«Девчонка приходит в себя, – мелькнула радостная мысль. – Значит, я был прав. Значит, у нее есть возможность. Сейчас окончательно придет в себя и сможет добраться до леса».
Под ногами хрустнуло. Еще раз.
Руд перевел мутный взгляд вниз. Остановился. Кругом были кости. Десятки скелетов маленьких животных белели на сухой земле.
Ноги подкосились, и Руд упал на колено. Попытался встать, но не смог. Рухнул вперед, успел подставить руку. Покоящаяся на плечах девчонка, ударившись о землю, сдавленно застонала. Руд вцепился в ворот ее рубашки и потащил за собой – как можно дальше от этого страшного места.
Дышать было нечем. Неожиданно вернувшееся сознание породило панику. В безотчетном страхе Эрмитта начала бороться с мокрой тряпкой на своем лице. Сорвала ее, жадно глотнула ртом воздух, завертела головой, осматриваясь.
Она сидела на земле. Впереди, в нескольких метрах от нее блестели низменности со стоячей болотной водой. Рядом ничком, уткнувшись лицом в серую жесткую траву, лежал раздетый до пояса Руд.
Эрмитта наклонилась к нему, начала тормошить. Сатонец не отвечал. Лежал, тяжело и медленно дыша. Взгляд зацепился за чуть уловимое движение в воздухе: мельчайшие крупинки желтой пыли долетали до них со стороны болот.
В голове сложилась картинка: отравленные болота! Сатонец догадался – именно поэтому на ее лице была намотана мокрая рубашка! И он вновь спас ей жизнь. Нес, пока у самого были силы.
Но теперь она сняла защиту и он сам продолжает лежать тут, в зоне действия проклятой пыльцы. Надо что-то делать.
Мокрая ткань видавшей виды рубашки разорвалась легко. Каждая из двух половин скрутилась простой петлей и была наброшена на запястья. Какой тяжелый! Как она его вообще потащит отсюда?!
Эрмитта уперлась ногами в землю. Намотала на свои запястья концы петель и попыталась сдвинуть Руда с места. Ноги, вспахав землю, прочертили две неглубокие борозды, ушли от точек опоры и уронили тело хозяйки: Эрмитта плюхнулась на землю. Вскочила и попыталась заново. Безрезультатно: бесчувственное тело Руда было слишком тяжелым для нее.
Девушка опустила руки. Растерянно завертела головой по сторонам:
– Помогите! Помогите!
Сиплый голос сменился едва сдерживаемым всхлипыванием. На что она вообще рассчитывает? Что рядом кто-то окажется или что она сможет докричаться до кого-то? Она не может даже позвать на помощь! Она вообще ничего не может!
Взвыв от бессильной ярости и обиды, Эрмитта потянула за петли еще раз. Тело Руда сдвинулось едва ли на ладонь. Девушка опустилась на землю. Сердце бешено стучало, отдаваясь глухими толчками в горле, слезы готовы были вот-вот хлынуть потоком.
Эрмитта шмыгнула носом, вытерла ладонью мокрые глаза и бросила полный упрямой ненависти взгляд на растянувшеюся позади кромку леса.
Льющий весь день дождь напитал влагой верхний слой утоптанной тропинки, ведущей в лес. И на ней отчетливо видны следы маленьких ног.
Божья борода! Хорошо, что после нее сюда никто не сунулся, иначе дело оказалось бы пропащим. Следопыт из него еще тот.
Дорх входит в лес. Через несколько метров становится темнее. Лучи закатного солнца, выжигающие горизонт темно-красным цветом, здесь не могут пробиться через растущие вдоль тропинки высокие деревья. Приходится замедлить шаг и низко пригнуться, чтобы продолжать видеть следы. Которые через несколько метров закончились.
Дальше тропинка была пустой.
Дорх осматривается: тут Ликси свернула в лес. Ушла в сторону. Но в какую? И как теперь отыскать следы легкого тела в густой и высокой траве?
А сколько вообще прошло времени? Как далеко девчонка смогла уйти?
Вряд ли она пошла сюда, когда еще шел дождь. Он заметил следы почти сразу, когда вышел из дома. А вышел он после того как этот самый дождь прекратился. Значит, учитывая скорость ходьбы ребенка…
– Ликси! Ликси!
– Долх!
Почти захлестнувшее его разум неконтролируемое волнение мгновенно уходит. Как же он рад слышать ее голос, звучащий сверху!
Дорх делает шаг в сторону и поднимает голову:
– Ликси, как ты меня напугала! Ты что там делаешь на этом дереве?
– Я плячусь. Там внизу стлашный звель.
– Где?! – он мгновенно разворачивается, шарит взглядом по сторонам.
– Вон, впеледи, на дологе. С шипами на спине.
Дорх смотрит в указанную сторону. Никого. Осторожный шаг вперед. Он продолжает всматриваться.
Сбоку от тропинки действительно заметно какое-то странное существо. Лап и головы не разобрать. Из подножного сумрака взгляду открывается лишь крутобокая спина, усеянная длинными шипами.
На хищника не похоже. Может, какой-нибудь травоядный? Дорх выпрямляется. Шагает дальше, уже не опасаясь, и пинает большую кочку, поросшую какими-то сухими, жесткими стеблями.
На обратном пути замерзшая Ликси греется, сидя у него на руках.
– Знаешь, как я испугался за тебя!
– Я тоже испугалась, – она смеется. Страх в теплых объятиях друга давно закончился.
– Ты уже не ребенок. И тебе пора начинать думать. Пойми, я не смогу быть с тобой рядом всю твою жизнь.
– Почему?
– Потому что… – он задумывается на мгновение. Окончание фразы «… я скоро уйду» сейчас кажется слишком неподходящим. – Потому что я старше тебя. Когда ты чуть подрастешь, то сможешь понять.
– А сейчас?
– А сейчас нам пора домой.
– Холошо, – девчонка кладет ему голову на плечо и затихает. – Долх…
– М?
– А почему шулшат листья?
Глава тринадцатая
– Что я тут делаю? – Руд вновь стоял посреди пустоты. – Мы же шли через…
– А ты не догадываешься? – веселый голос рокотал одновременно со всех сторон. – Это место отведено тем, кто погиб за своих, не жалея себя. Кто проявлял храбрость и решительность в своих стремлениях.
– Вот как, – он не стал спрашивать. Стоял и хмурил брови.
– Я порой удивляюсь тебе. А на что ты рассчитывал, когда шел через ядовитую пустошь?
– И не поспоришь даже, – Руд пожал плечами, огляделся еще раз. Кругом по-прежнему не было ничего. – И как называется это загадочное место?
– Да как ни назови, смысл будет один и тот же. Хочешь, нареки его дворцом, хочешь – чертогом. Лично мне все равно.
– Пустовато здесь, в твоем дворце.
– Отныне это и твой дворец. Ты его полноправный хозяин. Нужно лишь немного подождать, пока глаза не привыкнут к освещению. Тогда ты и увидишь все здешние чудеса. Вот там, например, можно встретить азоку. Она дает прекраснейший мед. Если ее подоить. А вон там…
– Дедушка.
– Да?
– Я чувствую, что могу вернуться назад.
– Можешь. Но сейчас это мало зависит от тебя.
– А от кого?
– Рядом с тобой сейчас добрая сила. Вот она и старается.
– Девчонка?
В ответ раздался смех. Из доброго и, как показалось, чуть насмешливого он почти мгновенно перерос в сильнейший хохот. Начал сотрясать воздух, пол и стены дворца. Дошел до продолжавшего стоять в центре Руда. Парень почувствовал, как его тело стало дрожать, словно его кто-то немилосердно тряс…
– Дыши, сатонец! Дыши! Ну же!
Сквозь закрытые веки на него хлынул поток ощущений: жесткость земли, тепло двух маленьких рук на груди, знакомый сиплый голос…
Руд открыл глаз. Увидел бледное, встревоженное лицо Эрмитты. Отчетливо читающееся испуганное выражение сменилось на уставшую облегченность.
– У-у-ух, – девчонка выдохнула. – Как же ты меня напугал, сатонец! Не смей так больше делать. Никогда. Ты слышишь меня?! – Эрмитта ткнула лежащего Руда кулаком. Уронила голову на его грудь и затихла. Парень ощутил мелкую, приходящую волнами дрожь, начавшую сотрясать девчонку. И почувствовал, как на его обнаженную грудь капнуло что-то горячее.
– Ты плачешь?
– Отстань, – огрызнулась она.
Руд поднял руку, скосил взгляд в сторону запястья. На нем болталась полоска ткани.
– Как ты дотащила меня сюда?
– Не знаю. Старалась, пока хватало сил.
– Идти сможешь?
– Смогу, – Эрмитта шмыгнула носом. – А ты?
– Тогда идем. Вечереет. Надо искать место для ночевки.
– Тебе очень холодно без рубашки?
– Нет.
Руд оперся голой спиной о нагретый за день шершавый ствол, устраиваясь понадежнее на развилке ветвей раскидистого дерева. Многолетний великан, удобный для подъема наверх, нашелся уже к моменту, когда севшее солнце позволило зарождающейся ночи превратить лесную чащу в непроходимое препятствие.
– Иди ко мне, сатонец. Тут места на двоих хватит. Буду тебе спину греть.
– Не боишься?
– С чего бы это? – девушка усмехнулась.
– А почему нет?
– Потому, что нас с тобой за эти дни так прополоскали, что у тебя сил хватит только на сон.
– Твоя правда. Иду.
Руд оставил заплечный мешок на нижней ветке, подпрыгнул и, подтянувшись, забрался на следующий этаж. Эрмитта подвинулась ближе к стволу и, улыбнувшись, развела руки в стороны.
Руд чуть замешкался. Развернулся и сел на ветку, придвинулся ближе к Эрмитте. Спине мгновенно стало жарко. Парень почувствовал, как по всему телу забегали согревающие мурашки, и довольно выдохнул.
– Хорошо тебе? – раздался над ухом сиплый, ласковый голос.
– Да…
– Пользуйся, пока я добрая.
– Богато у тебя там, – Руд слегка поелозил спиной.
– А то!
– Повезет кому-то, – голос его стал медленным и тягучим. Жар близкого тела буквально усыплял измотанное за последние время тело. Ответила ли ему что-то девчонка, Руд уже не мог разобрать. Последнее, что он чувствовал, это две руки, прижавшие его к себе.
– Интересно, куда она ведет?
Эрмитта огляделась по сторонам: в оба конца уходила небольшая, хорошо утоптанная дорога.
Руд посмотрел на раннее, висевшее над самым горизонтом солнце. Кивнул в его направлении:
– Идем туда.
Шли долго. Судя по положению звезды, начавшей подъем к точке зенита, прошло около двух часов. Окружающая тишина норовила расслабить, сбить настороженность. Руд не переставал вслушиваться, памятуя о том, что они находятся в разоренном войной граничащем с Южными степями штате. Пристально всматривался вперед, оборачивался, ища взглядом движение на горизонте. Но все было тихо и пустая пыльная лента все так же катилась под стоптанными ногами.