– Дела шли ни шатко, ни валко. Место, сам видишь, какое. Ближайший более-менее крупный поселок в двух днях конного пути на север. Другой – в трех на западе. Рядом лишь деревушка малая, в несколько домов, где братец мой живет. Если кто и заходит, так только торговый да деловой люд, который, стало быть, через границу с Терестаном шастает. Но останавливается редко. Сам понимаешь: из штата в штат, а уж тем более сейчас, лучше ходить большой толпой. Так и для дела сподручнее, и за жизнь спокойнее. А домик у меня маловат. Комнат наверху – раз, два, и обчелся. На кухне тоже не всегда один поспеваю. Вот и решай, как оно дальше. Вроде как исполнил мечту свою. А с другой стороны, чего теперь с ней делать, с мечтой этой? Ума не приложу. Не так я себе это представлял, если уж по-честному.
А вчера под вечер гляжу – солдаты идут. Целый отряд, в четыре десятка копий, не меньше. Заходят, стало быть, ко мне, ну и начинается старая история: мест нет, да и одному мне на такое количество ртов не успеть наготовить. Но в итоге дело решили знатно. Командиры десятков дали команду кому наверх, а остальным на двор идти спать. Обменяли у меня практически весь запас снеди. Что-то на ужин тут же ушло, что-то с собой взяли. Да мне-то без разницы. Главное, что дело спорится. А дальше еще интереснее стало.
Сную я, значит, туда-сюда, сам понимаешь, от склада своего во двор. Подходят еще трое, и сразу ко мне. Мол, хотим остановиться. Вот, думаю, что за день такой благоприятный нынче выдался! То пусто, то разом всех навалило. Но делать нечего. Говорю: нынче места никак сыскать не могу, воины все вперед по обмену заняли. А один из этих в ответ: богатый обмен, значит, у тебя сегодня, хозяин. И то ли слова его мне не понравились, то ли видок их. Вот сразу видно – пришлые. Ну, не в том смысле, что не сатонцы. А не по нраву все как-то в них. По-другому и объяснить не смогу.
Но это ладно. Выдали по чести обмен, сели за стойку, благо пустая была. Ужинать стали, а сами по сторонам так и зыркают. Как ни пройду мимо, улыбаются, а глаза шарят. Ну, ты уже догадываешься, что потом было, да? Вот как знал, что миром дело не кончится!
Дай, думаю, за братцем схожу. Расскажу ему, чтобы подсобил в случае опасности. А потом вон какая мысль пришла мне в голову: ежели эти подозрительные сюда заявились вслед за солдатами и ведают, что обмен тут был приличный, выходит, они должны следить тогда за моим домом. Чтоб, значит, я был один и помощь подойти незаметно не смогла.
И вот что я скажу тебе, парень: великая и нужная вещь – знание букв! Я в молодости как-то все отнекивался от разного умного. Думал, что никогда в жизни не пригодится. Умею считать до десяти, благо, пальцы все целы, так, стало быть, и думать об остальном нечего. Но потом было дело: на спор выучил алфавит и научился худо-бедно читать и шить письма. И вот теперь могу сказать прямо: лишних знаний на континенте этом точно нет. Вывел я письмо, подошел к одному из командиров и попросил передать его в соседнюю деревеньку брату. Все равно ж идти мимо будут.
Днем брат и явился. Скрытно, чтобы, стало быть, не заметили эти, и принес с собой два самострела. Сели на втором этаже, стали ждать. Ну и вышло все, как мне виделось. Темнеть начало, эта троица и заявилась. Двоих мы сразу уложили, благо дело нехитрое. Сам понимаешь, не из лука боевого бить. Сам-то, небось, был на Костяных пустошах? Нет? Эх, ты… А мне вот довелось, благо сумел выжить. Ну да ладно. Не о том разговор сейчас.
Третий, как нас двоих увидал, хотел было деру дать, да только понял, что не успеет скрыться. Побросал ножи свои и стал нам зубы заговаривать – про тяжелую жизнь после войны, про убитых родственников, про мать больную. На этом разговор и кончился. Прибили его, ибо нечего врать честным людям. Ну какая мать подобного выродка на свет произвести сподобится?! В Бездну их всех!
А следом и вы появились… Вот так все и случается, парень. Держи. – Руд перевел взгляд на Торроса, на протянутую им кружку пива. – Ну, горят хорошо. Хоть какой-то с них толк. Поутру поищу семена кедорика. Высажу. Давно хотел, чтоб тут кедорик рос. Уж больно красиво смотрится на фоне грозовых туч. Ты ж местный. По выговору ясно.
Руд молча кивнул в ответ.
Со звонким щелчком внутри костра что-то лопнуло. Часть уложенных друг на друга дров съехала в сторону. Из огня на траву выпала уже скрюченная рука. Жар нещадно сушил связки, сжимал не успевшие сгореть мышцы.
– Бездна! – Торрос шагнул вперед и пнул руку обратно в костер. – Пойдем в дом, земляк. А то от запаха жареного мяса уже самому жрать захотелось.
В это же время. Приграничная деревня Борый Угол. Штат Лория.
Нурт прислушался.
Только привычные звуки ночи. Еле различимый шум небольшого перелеска да чуть более слышимый звук ветра там, где стояли едва различимые бугры высоких холмов и возвышающаяся за ними скальная твердь. Собственно, место сие от этой непонятной особенности и получило свое название: Борый Угол. И было оно, как теперь стало ясно, изначально странным.
Сзади луга и пастбища. Леса совсем уже позади. Впереди – широкий проем Центральной, за которой начинаются выжженные солнцем степи серых королей. Стена моря, от которой могла, по идее, родиться эта скалистая полоска, много западнее, через целый штат Шербаран. И вот, пожалуйста: торчит посреди пустого места. А к ней, образуя тот самый угол, течет речушка.
Но, несмотря на всю странность этого места, жить тут, конечно же, можно было. Не лучше, но и не хуже, чем везде.
Сама одинокая скала так и не дала драгоценных камней или хотя бы какой-то руды. Но в зимы, когда приходил снегопад, а случалось и такое, давала надежную защиту. В скоротечной небольшой речке, впадающей в Центральную, водилась рыба, а мягкая земля рождала зерно, идущее затем на мельницы. Борый Угол рос и обживался. Смог появиться заново после войны, когда сюда вернулись прежние жители и пришел целый поток переселенцев из других штатов. Было бы желание и силы, а восстановить все можно.
Нурт осадил боевого скакуна. Зверь сердито фыркнул, повел в сторону рогатой головой. Новый порыв ветра донес до слуха скрип мельничных лопастей.
У одной из местных женщин около месяца назад муж утром ушел в лес и не вернулся. Искали неделю всем Углом. Так и не нашли. А еще через день принесли к порогу безутешной женщины руку ее мужа: все, что сыскать получилось. Та в крик. А поутру вдова и сама как будто умом тронулась. Схватила руку и бросилась в лес. Так с тех пор никто ее и не видел.
Эта история была второй, которую Нурт услышал от местных, когда приехал по вызову в Гортый Тон, деревеньку, лежащую как раз на севере от Угла.
И первое, что сразу заметили и лейтенант, и пятеро его солдат охранного разъезда, был страх и тревога в глазах большинства местных жителей.
Вчера одна из женщин ушла в Борый Угол, где проживала ее давняя подруга. А чуть погодя воротилась назад в панике, принеся с собой страшную весть: деревня покинута жителями.
Снаряженный тут же отряд добровольцев спустя два часа подошел к окраине Угла, но в саму деревню заходить не рискнул. Так и стояли на холме, щурясь супротив ветра и стараясь разглядеть хоть одно живое движение.
– А чего не пошли в деревню-то сами?
– Так страх пробрал. А почему – и сами понять не можем. Как будто чужим Угол стал. Да ты и сам почувствуешь, как глянешь.
– Вперед, – Нурт тронул поводья. За спиной раздалось нестройное всхрапывание и перестук копыт лошадей тронувшегося следом отряда.
А местные правы. Что-то тут не так. Может быть, это всего лишь воображение, которое разгулялось, после того как он наслушался всех этих баек? Напугали заранее, вот и мерещится Бездна знает, что. Но ведь деревенька и правда выглядит покинутой. Ни одного огня, ни одного живого звука или движения.
Почему первый же реальный случай оказался настолько непохожим на все, к чему его готовили старшие? Вот бы сейчас совет услышать, хоть чей-нибудь… Но он здесь один, и рассчитывать приходится лишь на себя самого. А еще требуется, чтобы и вверенные тебе солдаты, такие же молодые ребята, как и ты сам, твердо поняли: в голове у их командира нет места страху. Там все, до самых краев, заполнено верными мыслями и твердыми решениями. А иначе никак.
Стоило бы надеть что-то посерьезнее легкого доспеха. Или поддеть кожу под кольчугу, хоть и жарковато в ней будет.
Конь под лейтенантом встал. Сердито дернул головой, взрыл землю. Повел в сторону.
В тумане, нависшем над речушкой плотным белым слоем, шевельнулось…
– Что это? Там кто-то есть?
Нурт не смотрел на подъехавшего к нему солдата. Он неотрывно глядел туда, где в следующий миг стали видны очертания бредущей сгорбленной фигуры. Человек шел медленно, склонив голову на грудь. Позади показались еще две тени.
– Эй! Вы местные?
Вопрос лейтенанта остался без ответа.
Однако его окрик как будто пробудил показавшихся из тумана. Двое, а следом и еще трое вышедших чуть погодя, ускорив шаг, направились к отряду.
– Да чтоб тебя! – Нурт осадил рванувшего было в сторону коня. Дал тому сигнал идти навстречу местным. Зверь не послушал, и лейтенант торопливо слез. Передал поводья стоявшему рядом и пытающемуся удержать своего коня солдату. Пошел навстречу жителям:
– Что у вас случилось?
Местный издал нечто напоминающее хрип или крик и бросился навстречу уже со всех ног. За ним рванули и остальные. Где-то сбоку, ближе к скрипящим лопастями мельницы и черным домам, раздались множественные крики.
– Что случилось? Беда?
Ответом Нурту стал сильный толчок в грудь. Лейтенант, не устояв на ногах, упал навзничь. Сверху, выбивая остатки воздуха из груди, навалился местный – и тут же вцепился зубами в щеку. Нурт закричал от боли. Рванул голову в противоположную сторону, чувствуя, как зубы сумасшедшего в прямом смысле выдирают кусок кожи. По щеке и шее побежала теплая кровь. Лейтенант постарался отпихнуть от себя навалившегося, но руки облепили насевшие сверху люди. Боль укусов в плечо и шею прижала к земле.