— Хорошо.
Ответ почему-то маме не нравится, на ее гладком лбу появляется морщинка.
— Дети, вы можете пойти поиграть, — говорит мама Иды, не спуская глаз с Анны-Карин.
Расмус и Лотта радостно спрыгивают со стульев и с криками несутся по лестнице вверх.
— Девочка моя, почему ты не расскажешь нам про то, что случилось? — начала мама.
Анна-Карин смотрит на обеспокоенные лица родителей.
Если бы они были вредными, злыми, ей было бы легче понять Иду. И гораздо легче простить ее.
— Мы слышали про Эрика и эту девочку, — сказал Андерс.
— Это ужасно.
— Как она может распространять про него такие слухи, — возмущается Карина. — Она явно психически больна.
— Это ее не извиняет, — говорит отец, бросая на мать выразительный взгляд. — Нечего с ними цацкаться.
— Да, конечно, — соглашается мама Иды. — Ты, наверно, ужасно перенервничала, Ида.
Они смотрят на Анну-Карин, ожидая ответа.
— Ммм, — это все, на что она сейчас способна.
— Тем более Эрик — такой славный мальчик, — продолжает Карина. — Робин — другое дело. У его мамы много проблем, ничего удивительного, что мальчик сбился с пути. Но Эрик! Сказать про него такое!
— Эрик — один из лидеров в классе, так же как Ида, — говорит Андерс. — Всегда найдутся завистники.
«Вот именно поэтому Ида и стала такой», — подумала Анна-Карин, и, не сдержавшись, выпалила:
— Эрик вовсе не славный. — А потом добавила: — И я далеко не подарок.
— О чем ты говоришь? — удивляется Карина.
— Нельзя всегда быть милым и добрым, — возражает Андерс. — Коровы добрые, но их режут на мясо.
Анна-Карин еле сдерживается, чтобы не замычать ему прямо в лицо, но тут раздается звонок в дверь.
— Я открою! — кричит Лотта, сбегая с верхнего этажа.
— Кто это может быть? — Мама Иды вытягивает шею, пытаясь разглядеть посетителя.
— Это Эрик! — кричит Лотта.
— Легок на помине, — шутит папа Иды.
Анна-Карин вскакивает из-за стола, причем, не рассчитав свой вес и силу, чуть не опрокидывается назад.
— Я не хочу его видеть, — говорит она.
Она слышит, как Эрик в прихожей что-то рассказывает Лотте самым что ни на есть приятным голосом — такого зятя любые родители примут с распростертыми объятиями! — и это делает ситуацию еще более страшной.
Прыгай, а то мы тебя столкнем!
Анна-Карин бежит к двери, находящейся в противоположном от прихожей конце кухни.
— Ида, куда ты? — кричит Карина.
Анна-Карин оказывается в гостиной и в отчаянии оглядывается. Слышит, как в кухне Эрик спрашивает про Иду. Не дожидаясь, что скажут родители, Анна-Карин в одних чулках выскакивает на деревянную террасу, тихо закрывает за собой дверь, бежит по влажным деревянным доскам, потом по лестнице сбегает в сад.
Земля холодная и мокрая, чулки сразу промокают, но Анна-Карин этого не замечает. Она видит впереди игровой домик и со всех ног бежит туда. Оглядывается назад. Коттедж семейства Хольмстрём возвышается сзади, как средневековый замок. В освещенные окна видно, как в гостиную входит Эрик.
Анна-Карин забегает за угол домика и прижимается к стене.
Ида никогда бы не стала бегать от Эрика. Но Анна-Карин не может встречаться с ним. Она всегда его боялась, а уж теперь — тем более.
«Если он пойдет сюда, перелезу через забор и убегу», — обещает она сама себе.
На террасе открывается дверь, Анна-Карин напрягается всем телом, готовясь к бегству.
— Ида! — кричит Эрик. Эхо разносится по саду. — Иди сюда!
Анна-Карин уверена: сейчас она услышит приближающиеся шаги. Но ничего не происходит. И скоро дверь террасы закрывается.
Анна-Карин ждет. Сырой холодный ветер забирается под тонкую кофту Иды, Анна-Карин запахивается поплотнее. Ей хочется бежать отсюда, переселиться в своего лиса, но эта возможность для нее пока потеряна.
Скоро хлопает калитка, и Эрик выходит на улицу.
Только тогда Анна-Карин решается выйти из своего убежища.
Намокшие чулки превратились в тряпки и оставляли на белом полу гостиной грязные следы, пока Анна-Карин не догадалась их снять.
— Ида, подойди сюда и объясни, в чем дело! — рявкнул из кухни Андерс Хольмстрём.
Анна-Карин ничего не ответила. Она через две ступеньки взлетела по лестнице и захлопнула за собой дверь комнаты Иды. К ее большому облегчению, в двери был ключ.
— Ида! — кричит Карина. Анна-Карин слышит на лестнице ее шаги.
Стук в дверь заставляет ее отпрянуть к окну.
— Эрик сказал, что ты дружишь с этой девочкой. Он сказал, что она наркоманка. Мы с папой не хотим, чтобы ты общалась с подобными людьми. Открой!
Она дергает дверь.
— Мы не допустим, чтобы ты общалась с криминалом!
— Ты не знаешь Эрика! Не знаешь, что он за человек! — отвечает Анна-Карин.
Ручка двери снова дергается. На этот раз сильнее.
— Ну что ж, это твой выбор. Оставайся здесь до конца вечера, — шипит Карина.
— Да пожалуйста! — кричит Анна-Карин. Голос Иды звенит у нее в ушах.
— Что с тобой? Ты не начала принимать наркотики?
— Конечно, нет!
— В твоем возрасте такие выходки просто неприличны! Мы поговорим об этом завтра.
Карина Хольмстрём спускается по лестнице вниз, и по ее шагам слышно, что она крайне рассержена.
«Если бы она только знала, что за человек Эрик Форслунд», — думает Анна-Карин.
Но мама Иды никогда такому не поверит.
Откажется верить, и всё.
Отпивая из чашки остывший чай, Линнея смотрит на себя саму, сидящую напротив.
Она столько раз пыталась представить, какой ее видит Ванесса. И вот теперь она в прямом смысле слова залезла в шкуру Ванессы и смотрит на себя ее глазами.
Хотя это, конечно, не то же самое. Потому что Ванессой по-настоящему она не стала. Это одна видимость. К тому же смотрит она не на себя, а на Мину.
— Хочешь еще бутерброд? — спрашивает Яннике Даль и протягивает ей корзиночку с хлебом.
— Очень вкусно, — говорит Мину. — Очень вкусный чай.
Она улыбается благовоспитанной улыбкой, которая на лице Линнеи смотрится очень странно, но мама Ванессы ничего не замечает.
Линнея пытается игнорировать пса, который сидит рядом с ней на полу. Фрассе смотрит на нее и тяжело дышит с широко открытым ртом.
Похоже, Яннике не замечает в своей дочери ничего необычного. Но собака и Мелвин почуяли неладное. Когда Яннике попросила Ванессу почитать брату сказку на ночь, он устроил такой крик, что заложило уши.
— Спасибо, что разрешили у вас переночевать, — говорит Мину.
— Пожалуйста! Мне приятно познакомиться с друзьями Ванессы. Я так много слышала о тебе, Линнея.
Линнея опускает глаза, чтобы скрыть свою радость.
— Надеюсь, хорошего? — шутит Мину.
Каким-то образом ей удается произносить эти банальности естественно. Наверно, потому, что взрослые всегда принимают ее всерьез и относятся с уважением.
— Вы поспите ночью на одной кровати? — спрашивает мама Ванессы.
Мину и Линнея быстро переглядываются.
— А у вас нет запасного матраса? — спрашивает Мину.
— Его забрал Никке при переезде. Есть еще диван, но Мелвин обычно рано просыпается. Лучше вам лечь у Ванессы в комнате и закрыть к себе дверь.
— Хорошо, — говорит Мину и поднимается из-за стола. — Извините, я на минутку.
Линнея старается не думать, что Мину в ее теле сейчас пошла в туалет. А она сама осталась один на один с женщиной, которая думает, что она ее дочь.
— Ванесса, — Яннике понизила голос почти до шепота. — Сегодня утром мне звонил Никке.
— Да? — говорит Линнея, стараясь держаться невозмутимо.
— Он сказал, что встретил тебя ночью у Линнеи. Сказал что-то про вечеринку и дым столбом. А потом ты приводишь сюда Линнею и говоришь, что у нее взломали квартиру. Я не знаю, что и думать. Ты была у нее ночью? В учебный день?
Линнея по своей извечной привычке готова замкнуться и промолчать. Пусть Яннике думает, что ей заблагорассудится. Но как бы в этой ситуации поступила Ванесса?
— Я поехала к ней ночью, когда узнала, что у нее случилось, — осторожно начала Линнея. — Глупо, конечно, что я тебе ничего не сказала, но я ужасно испугалась за Линнею. А Никке все неправильно понял.
Яннике с беспокойством смотрит на Ванессу, но ничего не говорит.
— Квартиру взломали, — говорит Линнея. — Правда.
Она замолкает, неуверенно смотрит на Яннике.
— Я тебе верю, — говорит мама Ванессы. — Не думаю, что ты будешь лгать о таких серьезных вещах. Но на будущее не убегай втихомолку. Скажи мне.
Линнее остается только кивнуть.
— Я рада, что ты беспокоишься о друзьях, — говорит Яннике. — Линнея славная девочка. Чересчур вежливая, но приятная.
Мину возвращается в кухню. Яннике обнимает Линнею, чмокает ее в лоб и выходит из-за стола.
У Линнеи перехватывает дыхание.
Тело Ванессы не удивилось этому прикосновению, но Линнее ласка Яннике напомнила о том, чего она с детства была лишена. И чего у нее никогда не будет.
Мину позаимствовала из гардероба старую футболку Ванессы. Удалила яркий макияж и теперь протирала лицо влажным, незнакомо пахнущим полотенцем.
Она была напряжена до предела. До самых кончиков пальцев. Нервы были натянуты как струна. Еще чуть-чуть, и она выпрыгнет из кожи, которая к тому же не ее.
«Я схожу с ума, — думала Мину, глядя в зеркало на чисто вымытое лицо Линнеи. — Я схожу с ума».
Все было очень странно.
Мину никогда не думала, что можно разделить душу и тело. Но теперь она в этом уверена. Чувства Линнеи к Ванессе находятся в ее теле. Когда Мину смотрит на Ванессу, которая на самом деле никакая не Ванесса, а Линнея, она чувствует сильное притяжение. И ей даже кажется, что не Линнея, а она сама, Мину, влюблена в Ванессу.
Голова идет кругом, и Мину отворачивается от зеркала.
На кого она сейчас смотрит и кому принадлежат мысли, которые вертятся в ее голове?
Если у нее сейчас мозг Линнеи, значит, мысли и чувства тоже принадлежат Линнее? Или все-таки у нее осталось сознание Мину, хотя и пересаженное в тело и голову Линнеи?