— У тебя есть серое копье, или, может, оно известно тебе как олений лист?
— Есть, — приветливо ответила она, отыскав горсть остроконечных листьев, покрытых серым пушком. — Что ты мне за это дашь?
Кейда полез в карман и достал скорлупу ореха шороховицы, полную пятнистой мази.
— Хорошо от ожогов, будь то от огня или веревки.
Женщина с любопытством взяла раковину и понюхала.
— Птичий жир? — Понюхала снова, когда Кейда кивнул. — Айвовый глянец? Что еще?
Кейда улыбнулся.
— Скажу, если ты можешь что-нибудь прибавить.
— Согласна. — Она показала ему побег с крохотными зелеными листочками и ярко-алыми цветами. — Ну как? — Она искушающе держала растение подальше от Кейды, дразня его своей улыбкой.
— Пенала, — сразу определил Кейда. — Сушеная так же хороша, как и свежая.
Женщина поджала губы.
— Любопытное смешение. Откуда ты, друг? — Ее светлые глаза варварки заметно оживились.
— С дальнего юга. — Кейда поколебался, но затем сел. Улыбка травницы стала манящей, она подтянула к себе колени и оплела их руками. Нити малахитовых бусин охватывали обе ее щиколотки под расшитой листами кантиры полой платья.
— Что завело тебя так далеко от дома?
— Знамение, — Кейда улыбнулся, чтобы краткий ответ не показался грубым.
Всклокоченная борода прорицателя означает самое меньшее, что никто больше ничего не спросит, когда скажешь, что странствуешь, следуя некоему пророчеству. Означает ли это, что вопросов не будет и после того, как где-нибудь и с кем-нибудь предашься любви? До сих пор у меня было долгое и утомительное плавание, и ничья нежность не облегчала мой путь.
Травница поглядела на него, и лоб ее наморщился от заботы.
— Там какая-то скверная напасть, насколько я слышала. Разгулялось чародейство.
— Тебе здесь, конечно, нет нужды бояться подобных вещей. — Кейда постарался, чтобы его голос звучал небрежно. — Не владеешь ли ты мудростью, которая хранит от чародеев земли в северных пределах?
— Нет. — Вид у травницы стал растерянным. — Да где ты слышал рассказы о подобных вещах?
— Там, на юге. — Кейда пожал плечами, основательно сглотнув, чтобы сдержать досаду.
Там, на юге, но не здесь, ни в одном из владений, которые я посетил, ни на одном из берегов, куда ступал, ни от одного из людей, с которыми разговаривал. Они все пожимают плечами в таком же недоумении и не могут понять, откуда нечто подобное взбрело мне в голову, когда добавляют мое знание трав к своему, и я иду дальше с пустыми руками. Может, мне следовало бы брать какую-то иную плату. Разве я не заслужил доныне наслаждение ото всех женщин, которые бы мне его предложили?
— Кадирн!
Кейда поднял взгляд и увидел, что Бек приближается вместе с непримечательным человеком, черные волосы и борода которого острижены коротко, как и у большинства гребцов, а на шее и плечах достаточно мышц, чтобы предположить порядочный опыт работы веслом.
Как я узнаю даже, что нечего узнавать, если мое время на берегу часто обрывается подобным образом? Или мне следует принять эту досадную помеху как своевременное напоминание о моих далеких женах?
— Быстро ты, — Кейда кашлянул, чтобы скрыть неудовольствие.
— Быстрее, чем мог себе представить, — согласился Бек. — Едва ли есть еще корабль, собирающийся высадить гребцов на берег или подобрать их, кроме нас и еще парочки, направляющихся в воды Галкана. Это Фенал.
— Привык к веслу, которое толкают сообща? — Кейда бросил взгляд на кинжал этого человека, но не признал, откуда он. Такое случалось тем чаще, чем дальше они шли на север.
— Вот уже несколько лет. — Фенал настороженно поглядел на него. — Ты прорицатель?
— У меня есть небольшие целительские познания и кое-какое искусство в истолковании примет. — Кейда пожал плечами. — Я сижу за веслом до северных пределов.
Травница поглядела на Кейду с новым оживлением, а Бек улыбнулся Феналу.
— Ты будешь с ним на одном весле, если он скажет, что ты здоров и не приносишь неудач.
Кейда встал.
— Давай-ка я погляжу тебе в глаза, вот здесь, где свет лучше.
— На каждом корабле нужен целитель. — Фенал без возражений повернул к нему лицо. — Смерть на борту — худая примета.
— Похоже, ты в этом не сомневаешься. — Кейда с удовольствием заметил, что на белках темных глаз Фенала нет и намека на желтизну.
— Потому-то я и стал искать нового места. Не беспокойся, то была не болезнь. — Фенал напрягся, когда Кейда оттянул его нижнее веко, чтобы посмотреть цвет изнанки. — Человек свалился за борт и достался акулам.
Бека передернуло.
— Немного найдется знаков хуже этого.
Кейда взял руки Фенала в свои и как следует нажал на кончики пальцев. Кровь вернулась, розовая под бледными ногтями.
— Позволь понюхать твое дыхание. — Он улыбнулся. — В твоей последней еде были острорехи.
Но нет болезненной сладости, намекающей на медовый голод, пожирающий твою кровь, нет и едкости, которая бы выдала какую-нибудь желудочную хворь.
— Их здесь трудно избежать. — Фенал с печальной улыбкой пожал плечами.
— Какие-нибудь старые раны, беспокоящие и ныне? — Он наблюдал, не потянется ли невольно рука Фенала к ослабевшему колену или занывшему локтю. Нет. — Моча у тебя чистая? И боли нет?
— Если я на корабле, где мы получаем достаточно воды, — ответил Фенал неожиданно угрюмо.
— Это мы можем тебе обещать, — заверил его Бек.
— Ты более чем немного сведущ в целительстве, южанин, — с одобрением заметила травница. — Тебе будут рады в самых северных из владений.
— Кадирн, мне кое-что предложили, — вмешался Бек. — Теперь эта буря, считай, унялась. Мастер Године будет обедать с госпожами Белок, так почему бы нам не вернуться и не поесть на корабле? Любые приметы того, что сулит нам принятие на борт Фенала, станут ясней на корабле, не так ли?
И тебе не придется расставаться ни с одной из твоих драгоценных побрякушек ради обеда на берегу.
— А что, пожалуй. — Несмотря на разочарование, которое Кейда увидел в глазах травницы, он подчинился неизбежному. Они прошли под затихающим дождем обратно к шлюпке галеры.
— С какой стороны ты хочешь грести, Фенал?
— С какой укажете. — Фенал потер плечо. — Вы ведь меняетесь с борта на борт, да?
— Каждые два дня, — заверил его Бек, занимая место на корме.
— Последний надсмотрщик, который мне достался, не был склонен позволять нам пересаживаться с мест, которые отвел каждому. — Фенал установил весло в уключине и по старой привычке, проверил прочность веревочного соединения.
— Године не видит преимуществ в том, чтобы наполнить гребную палубу горбунами. — Кейда кивнул Феналу и сделал первый взмах. Вода заплескалась, расходясь за их спинами, желанная, несущая прохладу, настроенная на непрерывный дождь до самого заката, или хотя бы еще ненадолго, дарующая свежесть и доброе настроение. Пока они гребли, Кейда наблюдал за отступающим берегом.
Смогу ли я завтра подыскать новый повод сойти на берег, прежде чем мы отчалим? И даст ли это что-нибудь, помимо того, что приведет травницу к некоему заключению? Можно ли здесь чему-то научиться? Как долго я буду высматривать? Как долго мы будем плыть, прежде чем я забуду Дэйша Кейду и действительно стану Кадирном, толковым гребцом, целителем и провидцем? И не лучшая ли это участь, чем вернуться с пустыми руками в свое владение?
Налегая на весло с нарастающей досадой, он сбился, ударил не в лад с Феналом, и лодка неловко накренилась.
— Прости, — нахмурился Фенал.
— Нет, это я виноват, — коротко ответил Кейда.
Дальше они гребли в молчании, и обошлось без новых неудач, пока они не добрались до галеры.
— Ага, — радостно произнес Бек. — Я знал, что мы сможем поесть на корабле.
— Миска есть? — Кейда потянулся, чтобы подтащить шлюпку к самому концу кормовой лесенки галеры, и Бек сразу полез на борт.
— И ложка. — Фенал ухмыльнулся, похлопав по кожаному заплечному мешку, который повидал немало владений.
— Давай найдем что-нибудь, чтобы наполнить и то, и другое. — Кейда махнул в сторону шканцев галеры. — Ты заслужил еду, поработав сегодня на шлюпке, поступишь ты к нам или нет.
А я заслужил свою долю, сыграв для Године прорицателя. Я вполне могу отплатить ему указаниями, если даже не смогу найти никаких для себя.
— Хоть бы сегодня нам досталось мясо, надоели проклятые листья. — Иало уже стоял в очереди в камбуз на палубе. — На помоях много не нагребешь.
— Ты и вовсе прекратишь грести, если я тебя пристукну. — И повар небрежно пригрозил своим тяжелым деревянным черпаком. — А благодаря листьям у тебя не гниют десны.
— Есть лепешки из соллера? — спросил Кейда, когда они с Феналом добрались до дымящегося котла.
— Выбирай сам. — Повар мотнул головой на полную с горкой корзину перед тем, как плеснуть полный черпак листьев, корней и грубо нарубленной рыбы в миску следующему.
— Бери, — указал Кейда Феналу. — Как я.
— Он смышленый малый, он у нас прорицатель, — Пайре подошел к ним у бортового поручня, пихая себе в рот еду грязной роговой ложкой. — Всюду читает знаки.
Фенал поглядел на Кейду.
— Что теперь?
— Переломи лепешку о поручень обеими руками. — И Кейда стал наблюдать, какими окажутся куски.
Если переломится надвое ровно, это само по себе добрый знак. Множество крохотных рыбок соберется пощипать такую половину, поодаль затаится кое-кто покрупнее. Не так хорошо, если ее поест медуза. Присоединятся ли к рыбам морские птицы? Кто-то из них, или оба, откажутся от пищи из рук человека, если в его будущем — откровенное несчастье. Этому учил тебя Джатта, а он еще ни разу не оказался неправ.
Он ждал, но темная тень не поднялась, чтобы глотать мечущиеся серебряные искорки, а парочка хриплых и пестрых морских птиц явилась и стала драться за кусочки соллерной лепешки, уплывающие прочь, порой ударяя по ним алыми клювами.
— Не вижу причин, почему бы тебе не поступить на «Прыгающую Рыбу», — провозгласил он.