Альбина пораженно смотрела на друга.
— Ты все это время…. Дима…. Ты ее до сих пор любишь? — вдруг вырвалось у женщины. — Даже после предательства? Даже после….
Ярославцев взгляда снова не отвел.
— Твою мать…. Дим, ты ебанулся? Вокруг тебя сотни умных, красивых женщин, а ты до сих пор любишь эту проблядь, которая никогда тебя ни во что не ставила? — она всплеснула руками, не зная то ли смеяться, то ли плакать.
— На себя посмотри, — буркнул он, потирая лицо.
— Я. Не. Люблю. Артура! — отчеканила Альбина, выделяя каждое слово и с силой шлепнула по столу ладонью. Дорогое кольцо коснулось поверхности с глухим стуком. — Мне. Плевать. На. Анну! Мне. Плевать. На. Этого ребенка! И я не влезу в спор с Ярославом из-за этих…. Хочет новую игрушку — пусть забирает! И не благодарит!
Дмитрий медленно поднялся из кресла — движение было спокойным, но в этой внешней уравновешенности чувствовалась нарастающая внутренняя буря. Его ладони с тихим, но весомым звуком легли на лакированную поверхность стола, отражая в идеальном глянце дрожание мускулов на предплечьях. Он немного помолчал, словно проверяя собственную решимость на прочность, будто собирался прыгнуть с высоты в бездну, где не было страховки.
— Значит, Аль, — ответил тихо и уверенно, нисколько не пугаясь ее гнева от которого вздрагивали даже ее клиенты — люди богатые и властные. — Влезу я.
Он смотрел на неё прямо, не моргая. Его голос, низкий, без повышения интонации, словно обнажил меч и аккуратно положил его между ними.
В глазах Альбины, цвета ртути, вспыхнул холодный блеск — они напоминали теперь два тонких, наточенных стальных клинка, разрезающих пространство между ними. Атмосфера в офисе, некогда строгом и выверенно спокойном, теперь наэлектризовалась до предела, как перед грозой. Они стояли, разделённые лишь широким, светлым столом для совещаний — безликой границей, на которой шла негласная дуэль.
— Я тебя уволю… — прошипела она, каждый слог звучал, как укус, ядовитый и личный. — Я не поставлю под удар то, что собирала по крупицам семь лет, из-за мелкой тварины…
— Ты забыла, Аля, что сорок процентов компании — мои, — холодно, почти безучастно напомнил он, не двигаясь с места. Он говорил ровно, как хирург, выносящий приговор.
— Ты не посмеешь…
— А ты проверь, Аля… — его голос теперь был ледяным, бледность лица стала почти мертвенной, но это не было признаком страха — это была концентрация. Он не отступал, не сдвинулся ни на миллиметр, словно врос в пол, как бетонная плита.
— Ты… Ты меня меняешь на… На кого? Дима? — голос её предательски дрогнул, — На кого ты готов променять меня, нашу жизнь?
— На совесть! — отрезал он, будто швырнул в неё камень. — И я не собираюсь менять, Альбина. Я люблю тебя больше всех на свете, но я прошу тебя хотя бы съездить и постараться понять, что там происходит. Зачем Ярослав заитересовался ребенком, который все эти годы ему был не нужен? Я бы понял, если бы это сделал Артур, но тот вообще знать не хотел и не хочет про девочку!
Её губы дрогнули, но остались сжатыми. Она смотрела на него, как на чужого человека — на того, кого вчера знала до самой последней привычки, а сегодня не могла распознать. И то, что этот человек, которому она доверяла бизнес, мысли и тайны, теперь ставил ей условия — было равносильно предательству.
— Хорошо… — медленно проговорила она, не отводя взгляда, — Сколько ты хочешь за свою долю?
Раздался внезапный, гулкий удар — Дмитрий с яростью опустил ладонь на стол. Глухой звук, отдающийся в стенах как выстрел, прокатился по офису, заставив дрогнуть даже висящую картину.
— Нисколько! Аля, не дури! — крикнул он, голос сорвался на ярость. — Я не собираюсь сам уходить. И не хочу терять тебя!
— Ты уже это сделал, — прохрипела она, — поставив мне ультиматум!
— Ты пообещала меня уволить! — вскричал он в ответ.
— Потому что война с Ярославом…
— Что, Аля? Что сделает? Что он сделает тебе?! — теперь он шагнул вперёд, и в голосе его не осталось ни спокойствия, ни отстранённости. — Ты не войны с ним боишься! Ты его боишься! До сих пор! Ты! Взрослая и сильная женщина! А теперь представь маленькую девочку, которой скажут, что она больше любимую бабку не увидит, а этот человек — ее опекун!
Он встал прямо перед ней, почти вплотную, и теперь между ними не было даже стола. Только слова. Только боль. Только невыносимая, застарелая правда.
— Взгляни правде в глаза, — выдохнул он, тише, но от этого ещё страшнее. — Ты не суёшься в наш регион не потому, что не хочешь переходить дорогу Илоне, не потому что не хочешь вспоминать свою семью… а из-за него! Ты с ним не хочешь больше пересекаться. Почему, Альбина? Что произошло между тобой и им? Там ведь всё гораздо сложнее, чем я знаю. Правда ведь?
Альбина тяжело дыша, зло смотрела на друга, но ничего не говорила.
— Уходи, — приказала она. — Пошел с глаз моих. Пока я тебе твои не выцарапала!
— Никуда я не уйду, маленькая, — ответил он неожиданно мягко, и прежде чем она успела отпрянуть, заключил её в объятия — крепко, почти насильно, но с тем самым беззащитным упорством, которое разрушает даже гранитную броню.
— Никуда, — повторил он, уткнувшись носом в её рыжие волосы. — Можешь меня избить, отматерить, можешь угрожать — ты всё равно ничего мне не сделаешь. Я знаю тебя лучше, чем ты сама. Аль, не ради матери, не ради Эльвиры, даже не ради меня… ради себя, съезди. Узнай, что там происходит… Разбирись в ситуации, прежде чем рубить с плеча!
Она тяжело дышала, всё ещё стоя в его руках, словно в клетке, которую сама же давно заперла. Но из объятий не вырывалась. Лишь спустя несколько долгих, напряжённых секунд, её лоб мягко опустился ему на плечо. Она ощущала кожей мягкую, дорогую ткань его тёмного поло от Lacoste, чувствовала едва уловимый запах его парфюма — тот самый, который всегда казался ей неприлично интимным: древесные ноты с намёком на перец и кожу. Он был слишком близко. Слишком тёплый. Слишком… родной.
— Это подлый прием, Дим….
— Знаю….
— И ты поедешь со мной, — прошептала она наконец, не отрываясь от него.
— Велю Варваре заказать нам два билета на ближайший рейс, — спокойно, без торжества, ответил он, как будто они договаривались о деловой встрече.
— Гостиница с тебя, — буркнула она, не теряя яда даже в капитуляции. — И мне не хостел нужен, а нормальный отель!
— Могу даже коттедж снять, моя госпожа, — в голосе его проскользнул знакомый, тёплый сарказм — тонкий, как лезвие бритвы, но нежный.
— Иди ты…
— С тобой, — перебил он мягко, легко коснувшись пальцами её волос. — Хоть на край земли.
— Сволочь ты, Дим! — вскинулась она, но без прежнего накала. — Ты втягиваешь нас в феерическое дерьмо и делаешь это с умилительной улыбочкой…
— Знаю, — с почти печальной улыбкой ответил он. — Но пора распутать этот узел, маленькая. И жить дальше.
Она резко отстранилась, будто опомнилась, и решительно подошла к рабочему месту. Движения были резкими, собранными, как у военного перед последним броском. Села в кресло, положив руки на стол, и нажала кнопку селектора, словно завершая бой.
— Варя, подготовь приказ о назначении и.о. генерального директора Казанцева Виктора Анатольевича сроком на… одну неделю. И вызови Витю ко мне. Обрадуем нашего кота сметаной. А ты что стоишь тут как жена Лота? — рыкнула она на Диму. — Иди, занимайся своей работой. Копай мне, чем занимался наш енот-потаскун последние года три. Или думаешь, я тебя только в качестве няньки с собой беру? Уж если готовимся искупаться в говне, то хоть купальники наденем!
6
В мягком, полумраке ночного рейса бизнес-класса, где гул моторов служил фоновым шумом для уставших душ, Альбина, удобно устроившись в широком кресле, лениво пролистывала информацию, собранную аналитическим отделом. Планшет светился холодноватым светом, отражая едва заметные морщинки у глаз и отблеск жемчужного лака на ухоженных ногтях. Изящные туфли Jimmy Choo она без церемоний сбросила, поджав ноги под себя, словно была дома, а не на десяти тысячах километров в воздухе. Пространство вокруг — полностью их, чужих нет, да и стюардессы интуитивно держались на расстоянии.
Дмитрий, устроившись рядом, с видом полного равнодушия полулежал в кресле, прикрыв глаза, но по сжатию челюсти и лёгкому движению пальцев было ясно — не спит. Просто ждал, когда она заговорит.
— Не начиталась ещё? — лениво осведомился он, не открывая глаз.
Альбина раздражённо фыркнула, отодвинув планшет и потянувшись, словно сбрасывая с плеч усталость. Её шёлковая блузка слегка задралась, обнажив тонкую полоску кожи над поясом брюк.
— Не понимаю, — буркнула она, глядя в иллюминатор, за которым ночное небо уже начинало сереть, подёргиваясь первыми намёками на рассвет. — На хрена козе баян!
— Что именно? — Дима приоткрыл один глаз, наблюдая, как она устраивается в кресле, подогнув под себя ноги, как кошка.
— За последние годы Ярослав — самый сильный игрок в строительном бизнесе. Он как танк по своим конкурентам прошёлся, вытеснив почти всех… — она зевнула, прикрывая рот ладонью, — ещё и в соседние регионы влез. Играет на федеральном уровне….
На мгновение её голос стал сухим, аналитическим, лишённым эмоций — привычная маска деловой хищницы.
— Не могли взять билеты на утро? Почему на ночной?
— Ты сказала на ближайший… Взяли, что было в бизнес-классе. — Дмитрий потянулся, затем жестом подозвал стюардессу. — Видела, у него сложности с городской администрацией?
— Ага, зато с областной — любовь-морковь, — фыркнула она, вновь заглянув в планшет. — Губернатор сам мэра едва терпит. Следующие выборы через два года… Ярослав, думаю, упрочит представительство и в Думе, и в областном парламенте. И на федеральном у него связи — что надо. Нда… — она задумчиво почесала нос. — Не радужный расклад. Он в области — царь и бог. Плохо, Дим… Но зачем ему никому не известная девчонка, про которую он и не думал шесть лет?