– Да.
– Тогда могу поведать тебе и еще одну интересную новость. Дочь упомянутого тобой человека во время моего посещения Лода заключила семейный союз с одним из своих соседей. Она твоя родственница?
– Нет. Просто хорошая знакомая.
– Теперь, мой друг, позволь задать тебе встречный вопрос. Если я правильно понял, ты здесь уже около года, так? И я полагаю, что местные тебе доверяют или, по крайней мере, ты не вызываешь у них подозрений.
– Трудно сказать, – Дорх хмурится. – А что?
– О-о-о… – Нерамин встает, быстро проходит к окну, убеждается, что в настоящий момент никто их не сможет подслушать, и, вернувшись к Дорху, говорит тихим голосом: – Здесь, в этой деревне, схоронена великая власть над народом малоросликов. Ты, должно быть, не слышал о наймите Вентаве. Но косвенные улики и мои собственные заключения дают мне уверенность. Слушай! В момент прихода Великого и Мудрого Бога им было даровано кольцо, заключающее в себе смысл существования всего этого народа. За то, чтобы иметь возможность обладать этим кольцом, малорослики, вне всякого сомнения, будут готовы исполнить любое повеление. Оно – сама суть их жизни. Оно властвует над ними, и пуще всего на свете этот народ жаждет сохранить его у себя. История кольца, насчитывающая один большой и восемь малых кругов лет, обрывается в деревеньке Ваншит. Как раз в то время, когда государь Хелан устроил настоящую облаву по всем известным поселениям малоросликов. Неизвестно, как долго он пытал тех, кто оказался на столе у палачей, но все пленные, даже под силой воздействия разрушающей ветви магии, говорили одно: кольцо начало свой путь. После этого на протяжении долгих двух кругов лет о кольце не было слышно. Его искали, но так и не нашли. А я нашел! – голос Нерамина звенит, глаза приобретают нездоровый блеск. – Оно должно быть здесь, в деревне. Это последнее место, где коротышки нашли спокойную жизнь, и Вентав об этом знал. В его записях оно не упоминается, но я вычитал кое-что в книгах тех, кто знал его и жил с ним в одно время. Все упоминания ведут сюда. Кольцо здесь, мой друг! И мы его найдем!
– И что ты будешь с ним делать?
– Как что? Да ты в своем уме? С этим кольцом все малорослики станут нашими рабами! Ведь с ними тогда можно делать вообще все! Понимаешь? Все, что мы захотим! Их можно будет разводить для обмена и продавать, как скот! И никто не посмеет пискнуть. Все будут сидеть и молча ждать в своих клетках, когда мы решим отдать им кольцо. Мне нужна только твоя помощь.
– Долх! Долх! – Оба повернулись на звонкий голос. В открытую дверь вбежала Ликси: – Пливет, Долх! Пливет, длуг Долха!
– Какая милая девочка, – на лице Нерамина появилась злорадная улыбка.
– Благодалю, – ребенок торопливо поклонился. – А что вы тут делаете?
– Мы… – начал маг и вдруг замер. Лицо мгновенно приобрело серый оттенок страха. Расширившиеся глаза попытались увидеть то место на шее, которое оказалось в неожиданно жестком захвате.
– Мой друг предложил поиграть с ним в одну игру, – Дорх улыбнулся Ликси. – Но мне она не понравилась. Она скучная и неинтересная. Поэтому я сейчас предложу ему свою игру. Думаю, он не откажется поиграть в нее.
– Здолово! А мне можно с вами?
– Конечно. Только я сперва должен рассказать моему другу правила этой игры. А ты пока что иди погуляй. Я позову тебя.
– Но я ведь тоже не знаю плавила…
– Ликси. Уйди.
Девчонка замирает. На ее лице проступает замешательство, а после и страх. На глазах появляются слезы. Ее лучший друг… Она не знала, что он может быть таким страшным.
– Теперь, – проводив взглядом выбежавшую в слезах Ликси, Дорх поворачивается к магу, – слушай меня, мой друг…
Надо рассказать обо всем Периндоку. Из всех малоросликов спокойно выслушает чужака только он.
Явившийся сюда ублюдок не будет последним. Еще неизвестно, кому и что он рассказал по дороге сюда. Но, даже если из-за своей жадности он и промолчал, это еще ни о чем не говорит. Будут другие. Путь, открытый одним, отныне доступен многим. Если Нерамину удалось разыскать столь хитрым образом пройденный Вентавом путь, его смогут прочитать и другие. Такие же бесчеловечные чудовища, как и этот «маг».
Если он и был им, то всего лишь был. Вполне вероятно, эта часть его прожитой жизни есть правда. Только вот сберечь ее он не сумел. В один из моментов разговора неосмотрительно показал свое запястье выше, чем следовало. Откуда ж ему, Нерамину, было знать, что в этом забытом всеми местечке он встретит человека, наделенного некоторыми знаниями о свойствах магического ремесла.
Темно-синий след небольшого рисунка, столь популярного у орков, отчетливо был различим. Когда и каким образом этот малый загубил свою сущность, остается лишь догадываться. Сам ли решился, после того как опрокинул в себя пару кружек вина, или, проиграв кому-то спор, вынужден был сдержать слово, дабы не быть униженным и смертельно битым. Ведь бывают компании сурового норова, куда же без них.
Других причин, способных привести к подобному исходу, он не видел. Не того поля ягода этот Нерамин.
С радостью и нескрываемым злорадством, должно быть, узнал он в юные годы о своем великолепном даре и поспешил под надежные стены Калантора. И всячески стремился познать премудрость сей тонкой науки, ибо уверовал прочно: это путь к власти над людьми. И сюда он пришел только затем, что теперь для него это был единственно возможный путь обретения столь желанной силы.
М-да… Магом перестал быть – и человеком не стал. Жалкое существо. И потому злое, опасное.
Опасное настолько, что запросто может не только вернуться сюда, но и из чувства мести начать чинить препоны родичам и друзьям.
Хорошо, что теперь он не сможет воплотить задуманное. Но вот именно из-за подобных случаев и было принято в тот день столь неожиданное решение. Ибо звук имени всегда может привести в дом беду. Особенно из далеких и чуждых тебе земель.
Перед глазами на мгновение в очередной раз встала картина того момента, когда ослабевшие руки не удержали его на краю утеса, где он оказался, уходя по узкому тоннелю от погони преследовавших его сквам. Промелькнувшая перед глазами прошедшая жизнь, падение и рвущая тело боль. Бьющаяся о скалы плоть. Плеск воды и инстинктивная задержка дыхания. Отрывистое движение единственной здоровой руки. Пальцы мертвой хваткой цепляются за деревянный обломок щита.
Течение реки…
В следующий раз сознание возвращается в изуродованное тело лишь на несколько мгновений. Он ощущает мокрый песок отмели и слышит чей-то удивленный голос:
– Дедушка! Смотли!
– Человек, ты меня слышишь?
– Ему надо помочь.
– Как тебя зовут?
– Дорх, – выдумывает он, прежде чем уйти из этого мира, как ему казалось, навсегда…
– Будут и другие, – Дорх, хмурясь, смотрит на сидящего с задумчивым видом Периндока. – Вас не оставят в покое. Нужно что-то решать.
– Что мы можем? Народ наш слаб и малочисленен. После кровавой резни, прошедшей два малых круга лет назад, мне все чаще кажется, что наша деревенька – единственная на всем континенте. А может, и во всем Йос. Нам неоткуда ждать помощи. Кто к нам придет? Гномы? Орки?
– Избавьтесь от кольца. В этом случае есть вероятность, что вас оставят в покое.
– То, что потеряно, всегда можно найти, человек. Ты сам теперь это знаешь.
– Тогда уничтожьте его безвозвратно.
– Это невозможно. Кольцо создано Богом из металла не этого мира. Наших сил едва ли хватит, чтобы его согнуть или сломать. И я более чем уверен, что его не возьмет даже огонь кузнечной печи.
– Есть кое-что сильнее огня кузни.
– И что же это?
– Жерло вулкана.
– Мой народ никогда не пойдет на подобное.
– Тогда вы обречены.
Глава двадцатая
Сидящий за столом Руд уловил на себе взгляд, поднял голову и развернулся, выходя из слепой зоны. Девчонка поймала ответ сатонца и улыбнулась, кивком указывая на него сидящему рядом с ней человеку. Тот беззаботно махнул рукой: наверняка уже согласен на все предложения по обмену, озвученные подсевшей к нему красавицей.
Эрмитта достала нитку с иголкой, небольшой кусок ткани и принялась вышивать письмо. Руд какое-то время смотрел на нее, после чего перевел взгляд на соседнюю стену. На ней угольной головешкой были начертаны названия имеющихся в наличии блюд и напитков.
Весьма удобно. Не придется всякий раз, когда возникнет вопрос, отрывать от дела разносчика или хозяина. У тех и так забот – четыре руки не хватит. Да и гости могут сразу определиться со всеми своими желаниями.
До слуха донеслась нестройная поступь копыт. Показался небольшой вооруженный отряд. Через запыленное окно можно было рассмотреть рогатые головы коней и возвышающихся над ними всадников.
Сразу же вспомнилась дорога, что поздним утром вела их мимо очередной небольшой деревеньки. То, что впереди именно она, можно было догадаться еще на подходе: ветер доносил звонкие неторопливые удары молота по наковальне и уютно пахло дымом костров. Тянувшийся справа небольшой перелесок до поры скрывал постройки. Когда же он кончился, идущая впереди Эрмитта остановилась и, повернувшись к шедшему следом Руду, указала в сторону открывшегося пространства. Тот ускорил шаг.
Дорога заворачивала вправо. Деревенька находилась от нее чуть дальше, так же по правую сторону. А ближе к повороту возле дерева стояло несколько людей. Над их головами болтались босые ноги двух висельников.
Дальше, до самого окончания территории поселения, Эрмитта и Руд шли молча, обдумывая каждый про себя разговоры местных.
Одни утверждали, что вздернутые были частью местной банды, совсем недавно начавшей промышлять разбоем. Другие утверждали, что это отказавшиеся от предложения пополнить отряды воинских частей: дескать, подобное было в соседнем селе.
Руд увязал добытый девчонкой сверток с дорожным провиантом. Сложил еду в свой поношенный заплечный мешок.
Если и были повешенные разбойным людом, так ничто не мешало поймавшему их разъезду предложить им вместо неминуемой смерти роль новобранцев в каком-нибудь отряде. Но почему те отказались? Неужели служба в нынешней армии не оставляет ни одной возможности выжить? Неужели несчастные приняли решение умереть на месте, дабы прийти к неизбежному концу без лишений и дополнительных мук?