Ей кажется, что в глазах Дианы мелькает удовлетворение, поэтому продолжает:
— В последнее время я плохо себя чувствую. Прошел год со дня смерти Элиаса. Я много думала про него. И не могла думать ни о чем другом.
Диана хмурит брови.
— Это не оправдание, я просто пытаюсь объяснить, — быстро добавляет Линнея. — Я знаю, что была не права. Но теперь мне немного лучше. Я все еще скучаю по Элиасу, но мне кажется, рана начинает… затягиваться. И беседы с Якобом мне очень помогают.
Линнее противно вести этот разговор. Противно использовать имя Элиаса для прикрытия.
Но он бы ее понял. Он знал, как много для нее значит собственная квартира. Если у нее эту квартиру отберут, она умрет.
— Это действительно не оправдание, — произносит Диана.
Линнея не узнавала Диану. Это был совсем другой человек. Не только потому, что она говорила, но и потому, как говорила.
— Но я рада, что ты перестала лгать. Обещаю на этот раз оставить происшедшее без последствий. В виде исключения.
— Спасибо.
Линнея не может понять, Диана это все сама придумала или кто-то ее науськал.
— Но мы будем тщательно тебя контролировать, — продолжала Диана. — И если кто-нибудь из вашего дома на тебя пожалуется…
Она не заканчивает фразу.
— Я поняла, — кивает Линнея.
Черная машина была припаркована невдалеке от школы. Виктор нажал кнопку брелка сигнализации и пошел открывать пассажирскую дверь для Мину.
Мину было противно принимать его ухаживания, и она поспешила открыть дверь сама. Виктор засмеялся, и Мину мысленно пожелала ему подавиться собственным языком.
Салон машины был дорогим и новым. Виктор сел за руль и завел мотор.
— Ты что, оставался в школе на второй год?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты водишь машину. Надеюсь, что у тебя есть права. Значит, тебе уже исполнилось восемнадцать.
— Я же говорил, что ты умная. Давай сделаем так. Я не могу выдавать секреты отца или Совета. Но обо мне можешь спросить три любые вещи. Я отвечу.
Они остановились на светофоре.
Мину посмотрела на Виктора:
— Зачем мне задавать тебе вопросы?
— Разве ты не слышала выражение: «Держи друзей близко, а врагов еще ближе»?
— Конечно, слышала.
— Ты уверена, что я твой враг. Даю тебе шанс узнать меня ближе, — сказал он и ухмыльнулся.
Мину смотрела в окно. Она не хотела участвовать в этой игре. Но как иначе получить информацию про Виктора и Александра? Ни они, ни Мона Лунный Свет не числятся ни в каких базах данных. Ситуация совершенно невозможная в бюрократической Швеции. Но, похоже, члены Совета подчиняются только собственным законам. Во времена Николауса члены Совета занимали в обществе высокие посты, может, и сейчас тоже.
Включился зеленый свет, Виктор рванул с места.
— Ну давай, — сказал он. — Спрашивай.
Мину вспомнила сказки, в которых героям предлагали придумать три желания. И они всегда загадывали какую-нибудь ерунду.
Нужно быстрее задавать вопросы, пока машина еще не доехала до старой усадьбы и предложение Виктора не потеряло актуальность.
— Кто ты? — спросила Мину.
Виктор ухмыльнулся:
— Ты начала с одного из сложнейших вопросов философии.
— Ты знаешь, что я имею в виду. Основные факты биографии.
— Виктор Эреншёльд, урожденный Андерсон. Я полагаю, Линнея рассказала о моем детстве?
— Да.
— Но вы решили, что я лгу.
Мину и рада была бы узнать, врет он или нет, но тратить на это целый вопрос не хотелось.
— Я родился в Стокгольме, — продолжал Виктор. — Мне девятнадцать лет, гимназию я действительно уже окончил. И честно говоря, совсем не горел желанием снова ходить в школу. Но Совет послал меня наблюдать за вами. Правда, поскольку я никогда не учился в обычной гимназии, это оказался совершенно новый для меня опыт.
— Что ты имеешь в виду?
— Это вопрос номер два, — уточнил Виктор, и Мину прокляла себя за то, что попалась в ту же ловушку, что и герои сказок.
— У Совета свои школы, — объяснил Виктор.
Естественно. Было бы странно, если бы у них не было своих школ.
Они проехали через мост и свернули на проселочную дорогу, ведущую к усадьбе.
— Остался один вопрос, — сказал Виктор, когда впереди показалась усадьба.
Мину решилась:
— Какой у тебя магический элемент?
Виктор припарковал машину на площадке и повернулся к Мину. Он нагнулся к рюкзаку, стоящему у ее ног, вытащил оттуда полупустую бутылку и постучал по ней пальцем. За доли секунды вода замерзла и превратилась в кусок льда.
— Вода, — констатировала Мину. — Значит, на уроке химии ты поменял местами воду и кислоту.
Казалось, Виктор не слышал ее слов. Он рассматривал ее лицо, изучал каждую клеточку, каждую пору, каждый прыщик, каждую невыщипанную волосинку на бровях. Мину с трудом выдержала его взгляд.
— Кевин мог серьезно пострадать, но на тебя никто бы не подумал, — сказала Мину. — Ты нарушил законы Совета. Как ты думаешь, что они скажут, если об этом узнают?
Виктор улыбнулся:
— Ничего не скажут. Это сделал не я.
Он выбрался из машины, и Мину поняла, что угрожать ему бесполезно. Доказательств у нее нет, и Совет ей не поверит.
35
Снаружи усадьба казалась все такой же заброшенной. Стекла на первом этаже были выбиты.
Виктор направился прямиком к главному входу, открыл дверь и нарочито старомодным жестом пригласил Мину войти в дом.
В дальнем конце большого холла стояла старая гостиничная стойка — большой деревянный стол, за ним — полка с множеством мелких отделений. Разноцветные флаги свисали со стен и потолка. Но запах был свежий. Неестественно свежий. Как дома у Адрианы.
— Пойдем, — сказал Виктор.
Он двинулся по коридору, знаком показав Мину следовать за ним.
Она шла в двух шагах позади него в полной темноте. Ноги гулко топали по каменному полу. Тонкие лучи света просачивались сквозь доски, которыми были забиты окна.
Когда они дошли до конца коридора, Виктор попросил ее подождать, а сам исчез за углом.
Мину слышала его удаляющиеся шаги, звук открываемой двери, потом снова воцарилась тишина.
Мину оглянулась назад. У нее еще есть шанс бежать. Вдруг это не допрос? Вдруг Виктор и Александр задумали что-то дурное?
«И ведь никто не знает, что я здесь», — подумала Мину. Ей вдруг показалось, что старый дом проглотил ее.
Адриана была страшно напугана, когда предостерегала Мину от Александра, собственного брата. Кто знает, на что он способен ради того, чтобы узнать правду.
Не вздумайте бороться с Александром! И ни в коем случае не лгите на допросе!
Но Мину придется лгать. У Избранниц нет выбора, надо защищать себя и Анну-Карин.
Они договорились, что будут говорить на допросах, и Мину повторяет про себя эту ложь, стараясь в нее поверить.
За спиной Мину раздался шорох, и ее сердце замерло. Она оглянулась, увидела лишь темноту. Однако шорох не был игрой воображения. Коридор вроде бы пуст, но Мину не может отделаться от мысли, что за ней следят.
Когда Виктор окликнул ее по имени, Мину едва сдержалась, чтобы со всех ног не броситься на зов.
Они вошли в библиотеку. Под ногами в шахматном порядке лежали черно-белые плиты, вдоль стен стояли высокие, до потолка, книжные шкафы, битком забитые книгами. Торшеры освещали комнату мягким светом. При других обстоятельствах такая комната показалась бы Мину земным Раем.
Возле двустворчатых дверей в кресле сидел Александр. Он указал Мину на кресло перед собой.
Мину села, не говоря ни слова. Кресло оказалось очень мягким, она провалилась почти до пола и почувствовала себя маленькой, как детсадовский ребенок. Наверно, это было частью коварного психологического плана Александра.
Виктор стоял чуть сбоку, возле камина, и оттого, что он там стоял и смотрел на нее, Мину сделалось совсем не по себе.
Она подумала про других Избранниц. О том, что они должны держаться вместе. Им надо пройти через это испытание ради Анны-Карин.
Мину перевела взгляд на Александра. Она должна быть так же хладнокровна, как он. Так же закрыта.
— Воды? — спросил он, сделав жест в сторону графина и двух стаканов на журнальном столике.
— Нет, спасибо, — отказалась Мину, хотя пить очень хотелось.
Кто знает, что Виктор и Александр подмешали в воду. Она сама однажды подсунула Густаву сыворотку правды…
Мину оборвала воспоминание. Тут мало следить за тем, что говоришь. Если элемент Виктора вода, он, возможно, умеет читать мысли, как Линнея. Как же Мину сразу это не пришло в голову?
— Ради протокола я начну с вопроса: верно ли, что твое имя Мину Фальк Карими? — спросил Александр, сцепив руки на коленях.
— Да, — ответила Мину и подумала, что, может быть, последний раз говорит правду в этой комнате.
— У нас будет допрос. Но одновременно и своего рода тест.
Мину поерзала в кресле и опустилась еще ниже к полу.
— И что вы будете тестировать? — спросила она.
— Твою лояльность по отношению к Совету.
Мину стало очень страшно. Но она напомнила себе, что, став одной из Избранных, уже не раз попадала и в более опасные переделки.
Но думать об этом нельзя, чтобы Виктор случайно не подслушал ее мысли.
— Ты должна говорить правду, — продолжал Александр. — Ты будешь говорить правду?
— Да, — сказала Мину.
Первая ложь.
Сзади раздался скрип. Мину оглянулась. Виктор достал маленькую записную книжку и ручку и, судя по всему, записывал все, что она говорила.
Или думала.
Как жаль, что она, в отличие от других Избранниц, не умеет чувствовать присутствие магии. И не может поставить магическую защиту. Чтобы случайно не выпустить черный дым. Остальные Избранницы не видят его, но Виктор и Александр могут видеть. Вдруг они даже ждут, что она по оплошности это сделает?
— Я хочу, чтобы ты знала: Совет не прощает непокорности и награждает за лояльность. Это понятно?