Ярослав задыхался не меньше. Его глаза, потемневшие от желания, горели, когда он смотрел на неё — не отрываясь, словно боясь упустить хоть мгновение. Он легко подхватил её за бёдра, его руки, сильные и уверенные, прижали её к себе. Альбина обхватила его шею, её пальцы зарылись в его волосы, пока он нёс её в спальню, не прерывая поцелуев. Его губы скользили по её коже, оставляя за собой горячие следы, а её собственное тело, казалось, пело под его прикосновениями, требуя большего, не в силах ждать.
Ярость, злость, усталость, желание — всё смешалось в один огненный коктейль, бурлящий в её венах, сжигающий остатки разума. Альбина подчинялась его движениям, его ритму, растворяясь в этом вихре ощущений. Ярослав, будто читая её мысли, угадывал каждое её желание — его прикосновения, уверенные и жадные, находили те точки, что заставляли её тело дрожать, а дыхание — срываться в хриплые стоны. Его руки скользили по её коже, горячие, почти обжигающие, оставляя за собой следы, которые, казалось, пульсировали в такт её бешено бьющемуся сердцу.
Она не сдержалась — крик вырвался из её груди, резкий, почти первобытный, и этот звук, казалось, подстегнул его. Ярослав ускорился, его движения стали ещё более напористыми, словно он стремился довести её до края, за которым уже не было ничего, кроме ослепительного наслаждения. Волна удовольствия нарастала внутри Альбины, мощная, неудержимая, затопляя всё — мысли, сомнения, реальность. Её голова отключилась, мир сузился до этого момента, до их сплетённых тел, до его дыхания, тяжёлого и прерывистого, у её виска. Она цеплялась за него, пальцы впивались в его плечи, оставляя красные следы, пока её тело, напряжённое, как струна, не содрогнулось в сладостной агонии, унося её за грань.
И вдруг она услышала его ответный стон — низкий, хриплый, вырвавшийся из глубины его груди. Это был звук, полный такой же неудержимой страсти, что захлёстывала её саму. Тело Ярослава содрогнулось, охваченное огненной волной, и он окончательно потерял контроль, отдаваясь этому моменту без остатка. Его пальцы зарылись в её рыжие волосы, сжимая их, словно он искал в них спасение, пока его губы продолжали покрывать её шею, скулы, губы жадными поцелуями. Альбина чувствовала жар его дыхания, его сердце, бьющееся в унисон с её собственным, и это единение, эта близость была почти невыносимой.
А потом, будто силы покинули его, Ярослав уронил голову ей на грудь. Его тёплое дыхание касалось её кожи, замедляясь, становясь глубже, пока он прижимался к ней, словно ища убежища в её тепле. Альбина замерла, её пальцы невольно скользнули по его затылку, перебирая влажные от пота волосы. Момент растянулся, хрупкий и уязвимый, как тишина после бури. Их тела, всё ещё дрожащие от пережитого, сплелись в этой тишине, и комната вокруг них, казалось, затаила дыхание, растворяясь в мерцании отсветов заката за окнами и их сбившихся ритмах.
Дыхание Ярослава медленно приходило в норму, становилось более спокойным, размеренным. Но он не спешил отстраняться от нее, напротив, прижал к себе сильнее, перевернувшись на спину и почти уложив ее на себя. Когда пошевелилась она — его руки силой удержали женщину рядом. Глаза Альбины закрывались сами собой, думать ни о чем не хотелось. Впервые в жизни она ощутила такое невероятно, полное, сладостное опустошение, на грани полного безразличия к тому, что будет позже. Ни один из ее любовников не приносил чувства такого удовлетворения. Её тонкие пальцы, словно сами по себе, зарылись в тёмные волосы на груди Ярослава, перебирая их медленно, почти бессознательно. А затем, неожиданно даже для себя, она наклонилась и робко, словно девчонка, впервые познающая близость, коснулась губами его кожи — чуть солоноватой, тёплой, пахнущей им самим. Это был не поцелуй страсти, а что-то бесконечно нежное, как признание, которое она не могла выразить словами.
Ярослав вздрогнул под её прикосновением, его грудь поднялась в резком выдохе. Его рука, лежавшая на её плече, чуть сжалась, пальцы впились в кожу, словно он пытался удержать этот момент, не дать ему ускользнуть. В его движении чувствовалась тень удивления — будто он не ожидал от неё такой нежности, такой беззащитной искренности после всего, что между ними произошло. Его взгляд, потемневший и глубокий, скользнул по её лицу, но он молчал. И Альбина отчетливо поняла, что он и сам боится. Боится того, что все, что происходит сейчас уйдет безвозвратно, как только они вернутся к привычным отношениям и насущным проблемам.
Поэтому просто легла снова ему на грудь, прислушиваясь к биению сердца, максимально растягивая мгновения до того, как придет пора разговора.
Почему-то невольно вспомнились слова Инны, о том, что Ярослав нежный и умелый любовник. И от этого на душе стало непереносимо горько. Она все-таки стала одной из….
Альбина села на кровати.
— Ты всё-таки добился своего, Яр, — её голос слегка дрогнул, губы скривились в легкой улыбке. — Я оказалась в твоей постели…
Ярослав нахмурился, его брови сошлись на переносице, и на мгновение в его глазах мелькнула тень чего-то искреннего — растерянности, а может, обиды. Но тут же его лицо разгладилось, и он надел привычную маску — ту самую, насмешливую, с лёгкой полуулыбкой, которая всегда помогала ему уйти от серьёзных разговоров.
— Ну… — протянул он, лениво потягиваясь, его голос был низким, с хрипотцой, но с явной искрой иронии. — Справедливости ради, любимая, это скорее я в твоей….
Он приподнялся на локте, глядя на неё с той же дерзкой уверенностью, но при этом чувствуя досаду.
— Но по-моему, ты не слишком от этого пострадала….
— Совсем не пострадала, — криво усмехнулась Альбина. — Для своего возраста ты еще…. Очень не плох….
— О как! А вот ты, любимая, не слишком-то опытна для той, кто пользовался услугами профессионалов.
Альбина открыла рот, чтобы ответить, но посмотрев в лицо Ярослава, промолчала, тихо засмеявшись.
— Кажется, Яр, наши переговоры переходят в новую стадию….
Ярослав не ответил сразу. Его взгляд потемнел, и в следующее мгновение он потянулся к ней, быстрым, уверенным движением опрокинув её обратно на кровать. Альбина, не удержавшись, взвизгнула — звук вырвался неожиданно, звонкий и почти девчоночий, тут же сменившийся смехом. Она попыталась приподняться, но его руки, сильные и тёплые, уже обхватили её талию, удерживая с лёгкой, но непреклонной силой.
— Что ты делаешь? — выдохнула она, всё ещё смеясь, но её голос дрожал от смеси удивления и нарастающего жара.
Ярослав наклонился ближе, его лицо оказалось так близко, что она чувствовала тепло его дыхания на своей коже. Его глаза горели, а губы изогнулись в той самой дерзкой улыбке, которая всегда выбивала её из колеи.
— Согласись, — произнёс он, его голос был низким, с игривой хрипотцой, — договариваться, лёжа в кровати куда удобнее, чем даже на диване.
Его пальцы слегка сжали её талию, и в этом жесте было что-то одновременно властное и нежное, как будто он балансировал на грани между игрой и чем-то более серьёзным.
— Богатый опыт? — поддела его женщина.
Ярослав рассмеялся. От души и громко.
— Если ты, мое счастье, хочешь знать больше о моей личной жизни и предпочтениях — я с радостью расскажу. И для этого не обязательно отращивать иглы, ежишка моя. Нет, Аль, я вообще ни с кем и никогда, кроме тебя сейчас, в постели не разговаривал. И тем более не вел переговоров. Более того, я и любимой никого, кроме тебя, любимая, не звал. Даже жену, даже когда наши чувства еще были живы.
Альбина замерла под его рукой.
— И, представляешь, Аль, я ни одну женщину так настойчиво замуж не тянул. Вообще ни одну не звал, а тебя прошу об этом уже третий раз. Это решение сразу избавит нас от кучи хлопот и проблем.
— Яр… — Альбина попыталась сесть, её голос дрогнул, но в нём звучала смесь протеста и усталости. Она хотела отстраниться, создать хоть какую-то дистанцию, чтобы собраться с мыслями, но его руки, тёплые и сильные, мягко, но непреклонно удержали её, прижимая к своей груди. Её щека снова коснулась его кожи, и она услышала ровный стук его сердца, который, казалось, заглушал её собственные мысли. — Не сходи с ума…
— Слушай, ну не хочешь по любви, выходи за меня как настоящая циничная сука по расчёту. — Его улыбка стала шире, но в ней мелькнула тень горечи, словно он сам не до конца верил в свои слова. — Каких-нибудь двадцать лет — и ты счастливая, богатая, я бы сказал, неприлично богатая, весёлая вдовушка. Представляешь? Свобода, деньги, никаких забот. А я, так уж и быть, постараюсь не слишком тебя раздражать всё это время.
— Ага, а через двадцать лет вернется Артур и….
Она мгновенно ощутила как напряглись мышцы под ее щекой и подняла голову.
Но слова повисли в воздухе, не успев оформиться. Она мгновенно почувствовала, как напряглись мышцы под её щекой, как тело Ярослава, тёплое и расслабленное мгновение назад, вдруг стало жёстким, одеревенело. Альбина подняла голову, её рыжие волосы скользнули по его груди, и она встретила его взгляд — тёмный, неожиданно серьёзный, с едва уловимой болью, которую он не успел скрыть.
— Артур никогда не вернётся, Аль… — тихо ответил Ярослав, его голос был пропитан усталой уверенностью. — Он ясно дал мне понять, что не желает иметь ничего общего ни со мной, ни с этой страной. А когда узнает, что я люблю тебя… — он сделал паузу, его губы дрогнули в горькой усмешке, — боюсь, на наших и без того натянутых отношениях можно будет ставить крест.
Альбина замерла, её пальцы, всё ещё лежавшие на его груди, невольно сжались, вцепившись в кожу. Его слова, такие простые, но такие тяжёлые, ударили её, как холодный ветер. Она смотрела на него, пытаясь найти в его лице намёк на привычную насмешку, но видела только обнажённую правду. Её голос, когда она заговорила, был едва слышен:
— Я не понимаю этого, Яр… — прошептала она, её глаза искали ответа в его лице. — Может, со временем все бы наладилось? Но почему? Почему, если это так, ты всё равно так настойчиво пытаешься…