Можно было попробовать оторвать лоскут от рубашки, но при этом возникал не менее важный вопрос: какую местность рисовать в уме, взяв «якорем» кусок ситца? Ткацкую мануфактуру? Артель белошвеек? Где все это находилось, Джон не имел ни малейшего представления. Оставались спички, кисет с табаком и бумага для самокруток. Сыщик подобрал валявшиеся на песке телепорты и принялся вспоминать, как выглядит бумажная фабрика в Глэдстоне. Минут через пять он сообразил, что никогда этой фабрики не видел, перепутал с кожевенными цехами в Делби. Он почти решился телепортироваться без «якоря», наудачу, когда услышал вдалеке отчаянный крик.
Сбегая с бархана, Джон едва не наступил на один из приземистых кустов. Из середины куста при этом вылетело похожее на кнут щупальце и туго хлестнуло по земле там, где еще секунду назад была нога Джона. «Ничего себе», – испуганно подумал Репейник, но останавливаться не стал: крик повторился, отчаянней и громче. Джон побежал дальше; правда, теперь он старательно огибал подлые кусты, поэтому бежать выходило медленней. В конце концов он завернул за какой-то особенно крутой бархан, едва не наступил на очередной куст, поскользнулся, выровнялся и встал как вкопанный, глядя на открывшееся зрелище.
На песке сидело уродливое существо. Если не считать головы, оно походило на человека, обросшего густыми курчавыми волосами. Голова же существа была здоровенной, как дыня (если бывают волосатые дыни), и такой же вытянутой сверху вниз. Когда Джон приблизился, чудище обернулось. На сыщика уставились три пары глаз: верхние глаза были большие, точно серебряные форины, средние – поменьше, размером с человеческие, а нижние – и вовсе маленькие, как у мыши. Пониже третьей пары глаз виднелся узкий подвижный рот. Носа не было.
«Тарг, – подумал Джон. – Откуда он здесь?» При виде Джона монстр издал вибрирующий клич и приветственно взмахнул руками, но в этот момент его что-то дернуло, он потерял равновесие, повалился навзничь и проехался на спине, зарываясь ногами в песок. Приглядевшись, Джон понял, что правая лодыжка существа обвита щупальцем ползучего куста. Куст медленно, но верно подтаскивал к себе жертву.
– Наконец-то! – гнусаво провыл монстр. – Тебя, видно, судьба послала, путник! Выручай, пропадаю!
Джон подошел ближе.
– Что случилось-то? – спросил он.
Дынноголовый всплеснул волосатыми ладонями.
– Каков вопрос! – раздраженно воскликнул он. – Что случилось! Да пустяки, ерунда. Я, видишь ли, люблю вот так посидеть, поорать во всю глотку. Заодно предложить себя на обед сраным цветуечкам… А-а-а!
Щупальце снова дернуло монстра за ногу, подтянув еще ближе к центру куста. Что-то виднелось там, в центре, раззявленное, ждущее и влажно блестевшее в свете звезд. Что-то плохое.
– Извини-прости, добрый странник, – зачастил дынноголовый, – я, забыв учтивость, позволил себе впасть в гнев, и… В общем, зовут меня Прогма, я – честный кунтарг, искусный чародей, в данный момент подыхаю, потому что из-за гребаной темноты наступил на гребаный песчаный виноград. Буду счастлив, если ты немножечко поможешь.
«Все-таки не тарг, а кунтарг, – подумал Джон. – Просто перекидываться в человека не стал. Оно и понятно, в таких-то обстоятельствах. А зря болтают, что кунтарги страшные. Этот вот не страшный, только нелепый весь какой-то…» Джон потряс головой и опустился на корточки, разглядывая лодыжку шестиглазого бедолаги. Щупальце, покрытое шершавой корой, троекратно обвивало волосатую ногу и тянулось по песку на полтора ре, исчезая в жадном соцветии.
Джон вынул нож и постучал обухом клинка по щупальцу.
– Что это? – спросил он.
– Песчаный виноград, – ответил кунтарг по имени Прогма и сплюнул. – Кислый. Лозы у него такие, понял?
Джон примерился и крепко рубанул. Нож отскочил, не причинив лозе заметного вреда. Приглядевшись, Джон заметил в месте удара тонкую щербинку – на обычном дереве такую оставил бы ноготь.
– Ого, – сказал Джон.
– Ага, – поддержал Прогма. – Будто железная. Ты того, добрый человек… либо руби как следует, либо мне ножик дай. Сам управлюсь… Ой!
Лоза по-змеиному дернулась, подтаскивая кунтарга еще ближе к кусту. Теперь Прогму отделяли от гибели каких-то два шага.
– Быстрее! – завопил кунтарг.
Джон поудобней ухватил рукоять и заработал ножом. Лоза пружинила, клинок отбрасывало, удары отдавались ломотой в пальцах. Вскоре рука онемела. Джон переложил нож в левую, воспользовавшись паузой, чтобы взглянуть, как продвигается дело. Ничего увидеть он не успел, поскольку той же паузой воспользовалась и лоза, сократившись и подтянув несчастного Прогму еще на целый шаг. Джон набросился на хищное растение, осыпая его ударами. Кунтарг орал, лоза судорожно подергивалась, но держала крепко. В довершение всего куст, почуяв близость добычи, мерзко чавкал спрятанной в листьях пастью.
Вдруг щупальце рвануло с такой силой, что выбило из рук Джона нож, и тот улетел далеко в песок. Репейник кинулся за пропажей. «Стой! – завыл Прогма. – Куда? А-а!!» Джон обернулся и увидел, как нога кунтарга исчезает в середине куста. Сыщик подскочил к Прогме, схватил под мышки
нет нет нет как же так вот это и все а как же я как же мне не успел ничего не успел солнце тепло тут умирать за что конец всему не может быть больно больно больно
и что было сил дернул. Раздался тупой звук, какой бывает, если обрывается бельевая веревка. Джон и Прогма повалились назад. «Ага!» – радостно крикнул Прогма, но в этот миг из куста выплеснулась новая лоза и обвила уже обе его ноги. Прогма взвизгнул. Тут у Джона что-то включилось в голове, он вскочил, выхватил револьвер и с грохотом расстрелял барабан прямо в черную пасть – все шесть патронов.
Брызнуло черным соком. Прогма выдернул ноги и живо отполз подальше. Куст больше не шевелился.
Джон сунул оружие назад в кобуру.
– Сразу так не мог? – плачущим голосом спросил кунтарг.
– Забыл, – объяснил Джон и пошел разыскивать нож. Когда он вернулся, Прогма осторожно щупал лодыжки, скрививши рот и жмуря верхние глаза. Джон устало опустился рядом. – Болит? – спросил он без интереса.
– Жжется, – ответил Прогма и покосился на сыщика. – Спасибо, человече.
– На здоровье, – сказал Джон и растер физиономию грязной ладонью.
Они сидели рядом, отдыхая после сражения. С неба равнодушно подмигивали крошечные незнакомые звезды. Убитый куст был неподвижен. Стало еще холодней – а может, это только казалось Джону: разгоряченное тело начало остывать, и ледяной воздух забирался под мокрую от пота рубашку.
– Тебя как звать-то? – спросил Прогма.
– Джонован, – ответил Репейник. – Джон.
Прогма пожал ему руку.
мог бы уйти а что нормальный человек оказался смотри-ка не все сволочи рогатиной тыкать в чаще собаками травить скитальцем теперь из-за них жизнь такая одни чуть не убили другой спас может я и не зря хотел
– Послушай, а что это за место? – спросил Джон.
– Это? – Кунтарг огляделся и задумался. Поколебавшись, он негромко сказал: – Это называется Разрыв.
– Разрыв, значит, – буркнул Джон, плотнее запахивая куртку. – Правильнее бы назвать «ледник».
– Мы здесь стараемся бывать как можно реже, – продолжал Прогма, – ну а вы сюда попадаете вообще только один раз.
Помолчав, он добавил:
– Мы – в смысле, магические сущности. Не люди.
– Уже понял, – ответил Джон.
Они немного посидели в тишине. Прогма задрал ногу и повертел стопой, разминая сустав. Репейник поежился и спросил:
– А что это за один раз? Когда это сюда обычный человек попасть может?
– После того, как умирает, – нехотя ответил Прогма и, опустив ногу, задрал другую.
Джону стало жарко.
– Минуточку, – сказал он.
Прогма закончил разминаться, встал и осторожно притопнул.
– Ну да! – раздосадованно сказал он. – Ты умер, бывает. Или не умер, а умираешь, но при вашем-то уровне медицины…
«О боги, – пронеслось в голове у Джона. – Неужели проклятый Олмонд меня убил? Убил?! Убил! Нет-нет, такого быть не может, как же это… Что же…»
Внутри него все словно превратилось в вату. На лбу выступила испарина, Джон вытер лоб и заметил, что руки трясутся мелкой студенистой дрожью. «Врет, – подумал он лихорадочно, – все врет, дыня мохнатая. Не могу я быть мертвым. Я же смотрю, двигаюсь…» Он изо всех сил стиснул зубы – так, что зазвенело в ушах. С силой втянул в легкие холодный густой воздух. «Я ведь стрелял! – подумал он вдруг с сумасшедшей надеждой. – Разве мертвые стреляют?»
– А как же я стрелял? – спросил Джон. Дыхание сбилось от волнения, он судорожно вздохнул и продолжал: – Разве… В смысле, если бы я… Стрелять-то как? Я что, – револьвер с собой взял? И нож…
Джон сам едва понимал, что говорит, но чувствовал, что есть в его словах какая-то потусторонняя логика. Прогма задумался, беззвучно шевеля маленьким ртом.
– Да, – признал он наконец. – Странно. Впрочем, – добавил он, воодушевляясь, – уже то, что ты меня видишь, – странно. Вам, людям, никого здесь видеть не положено. Человек умирает в одиночку. И наблюдает только… Как это… А! – Он щелкнул пальцами. – Грезы о расплате за никчемность прожитого бытия, во.
Он был очень горд собой.
– Какие грезы?! – с яростью закричал Джон. – Какие еще грезы, падла ты глазастая?
– Видения, – объяснил Прогма. – Бред.
– Так, – прохрипел Джон, – значит, ты думаешь, все, что я делал, – бред и видения?
– А кто его знает, – задумчиво сказал кунтарг. – Смерть – она у всех своя, знаешь ли. Единых законов нет.
Джон попытался нащупать пульс на шее. Как назло, пальцы онемели от холода, так что пульс найти никак не удавалось. Приложив руку к груди, он тоже ничего не ощутил. Стало тоскливо.
– Впрочем, – добавил Прогма уже не так бодро, – не исключено, что это я умер, а ты – мое видение. Может, я сейчас на самом деле не стою тут с тобой, а перевариваюсь внутри песчаного винограда…
Он вздрогнул, оглянулся и посмотрел на поверженный куст. Щупальца – целое и обрубок – безвольно высовывались из растерзанной пулями пасти.