже в третий раз. Её сыновья служили под дядюшкиным началом, и неплохо служили, Рыжий знал обоих, а дочь год тому как вышла замуж. Ныне госпожа Мелисент была свободна, и замуж больше не стремилась, но они с дядюшкой исправно друг друга навещали. Она не стеснялась хозяйничать в дядюшкином доме, и очень по-доброму относилась к Годфри. Пышнотелая, ладная, светловолосая – она казалась Годфри очень красивой, и он дядюшку вполне понимал. И конечно, она не могла не появиться, узнав о готовящейся свадьбе Годфри.
Она подумала о том, о чём не подумал никто.
- А куда ты, скажи на милость, привезёшь молодую жену?
- Как куда? В Пале-Вьевилль, - пожал плечами Рыжий.
- А всё ли там готово к её прибытию? Прибрано? Отчищено? Как там с припасами? Где разместишь её людей – она ж не одна к тебе отправится?
Годфри скривился – он уже осознавал необходимость всех этих действий, но любить их больше от этого не стал.
- Спасибо вам, госпожа Мелисент. Я… съезжу туда завтра.
- Вместе съездим, - кивнула она.
И очень помогла – поставила дом вверх тормашками, и заставила всю прислугу пошевеливаться.
- Что она любит, твоя невеста? Какие фрукты, какие цветы? Чем её встретить здесь, чтоб ей не было тоскливо и горько после родного дома?
- Почему тоскливо? – не понял Рыжий.
- Потому что она молоденькая девочка, - улыбнулась госпожа Мелисент. – Которая, как я понимаю, почти не покидала замка своего отца. Да, она принцесса, но она такая же живая и чувствующая, как я, как ты, как любой, кого ты знаешь. Ей будет сложнее, чем тебе, ты-то у себя. А пока ей всё здешнее тоже станет «у себя», пройдёт время.
Рыжий задумался.
- И что? Как спросить-то?
- Да просто поговорить. Договорись с кем-нибудь из её ближних, и поговори. Спроси её… про неё саму. И про себя расскажи. И за ручку подержи тихонько, она ж посторонних мужчин считай, что не видела, даже одетых, - усмехнулась госпожа Мелисент.
- А что, я и раздетый неплох, говорят, - вздёрнул подбородок Рыжий.
Госпожа Мелисент подошла и дёрнула его за ухо.
- Ты-то, конечно, неплох, но если она увидит тебя раздетого и ещё больше испугается? Что будешь делать?
- Не знаю, - искренне ответил Рыжий.
Чего пугаться-то?
- Будешь с ней терпелив и ласков – всё это вернётся к тебе стократ. Будешь жёстким и грубым – и себе не жди ничего хорошего, - сказала госпожа Мелисент.
Рыжий вздохнул и задумался. Вот не было печали!
Но ведь пути назад тоже нет, поэтому – занимаем позиции и принимаем бой. Наши позиции не так уж плохи, и если нам удастся сделать принцессу союзником – то совместные силы должны победить любого врага.
Глава двадцать девятая, в которой ко всем приходят гости
В субботу утром Катрин, проснувшись, первым делом потянулась к телефону. Вчера она звонила отцу уже от Вьевилля, но он не брал трубку. Тогда она позвонила дядюшке Антуану, и тот сообщил – отец на мероприятии в посольстве Полуночных островов, Франсуа там же с ним, оба будут поздно, велели не беспокоить. Но если что-то очень срочное – то можно позвонить охране, они передадут.
Катрин подумала и сказала, что позвонит сама и завтра. Потому что всё срочное уже сделано, теперь просто нужно поставить отца в известность о факте травмы Анриетты и о том, где она сейчас находится. На том и завершили.
После нужно было устранить хаос в единственной комнате и на балконе – она взялась сама, и Вьевилля тоже приобщила к этому благому делу. Вообще, он сказал правду – её вещи были везде. Что-то, вроде бархатного платья, в котором она ходила в Оперу – чинно висело на вешалке рядом с его же костюмом. И туфли аккуратно стояли под вешалкой, парой - его и её. А в кресле-мешке, которое доставили ещё на прошлой неделе, свалены кучей её шорты, топы и кое-что из белья, и, кажется, один чулок. И, судя по обилию шерсти, в этой куче кое-кто спал.
Впрочем, какая-то одежда Вьевилля просто лежала в углу на полу, и в ней тоже кое-кто спал.
Этот кое-кто был невероятно рад видеть Катрин. Он обтёр ей все ноги, и когда она взяла его на руки, то тыкался носом везде, куда дотянулся, обхватывал её лапами и громко мурлыкал. Кто бы мог подумать! Наверное, Анриетта права, что заводит кошек, раз от них столько позитива?
В общем, пришлось начинать с наведения порядка. Разобрать одежду, запустить стиральную машинку, перестелить постель, на которой в некоторых местах тоже скопилось изрядно понятно чьей шерсти. И возблагодарить все высшие силы за бытовую магию и навыки магической уборки – а она в детстве ещё нос морщила, когда её учили этим пользоваться! Говорила – зачем принцессе убираться. А мама отвечала, что неизвестно, как жизнь сложится. И что сейчас даже принцессам лучше уметь всё, что предлагает эта самая жизнь. И раньше, наверное, тоже было лучше, если уметь, но можно было и так. А сейчас – ты же не знаешь, будешь ли нанимать полный дом прислуги, как отец? Может быть, ты захочешь жить сама, без толпы людей вокруг?
И после, когда Катрин поступила в академию и попробовала жить сама, то не раз мысленно благодарила маму за науку. Помогало, ещё как. Позволяло не жить в хаосе и тратить минимум ресурсов на поддержание жилища в порядке. И – зависишь только от себя самого, что совсем хорошо.
В общем, Вьевилль только разевал рот, говорил, что у него есть пылесос, он в шкафу, и его можно запустить, и ещё что-то тоже говорил, а потом поцеловал её, заказал ужин и пошёл выбрасывать валявшиеся на балконе пустые бутылки – их там скопилось как-то нездорово много.
А Катрин вместе с Серым перестелила постель, вымыла скопившуюся посуду, собрала ещё некоторое количество мусора на выброс – и всё это едва ли не с песней. Анриетта в надёжном месте и надёжных руках, с Вьевиллем, кажется, что-то наладилось… как же, как она всю неделю жила без него? Без его серых глаз, без его тёплых рук, без его завораживающего голоса, без этой рыжей башки, в конце-то концов? И без подмуркивающего Серого?
Они как раз собирались пойти на балкон и поесть, когда в дверь постучали. Да-да, постучали. В дверь. Вьевилль в недоумении глянул на Катрин и пошёл посмотреть, кто там, и уже возле самой двери вдруг усмехнулся. Открыл – и у Катрин глаза на лоб полезли.
Потому что за дверью стояла девушка – ростом с саму Катрин, и возрастом, наверное, как она, тоненькая, смуглая, волосы заплетены в миллион косичек. В одной руке у неё был большой бумажный пакет, а в другой она держала поводок. Поводок вёл к собаке – белой и лохматой. Серый увидел собаку и угрожающе заворчал.
- Серый, спокойно, - сказал Вьевилль. – Фина, привет. Катрин, это Жозефин, она живёт внизу. Фина, это Катрин. Она живёт здесь.
- Добрый вечер всем, и отлично, что все, кому надо, здесь живут. Я вообще пришла спасибо сказать – понимаешь, Катрин, твой парень мне вчера нехило помог. Вот, держите, - она протянула Вьевиллю пакет. – А то вчера всё съели и выпили.
Они оба синхронно заглянули туда – в пакете был торт из лучшей, на взгляд Катрин, столичной кондитерской, и две бутылки. Вино и коньяк?
- Фина, ты уверена? – переспросил Вьевилль.
- Да, совершенно.
- Будешь пить это с нами?
- Нет, мне Босса прогулять надо, я только что домой вернулась. И спать тоже надо иногда. Просто спасибо, и всё. И обращайся, если вдруг что.
Босс, надо сказать, всё это время сидел смирно и только носом вёл. Серый же надулся шаром возле ноги Вьевилля и издавал отнюдь не дружественные звуки.
Девушка уже обернулась выходить… и тут до Катрин дошло.
- Постой… ты Жозефин Марту? Это твой проект – «Женщина в современном мире»?
- Да, мой, - медленно кивнула девушка с косичками. – А ты… ?
- Мне рассказала подруга, Изабель Кордье. И предложила поучаствовать.
- Так, - Жозефин полуобернулась. – Босс, спокойно, мы уже почти ушли. Но она обещала мне принцессу Роган, - и прямо впилась взглядом в лицо Катрин.
Катрин пожала плечами.
- Что поделаешь, некоторым выпало родиться в семье Роган.
- Так отлично же, просто отлично! Созвонимся, в общем, хорошо? Ты мне очень нужна. Сначала просто поговорим, чтобы нащупать важное, а потом уже – интервью, запись и всё такое.
Теперь пришла очередь Рыжего разевать рот. Ничего, переживёт.
И всё бы хорошо, но тут кое-у-кого кончилось терпение. Серый взвыл и прыгнул в направлении собаки, и был, кажется, остановлен в полёте хозяином. А Жозефин юркнула в лифт вместе с псом и закрыла двери изнутри.
- Тихо, хороший мой, пёс ушёл и больше не придёт, - говорил Вьевилль, успокаивая разъярённого кота. – Нет-нет, в этом доме не будет никого другого, кроме тебя. И Катрин, но Катрин – она же наша, правда? Ты согласен?
Кот ворчал и рвался на свободу, сколько ж силы-то, оказывается, у некрупного животного! Вьевилль отпустил его, тот удалился на кухню, нервно обмахиваясь хвостом, и там, судя по звуку, принялся есть.
А Вьевилль обнял Катрин.
- Ты и вчера кого-то спасал, не только сегодня? – нервно усмехнулась она.
- Да, - просто ответил он. – И я понятия не имел, кто она. Девчонка да девчонка. И пёс её меня один раз уже чуть не сожрал. И понимаешь, мне случается помогать разным людям, и я не смотрю, какого они пола. И это не имеет ничего общего с тем, что у нас с тобой. И или ты поверишь, или нет. Если поверишь – всем будет проще, тебе самой в первую очередь.
Катрин была слабым менталистом, но что он говорит правду – видела отчётливо. Значит, живём дальше, просто живём дальше.
Дальше был ужин, закат, простивший их и пришедший потереться и посидеть на коленях Серый. А потом и Серый куда-то подался, остались только они – он и она. И всё то, что у них накопилось друг к другу за эту неделю. Катрин сама себе потом удивилась – что нежности-то оказалось в итоге больше всего. И хорошо.