– Погоди, – сказал Джон и, морщась от стрельнувшей головной боли, отпихнул Найвела. Обошел юношу, разглядывая со всех боков. Тот стоял, улыбался смущенно. Лицо его было чистым, без синяков и ссадин, одежда вновь стала целой. Зажил даже большой палец на руке, прокушенный русалочьими клыками.
Джон отошел в сторону, поднял с земли шкатулку. Кнопки по-прежнему были залиты кровью, экран пестрел красными отпечатками. Инвентарный нумер пятьсот шестнадцатый перенесся сюда, в Сомниум, оставшись напоминанием о том, что все вокруг ненастоящее, и весь этот солнечный, яркий мирок держится на силе маленькой коробочки со стекляшками внутри. Джон перехватил шкатулку поудобней и, держа перед собой, приблизился к Найвелу. Увидев раритет, тот просиял.
– А, вы догадались! Нашли инструкцию! И даже поняли насчет крови. Я… – он слегка помрачнел, – это ведь моя кровь, да?
– Твоя, твоя, – подтвердил Джон. – Твоя кровь, и мир мечты – тоже твой. Не изволь беспокоиться. А теперь слушай внимательно. Коробочка останется у меня. Если что-то в твоем поведении мне не понравится – выдерну кристаллы, и все вернемся в реальность. Я, конечно, не ученый, но, думаю, без кристаллов шкатулка работать точно не станет. Верно?
Найвел поджал губы. Лицо мгновенно осунулось, стало бледным, как несколько минут назад, словно он опять лежал, умирая, в туманном плену.
– Что вам нужно? – спросил он.
– Сейчас отправляемся в Кинли, – сказал Джон. – Пешком. Неблизко, но что поделать. Там садимся на дирижабль – надеюсь, дирижабли в твоем мире имеются? Ну и летим в Дуббинг. В Дуббинге идем в хорошую больницу и там выключаем шкатулку. Чтобы вернуться в реальность.
– Да не обязательно ее выключать! – вырвалось у Найвела. – Чтобы выйти, надо просто проделать то же, что при процедуре входа!
– Хорошо, – согласился Джон. – Вот сам ее берешь, крутишь ручки, и все возвращаются домой. После чего ты, дружок, моментально падаешь на пол, так как во взаправдашнем мире ты был при смерти. А мы зовем бригаду врачей, и… В общем, будем надеяться, что тебя спасут. Полежишь на коечке в гипсе, попьешь микстуры. Ну а как получше станет – там и до суда недалеко. Все ясно?
Найвел помолчал. Между бровей прорезалась вертикальная неровная морщинка.
– Я был при смерти? – спросил он.
– На тот момент, когда включилась шкатулка, ты почти забыл, как дышать, – любезно объяснил Джон. – Зрачки на свет не реагировали. Фингал в пол-лица – видно, здорово тюкнулся. Ах да, и еще обе ноги – в кашу.
– Ноги – помню, – хмуро сказал Найвел. – Упал осколок башни. А голова… Не помню.
Джил подобралась к Джону и незаметно толкнула в бок.
– Да… – Репейник потер шею. – Будешь хорошим мальчиком – перед больницей заедем к Ширли. Здесь, в Сомниуме. Повидаешься.
– А если не соглашусь? – спросил Найвел строптиво.
Джон усмехнулся.
– В таком случае Джил наденет на тебя наручники и Ширли ты не увидишь.
Найвел с минуту думал, сверкая глазами и кусая мосластую костяшку пальца. Затем сказал, откидывая волосы со лба:
– Согласен.
– Тогда пойдем? – предложил Джон. – Если тут география такая же, как в настоящей Энландрии, к ночи доберемся до Кинли.
Найвел улыбнулся, впрочем, довольно невесело.
– Это ведь Сомниум. Здесь все так, как я мечтал. А я мечтал летать. Не на дирижабле, а чтоб были такие машины… Впрочем, что рассказывать.
Он закрыл глаза, приложил ко лбу кончики пальцев и так застыл. Джон и Джил переглянулись. Ничего не происходило.
– Ну хватит, – сказал Джон. – Айда пешком.
– Подождите, – не открывая глаз, пробормотал Найвел. – Кажется, сейчас прилетит…
Сверху застучало, загудело, на траву упала тень. Джон задрал голову и увидел, как, закрывая солнце, с неба опускается диковинный агрегат, весь округлый и блестящий, будто яйцо из полированной стали. Размером он был примерно с дилижанс – да это и был дилижанс, только летающий, понял Джон: верхняя часть агрегата оказалась сделанной из стекла, и внутри угадывались очертания кресел. Воздушный экипаж, гудя, приземлился на ажурные ножки, в боку его, прежде незаметная, отворилась дверца.
– Прошу! – сказал Найвел и по-детски взмахнул рукой.
– Чего это? – спросила Джил сдавленным голосом. Джон обернулся: русалка пряталась у него за спиной.
– Летательный аппарат, – пояснил Найвел. – На магической тяге, разумеется.
– Ты о таких мечтал? – спросил Джон.
– Я его придумал, – с нотками гордости сказал юноша. – Даже схему набросал. В том мире он, конечно, не работал бы. А тут магия дармовая. Никаких богов, никаких башен – все из воздуха!
Джон с каменным лицом подошел к двери воздушного дилижанса и перешагнул блестящий порог. В экипаже было тесновато, но уютно: кожаные подушки кресел, толстый ковер под ногами, даже маленький, красного дерева столик посредине. Откуда-то поддавали света незаметные лампы, и свет этот был того же голубого оттенка, что Джон увидел в БХР: «свет божественный», работающий от чар. Джон сел, поставил шкатулку на стол. Пышное сиденье опустилось под ним медленно и величаво. В экипаж влез Найвел, за ним с опаской, почти крадучись, вошла Джил. Села рядом, покосилась настороженно, хотела что-то сказать, но тут дверь с механическим сипением закрылась.
– А где пилот? – спросил Джон, чувствуя себя довольно глупо.
– А не нужен пилот, – ответил Найвел, чуть улыбаясь. – Само полетит. Вы куда хотите?
– В Дуббинг, – сказал Джон, чувствуя себя еще глупее.
– Вот и скажите адрес.
Джон положил ладонь на шкатулку.
– Темброк-лэйн, двадцать три, – сказал он, глядя Найвелу в глаза. – И летим поскорей, а то кое-кто заждался.
Найвел отвел взгляд, скрестил руки на груди. Джон видел, как напряглись его плечи. Джил посмотрела в окно и горлом издала тихий клокочущий звук – как закипающий чайник. Джон тоже глянул в окно: дилижанс с огромной скоростью поднимался в воздух. Кусты на зеленом теле пустоши, блестящая лента ручья в распадке, какие-то маленькие домики, которых не было в прежнем, настоящем мире – все стремительно летело вниз, уменьшаясь в размерах.
Внутри кабины лихой подъем никак не ощущался. Набрав приличную высоту – никак не меньше двух лидов, – летающий экипаж завис на месте.
– Всегда мечтал это сделать, – пробормотал Найвел. Встав, откинул одну из округлых секций прозрачного верха кабины. Джон с возрастающим удивлением смотрел, как он протянул руку и коснулся чего-то в воздухе – чего-то над самой крышей экипажа. Поводив рукой в пустоте, Найвел опустился на сиденье и, поднеся руку к лицу, зачем-то понюхал собственные пальцы.
– Мятой пахнет, – сказал он.
Джон понял, что отличало этот мир от настоящего. Другим было небо. Он приметил это сразу, когда рассеялась туманная завеса, только не сообразил, в чем дело, а теперь видел ясно: небо здесь было очень ярким, очень близким. Слишком близким.
Джил несмело поднялась с места.
– Можно? – спросила она, кивая на открытое окно.
– Конечно! – сказал Найвел. Джил, зажмурившись, тоже протянула руку. Тут же глаза ее удивленно распахнулись, брови полезли на лоб. Она стала шарить в воздухе, потом отдернула ладонь и недоверчиво ее осмотрела.
– Твердое, – сказала она с изумлением. – Джонни, тут небо… оно твердое! Как потолок!
– А облака, наверное, можно есть, – добавил Найвел. – Сейчас подлетим.
Экипаж двинулся к небольшой тучке, оказавшейся при ближайшем рассмотрении довольно плотной. Джил вдруг хихикнула, высунулась по плечи, оторвала от нее кусок размером с подушку и втащила в кабину. Найвел отщипнул, сунул в рот.
– Вкусно, – пожевав, сообщил он. – Есть охота…
Джил поделила облачную подушку на три части: одну дала Найвелу, другую оставила себе, а третью протянула Джону. Облако из мира мечты походило на сахарную вату, но было намного нежней, словно бы таяло прямо в руках, исходя холодком. Джон поднял глаза. Найвел ел свою долю с жадностью, широко разевая рот, причмокивая. Джил с увлечением жевала, покачивая головой от удовольствия, и, поймав взгляд Джона, с улыбкой показала большой палец. Чувствуя, что теряет последнюю связь с реальностью, Джон откусил небольшой, для пробы, кусочек и осторожно прижал языком к нёбу.
Через пару секунд он уже вгрызался в прохладную сочную мякоть. Облако было сладким, как молоко с сахаром, и пряным, как коричные палочки, пахло хмелем и липовым цветом, и еще угадывались порой солоноватые нотки, словно от овечьего сыра, – одним словом, ничего подобного он раньше не ел. Покончив с куском, Джон потянулся в окно за добавкой и на сей раз сам разделил добытое на три части. Некоторое время под стеклянной крышей экипажа слышались только хруст и сдержанное чавканье. Когда нежданная трапеза кончилась, Джон снова глянул вниз и обнаружил, что они с хорошей скоростью летят над морем.
Море Сомниума тоже оказалось особенным; верней, не оно само, а то, что в нем водилось.
– Ничего себе, – вырвалось у Джона. Найвел посмотрел вниз.
– Да-а, – сказал он негромко. – Я такое видел.
– Где? – спросил Джон. Найвел покачал головой.
– Во сне… Давайте снизимся, а?
– Ладно, – согласился Джон. Экипаж стремительно, так что закружилась голова, рванул вниз, к воде – к огромным черным телам, медленно плывшим по сверкающему морю. Чем ближе они становились, тем сильней захватывало дух от исполинских размеров этих чудовищ. В сотню раз больше любого кита, блестящие, как уголь на изломе, они шли бесконечной вереницей, растянув строй от горизонта до горизонта. Резали воду бронированные носы, треугольными флагами поднимались к небу плавники на спинах. Порой из воды, окутанный брызгами, взметался ласт размером с линейный корабль, описывал в воздухе величавую, неспешную дугу и с пушечным грохотом погружался обратно. И – люди, тысячи людей на стальных платформах, устроенных между плавниками: парами и по одиночке, стоя и развалившись в шезлонгах, разговаривают, смеются, едят, пьют… Увидели экипаж над собой, завертели головами, принялись махать. Джил помахала в ответ.