еля. Сорванные взрывной волной оконные и дверные проемы надворного флигеля загорались от высокой температуры, создаваемой основным пожаром. В смежных с № 26 жилых домах № 24 и № 28, одинаковых по высоте, были сорваны кровли, а покрытые в свое время суперфосфатом, огнестойкой обмазкой стропила и обрешетка чердаков несколько сдерживали развитие пожара, однако могли воспламениться в любое время. Взрывом был также поврежден трехэтажный дом № 17, стоявший на другой стороне улицы: взлетавшие на его развороченный чердак искры и головни подожгли и его.
Беспокоило Селицкого и водоснабжение. Этот микрорайон Фрунзенского района города не имел ни естественных, ни искусственных водоисточников, за исключением Обводного канала, но крутизна и высота его берегов исключала возможность установки на него автонасосов. Пожарное водоснабжение решалось тут за счет разветвленной сети пожарных гидрантов, размещенных на магистралях пожарно-хозяйственного городского водопровода с диаметром сети от 4 до 24 дюймов, казалось бы, вполне обеспечивающих работу насосов. Но в сети водопровода, вследствие недостатка электроэнергии, напор составлял всего пол-атмосферы, что едва могло обеспечить работу четырех автонасосов, расставленных на различных участках сети. Наружная температура воздуха была минус двенадцать градусов, поэтому при остановке воды в линиях они могли выходить из строя из-за промерзания.
Очень скоро с окружающих улиц стали доноситься сигналы «кукушек». Значит, Аня добежала и передала сообщение в штаб. И тут же с Сойкина переулка на Боровую выехала машина опергруппы Фрунзенского района. Из нее вылез руководитель группы, один из старейших пожарных гарнизона, Александр Георгиевич Богданович. Высокий, худой, с аскетически бледным лицом, в светлой никелированной каске «кавалергардочке», всегда с особым шиком сидевшей на его голове (он не признавал никаких подшлемников в любые морозы), Богданович славился исключительной выносливостью и редкой способностью переносить любой дым. За ним из машины показался старший инспектор РУПО Анатолий Гаврилов, преподаватель расформированной в начале войны школы НКО им. Куйбышева.
По положению Селицкий поступал в распоряжение прибывшего начальника районного управления. Он быстро направился к Богдановичу, но тот, шагнув навстречу, приложил руку к козырьку каски и громко спросил:
— Какие будут указания, Георгий Евгеньевич?
Селицкий уже привык, что из уважения к его познаниям и опыту порой нарушается система принятия руководства, поэтому, не став препираться, он просто сказал:
— Видите, какой сложный пожар, Александр Георгиевич? Нет подходов. Во двор не войти — лестница разрушена. Постарайтесь разведать подходы с Глазовской улицы. Забирайте автонасос 2-й команды и действуйте. Первые стволы вводите в основной очаг.
По распоряжению штаба на пожар прибыла оперативная группа города. Возглавлял ее Борис Дмитриевич Иванов. Его ни в какой сутолоке пожара ни с кем нельзя было спутать. Пожалуй, единственный тучный пожарный в Ленинграде, он горой возвышался среди истощенных бойцов и офицеров боевых расчетов. Толстое лицо с полными губами и глазами навыкате выражало спокойствие. За его необъятной спиной Селицкий не сразу разглядел начальника штаба РТП Сергея Иванова и начальника тыла Федора Милюдкова.
— Георгий Евгеньевич, руководство тушением пожара принимаю на себя, — выслушав обстоятельный рапорт Селицкого, сказал Иванов. — Пожар серьезный, а из штаба МПВО города требуют быстрейшей его локализации. Понять их можно — не хочется в праздничные дни такого фейерверка. Ведь фашисты не преминут расширить очаги прицельным огнем. Вы со своими курсантами пробивайтесь по лестничной клетке дома 26, Богданович пусть продолжает действовать с Глазовской улицы, а я буду на фасаде. Тебе, Федор, — обратился он к Милюдкову, — поручение особой важности — давай воду! Постарайся связаться с Водоканалом, настаивай на повышении давления в сети. Наступление поведем с Боровой и через арку во двор. Все стволы литер «А» со свернутыми спрысками. Действуйте! Да, а что там на Сойкином переулке?
— Фугаска угодила в здание бывшей церкви, используемой фабрикой «Большевичка» под склад текстиля и ниток, — сказал Селицкий. — Там работает 5-я команда под руководством Раковича и автоцистерна 3-й команды, подослал туда насос 1-й. Знаю, что воду они добыли. Мой первый автонасос с двумя группами курсантов здесь, на Боровой. Разрешите идти к ним?
— Идите! — разрешил Иванов. И Селицкий заторопился к своим курсантам, пробивавшимся с двумя стволами через оконные проемы фасада здания.
Тем временем Богданович ввел шесть стволов через арочные проемы с Глазовской улицы, начальник 7-й команды Василевский, сбив огонь на загоревшихся оконных переплетах дворового флигеля, завел ствол в лестничную клетку флигеля, примыкающего к фасаду. Со всех сторон — с Социалистической улицы, Волоколамского переулка, с Боровой, от улицы Марата — пожарные потянули рукавные линии. На позиции вышли расчеты 4, 5 и 8-й команд. Когда подъехал заместитель начальника управления Голубев, огонь был окружен. Выслушав рапорт Иванова и приняв руководство, он распорядился организовать в одном из домов обогрев и отдых личного состава. По всем показателям пожар шел на спад.
— Расстановку людей менять не будем. Все сделано правильно, — сказал Голубев. — Я обойду очаг, посмотрю, что делается на секторах.
С первых же шагов руководитель тушением пожара почувствовал, что все обстоит не так ладно, как показалось вначале. Явно ощущался недостаток воды. Городской водопровод не мог усилить напора в сети, и многие насосы «захлебывались», оставляя без воды уже вступивших в борьбу с огнем пожарных.
— Воду! Воду! Не хватает воды, — встретил РТП начальник караула 2-й команды, наступавшей на огонь во дворе с Глазовской улицы. — Товарищ начальник, что же делать? С водой перебои — приходится отступать, — доложил Богданович и горестно махнул рукой. Нет ничего обиднее для пожарного, как видеть, что уже затушенные участки вновь разгораются, вновь начинают свою пляску огненные языки.
— Звоните в горводопровод, объясните обстановку, — приказал Богдановичу Голубев. — А пока сосредоточим все силы на главном очаге.
— Товарищ начальник, в Сойкином переулке очаг ликвидирован, — подошел к Голубеву начальник 5-й команды Антон Ракович. — На разборке и проливке оставил своего начальника караула. Разрешите мне к своим людям. Они работают на фасаде здания.
— Конечно, Антон Осипович. Вступайте в руководство своими людьми, почаще меняйте стволовых. Они на очень трудной позиции.
Голубев хорошо знал этого невысокого плотного начальника команды. Скромный, немногословный, внешне ничем не примечательный Ракович держал свое подразделение в образцовом порядке. Техника блистала отменной чистотой, и не было случая, чтобы она подвела на пожаре. Да и люди команды отличались от многих опрятностью в одежде, подтянутостью, четкой слаженностью в работе.
— Будьте осторожны, — добавил Голубев, отпуская Раковича, — все время идут обрушения. Берегите людей.
— Сергей Гордеевич, успокойте! — перед Голубевым появился заместитель начальника ленинградской городской милиции Аверкиев.
— Что случилось? — спросил РТП.
— Слышу, что у вас с водой плохо. Но во что бы то ни стало надо сдержать пожар. Ни в коем случае нельзя допустить его развития до Обводного канала. Под мостом запас взрывчатки. Трудно даже представить, что может получиться, дойди туда огонь!
— Не беспокойтесь, Иван Алексеевич, это исключено, — сказал Голубев, — думаю, что провозимся еще несколько часов, но ни в один дом дальше пожар не пустим. А если вы авторитетом милиции воздействуете на Водоканал, чтобы подняли в сети давление, это будет лучшей гарантией скорейшей ликвидации пожара.
Голубев хорошо понимал, что если подведет вода, тушение этого пожара затянется на длительное время. Но внушали уверенность в успехе первые итоги — пожар на фабрике «Большевичка» потушен, на чердаки домов № 26 и № 28 вышли со стволами 7-я команда и школа младшего начсостава. Распорядившись вызвать на смену Данилова, он обошел с ним вокруг пожара по Боровой, Глазовской и Волоколамской, указал места расстановки автонасосов, позиции действующих подразделений и, передав руководство пожаротушением молодому заместителю начальника отдела службы и пожаротушения УПО, отбыл в управление — начальник УПО полковник Сериков приказал быть в 8 часов на проводе, будет звонить из Москвы. Уезжал он спокойно, зная, что с руководством отлично справится общепризнанный тактик пожаротушения Данилов, а еще в последнюю минуту пришло сообщение от главного инженера Горвода Липкина, что принимаются все возможные меры и напор в сети будет повышен.
Понимая вею значимость своего труда в этот праздничный день, пожарные работали на пределах возможностей. Катастрофа произошла внезапно. Сохранившаяся часть пятиэтажной стены фасада дома по Боровой улице вздрогнула, зашаталась и, как бы оплывая, пошла вниз, погребая под кирпичной лавиной боевые расчеты действующих на этих, позициях подразделений.
Люди замерли. После грохота от обрушения стены в наступившей мертвой тишине слышался лишь свист водяных струй из потерявших на какой-то момент управление стволов. По маршевой лестнице с чердака дома № 28, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, бежал к месту катастрофы Данилов. Все, кто был на пожаре — и на боевых участках, и в тылу, — бросились к месту обвала. Несколько секунд люди стояли в мрачном молчании, как перед могилой близких. Потом лихорадочно начали разбрасывать обломки кирпича, разрывать розовую, словно окрапленную кровью товарищей, пыль. Но ведь огонь не остановится перед людской трагедией, не погаснет сам по себе в знак траура о погибших! А под мостом Обводного канала склад взрывчатки! И если упустить огонь туда, катастрофа на пожаре может перерасти в трагедию города…
— Внимание! Стволовые на боевые позиции! Всем свободным от работы на позициях пожарным приступить к раскопке завала, — раздалась громкая команда Данилова.