– Неплохо, – резюмировал Джон, закончив смотреть. Ученых он насчитал двадцать четыре человека. Чего бы ни касались исследования мецената, он вел их с размахом.
– Но и не так хорошо, как хотелось бы, – возразил Хонна. – Имена они, скорей всего, взяли новые, облик постарались изменить, а дома, пожалуй, побросали. Могли и… (пауза) ловушки оставить.
– Полагаете, они настроены так серьезно? – недоверчиво спросил Джон.
– Полагаю, они настроены очень серьезно, – сказал Хонна.
Джон покивал, уставясь в папку невидящим взглядом. Дело приобретало интригующий оборот. «Нет, – подумал он, – не эликсир долголетия они там открыли. Что-то другое, слишком ценное… слишком нехорошее. Стоп, да неужели…»
Он с сожалением посмотрел на Хонну.
– Господин Фернакль, – сказал он, – если ваши подопечные придумали какой-то новый дурман вроде опия, то я пас.
Меценат слабо улыбнулся.
– Почему? Вы больше не работаете в Гильдии. Можете заниматься чем угодно.
– Именно потому, – парировал Джон, – Мне категорически не угодно впутываться в такие дела. Один раз начнешь – всю жизнь не отмоешься.
– Приятно иметь дело с человеком строгих принципов, – сказал Фернакль.
Джон ничего не ответил. Он аккуратно собрал бумаги, сложил обратно в папку и завязал тесемки. Хонна немного поиграл тростью, рисуя на ковре вялые узоры каучуковым наконечником.
– Нет, – сказал он. – Это не дурман. Это магический состав. Я… занимаюсь самосовершенствованием. Знаете, есть источники… Старинные труды.
Меценат был явно смущен.
– Поймите, – с трудом проговорил он, – кто-то именует это суеверием, кто-то – розыгрышем, но… я верю, что человек может приблизиться по силе… к тем, кто нас покинул во время войны.
Джон медленно кивнул. Вот, значит, как. Он слыхал об энтузиастах, желавших обрести могущество богов. Ходило поверье, что люди, ступая по пути духовного роста, могут получить магические способности, долголетие, умение принимать облик волшебного чудовища – в общем, стать ровней мертвым ныне богам. При этом существовало множество школ и группировок, каждая из которых предлагала свои методы для достижения результата. Методы были самые разные: от поста и ежедневных медитаций до массовых оргий. Каждый выбирал то, что ему подходило, сообразуясь с наклонностями и толщиной кошелька. Самым дорогостоящим (и рискованным) способом были магические эксперименты.
Что ж, Фернакль мог себе позволить недешевые причуды. В том числе нанять две дюжины шарлатанов, которые за немалые деньги станут в поте лица составлять волшебное зелье. Интересно, что за «решительный успех», о котором он говорит? Скорей всего, Хонне все же подсунули какой-нибудь дурман, отчего старику на время показалось, что он летает и дышит огнем. А пока меценат валялся в бреду, горе-исследователи сбежали. Видать, чуяли, что терпение хозяина на исходе. Сколько там они ему голову морочили? Десять лет? Пора бы и честь знать. Зря только они оборудование сперли. Скромней надо быть, скромней.
Хонна блеснул стеклами очков; вид у него был смущенный и в то же время вызывающий. Репейник пожал плечами.
– В таком случае никаких проблем. Сегодня же начну поиски.
Фернакль расслабился, почти незаметно глазу: чуть смягчилось лицо, склонилась голова.
– Превосходно.
– Вы позволите? – Джон похлопал по туго набитой папке.
– Берите, конечно.
Джон встал и сунул папку под мышку.
– Надо бы взглянуть на лабораторию, – сказал он. – То есть на место, где она была.
Хонна тоже встал и шагнул к двери.
– Пойдемте.
Комната, в которой шарлатаны проводили свои «исследования», была в подвале. Верней, на цокольном этаже – язык не поворачивался назвать огромное, залитое светом помещение тесным словом «подвал». Два десятка ярких газовых рожков, гладкий бетонный пол, высокий потолок, громадная вытяжка посредине. Собственно, одна вытяжка и указывала на то, что здесь когда-то занимались химией: в огромном зале, где запросто мог разместиться паровоз, было пусто, хоть шаром покати.
– Да, – сказал Репейник, изучая голые стены, – вынесли все подчистую. Когда, говорите, они исчезли?
– Три дня назад. Если быть точным, пятого числа.
– А почему сразу не обратились в поли… – Джон осекся. – М-да. Прошу прощения.
Хонна развел руками.
– Первый день я потратил, пытаясь связаться с ними. Не хотел, как говорится… (пауза) стирать грязное белье на людях. У нас были особые приборы для скорых вызовов. Полагаю, вы такие видели.
Джон кивнул. «Банши», «глазок», «эхолов». Как же, видели, «глазок» – волшебную линзу – как-то раз даже держали в руках. Магическая связь на расстоянии была запрещена законом и каралась конфискацией устройства связи, а также тюремным заключением. Которое, впрочем, могли заменить каторгой. Согласно решению суда.
– …Но, увы, никто не ответил, – продолжал меценат. – Тогда я решил воспользоваться вашими услугами. Навел справки, узнал, что вы отлучились, но должны вот-вот вернуться. Я обождал, а как только узнал, что вернулись, – послал весточку.
– А почему ждали именно меня? В Дуббинге полно хороших сыскарей.
– У вас исключительная… репутация, – ответил Хонна. Вид у него при этом был такой, словно он сказал «вы исключительно ловкий шулер». – Находите выход там, где остальные терпят поражение.
«Что-то знает, – мелькнуло в голове у Джона, – или догадывается. Впрочем, ну его к богам. Догадываться может сколько угодно». Он обошел зал, постукивая по стенам (на всякий случай), заглянул в вытяжку (а мало ли), осмотрел закопченный потолок (неодобрительно при этом хмурясь). Какое-то время он провел, ползая на четвереньках и рассматривая в огромную лупу пыль на бетоне. Словом, Джон совершал те ненужные, но выглядящие значительными действия, которые заказчики считали обязательными для сыщика экстра-класса. Этому он научился еще в Гильдии. Сыщик должен уметь работать на публику. Если, получив задание, сразу отправишься его выполнять, того и гляди вызовешь недоверие клиента. А так – стены выстучал, в лупу поглядел, брови нахмурил. Все как в книжках. Впрочем, Хонна этого спектакля словно и не заметил: стоял посреди зала, опустив голову и раздумывая о чем-то своем.
Пряча лупу в карман сюртука, Джон произнес:
– Что ж, осмотр можно считать завершенным. Стоит заняться поисками, да поскорей.
– Отменно, – сказал Хонна. – Позвольте вручить задаток.
Он вытащил из-за пазухи конверт – очень пухлый – и протянул его Джону. Репейник спрятал конверт в карман, не открывая.
– Пойду, – сказал Джон.
– Давайте провожу, – предложил Фернакль.
Вдвоем они поднялись обратно в холл. Даже восходя по лестнице, Хонна почти не опирался на трость, а только вел рукой по перилам. Статуи, прятавшиеся по углам, печально взирали на сыщика, пока тот шел к выходу. Толкнув дверь, Джон обернулся.
– Как только что-нибудь найду, сразу дам знать, – сказал он и протянул руку.
– Вы – желанный гость в любое время, – ответил Хонна, но руку подавать не спешил.
– Всего доброго, – сказал Репейник, опуская ладонь и отступая на шаг.
– Буду вас очень ждать, – сказал Хонна и лишь после того протянул ладонь, причем не Джону, а куда-то в воздух, туда, где был бы Джон, не сделай он шаг назад. Лицо за темными очками оставалось неподвижным.
Хонна был слепым.
Джон смутился и одновременно почувствовал досаду от того, что сразу не заметил очевидного. «А я-то спектакль в подвале разыгрывал, – мелькнула мысль. – Стыд какой».
– Простите, – сказал он и пожал протянутую руку.
ТЕБЯ НЕ ВИЖУ НО ЗНАЮ КТО ТЫ НЕ ВИЖУ НО ЗНАЮ ПОКОЙ ТЕБЕ ПОКОЙ
Джон пошатнулся и разжал пальцы. Поток оглушил сильней, чем в прошлый раз. Хонна слегка улыбнулся.
– Поэты говорят, человек способен найти защиту от всего на свете, кроме несчастной любви, – произнес он. – Надо только знать, от чего защищаться.
Джон помотал головой.
– Откуда вам известно… – начал он.
Хонна поднял брови.
– У каждого свои таланты. Одни знают, как читать мысли. Другие знают, кто читает мысли.
Джон стиснул челюсти. Что ж, рано или поздно это должно было произойти.
– Я с почтением отношусь к чужим тайнам, – сказал Хонна. – Надеюсь, не я один. В ходе поисков, Джонован, вы можете узнать немало интересного. Возможно, испытаете… искушение кому-то рассказать о том, что узнали. Полагаю, вы справитесь с таким искушением.
Джон кивнул, стараясь оставаться спокойным.
– Конечно, – сказал он. – Конечно.
2
Репейник забрался в кэб и устало опустился на подушку сиденья. «Уф-ф», – сказала подушка. Джон был с нею согласен. Вяло покачиваясь в такт подпрыгивающей на булыжниках коляске, он смотрел на разворачивающиеся за грязным окном поля и пытался собрать мысли воедино. Не давало покоя сложное неприятное чувство, в котором поровну мешались неловкость и опасение за дальнейшую судьбу. Нечто подобное мог чувствовать одноглазый, который мнил себя королем в стране слепых, а затем встретил обычного человека с двумя глазами.
Было очевидно, что Хонна тоже имел магические способности, причем превосходил Джона если не в силе, то в умении ими пользоваться. «Интересно, это у него с рождения? – размышлял Джон. – Если так, неудивительно, что он богатей. Небось читал всех партнеров по сделкам. Эх, и почему я стал сыщиком… А что, если не с рождения? Что, если шарлатаны оказались вовсе не шарлатанами и открыли настоящий божественный эликсир? Хонна его выпил – и немедленно возвысился…» Репейник представил, как Фернакль становится богом, заново открывает храмы, вбирает жизненные силы паствы, возглавляет армию и войной идет на Материк. А ведь для этого оказалось нужно всего-то выпить волшебного зелья. «Значит, у нас в активе – двадцать четыре потенциальных божества, вся группа разработчиков эликсира…»
Он потряс головой. Вздор. Если бы Хонна стал кем-то вроде покойной Хальдер или Ведлета, он перво-наперво магическим образом разыскал бы сбежавших подопечных и живьем вколотил их в землю, вертикально. Затем превратился бы во что-нибудь большое и страшное, отправился в Дуббинг и сровнял с землей Парламент, после чего правил бы страной мудро и справедливо, и хрен бы кто осмелился сказать, что это не так.