Йанта даже зажмурилась, вспоминая гладкую упругую ауру, налитую медовым янтарем, роскошно сияющим вокруг мерикиви. Люди этого не видят, но красиво… И опасно, как мед с ядовитых цветов — хмельной, но смертельно дурманный. Интересно было бы сойтись с чудесницей в поединке, но вряд ли она из тех, кто работает с боевой магией. Скорее, от такой можно ожидать тихой подлости, если мерикиви почему-то решит, что Йанта ей опасна или неудобна. Это ладно… лишь бы ярла с моряками не стала втягивать. Вот — Йанта усмехнулась — она уже беспокоится о Фьялбъёрне больше, чем о себе. Привыкла. Незаметно стала своей среди странных существ, о которых дома разве что слышала в страшных сказках да поучениях мастеров боевых искусств.
Но сказки не учили, что делать, если живой покойник при первом знакомстве раскладывает тебя на постели, чтобы спасти жизнь. И что делать потом, когда рассудок летит в Бездну от голоса, прикосновений, вкуса и запаха этого древнего чудовища, задержавшегося на границе миров и словно не замечающего, как это странно и неправильно, как нарушает порядок мироустройства и разбивает твою сложную, любовно взлелеянную картину мира. Драуг, по всем правилам мертвый, пропитанный мраком и эманациями смерти, просто… живет. И живет куда ярче и полнее, чем многие так называемые живые…
Нож последний раз крутнулся в пальцах, замер в конце безупречно исполненной фигуры. Рукоять заметно потеплела, согретая пальцами. Вот и… чем отдариваться? Не за красивый клинок и теплый плащ, а за то, что ярл, похоже, пустил её в свою жизнь так же легко и щедро, как на корабль, не спрашивая, хочет ли этого ворожея. И, кажется, Йанта всерьез отвыкла от такой легкости, постоянно помня, что живет ради мести, что нужно бежать от преследования и искать способ отомстить. Оказывается, она и сама уже не замечала, как это давит постоянным неснимаемым грузом. А здесь все проще, хоть и идет очередная битва. Но она в этой битве не главное оружие, а всего лишь выпавший одному из игроков Шут — карта, способная стать любой другой по выбору игрока. Вот пусть ярл Фьялбъёрн и решает, кем ей быть.
Йанта откинулась на подушку, растянувшись на мягком меховом покрывале, подняла нож пред глазами, держа за кончик лезвия, вгляделась в крупную туманную яшму, венчающую рукоять. Полюбовалась, взвесила на ладони, снова перевернув клинок. Нет, для метания не совсем то. Да и жалко бросать такую красоту неизвестно во что и куда: слишком часто брошенные клинки так и остаются в какой-нибудь твари. Здесь же чувствуется не просто мастерская работа, а искра истинного дара, превращающая обычную, пусть и хорошую вещь, в артефакт, способный направлять магию. Пожалуй, с этого ножа да с амулета, подаренного ярлом, можно начинать обзаводиться магическим инструментом. Раз уж она здесь надолго…
Глава 7 Янтарный морок
На палубе заорали совсем уж оглушительно, корабль качнулся, приподнялся и накренился. Громогласно прозвучал совет ярла утопиться всем безруким пожирателям падали, не способным привести корабль к волне, а кто слишком глуп даже для того, чтоб утопиться, тому он сам… Дальше последовало что-то непонятное, воспринимаемое по смыслу, — спасибо магическому дару — но в точности не переводимое. Йанта мечтательно улыбнулась. Да… Почти жаль, что до вечера еще далеко, и Фьялбъёрн наверняка будет слишком занят на берегу. Сейчас бы затащить его в каюту да выспросить, что означает это завернутое, как клубок кракеновых щупалец, выражение. Для начала, разумеется. А потом — спросить про мерикиви. Например, не встречались ли они раньше, очень уж странно, что янтарная магия чудесницы интересовалась только Йантой, к драугу же золотые вьюнки потянуться и не подумали.
Ну, и неплохо бы узнать, что делать ей, пока Фьялбъёрн отправится во дворец местного владыки. Можно ли прогуляться по острову, например? «Линорм» — корабль непростой, и ход у него куда мягче, чем можно было ожидать, но по ощущению твердой земли под ногами Йанта уже успела соскучиться. Тем более что вода никогда не была её любимой стихией, и удерживать баланс силы в окружении стольких потоков чужой магии, сплетающихся вокруг живого корабля, утомляло не на шутку. А Лирак наверняка не откажет показать остров. Жаль вот, что денег нет, неплохо бы пройтись по лавкам местных зелейников и травознатцев, заказать кузнецу и стеклодуву хотя бы самое необходимое.
Убрав клинок в ножны, Йанта села на кровати, заново переплела косу, помогая пальцам магией, чтоб волосы ложились ровно и послушно, вплела в пряди простой кожаный шнурок, найденный в одном из сундуков с книгами. На магическую утварь можно было бы попросить и у ярла, но вот не хотелось. Глупо, по-детски, но язык не поворачивался просить. Это ей-то, всегда и везде способной обеспечить не только себя, но и тех, кто рядом! Надо просто поискать, чем тут можно заработать. Вряд ли на местных кладбищах водятся гули, прячущие клады, но почему бы не быть кладам и без гулей? И не на кладбищах… Да и мелким бытовым чарам она не разучилась. Это мертвым без надобности заговаривать дом и постройки от пожаров, а вот если они останутся на Островах хотя бы несколько дней, живым её искусство очень даже может пригодиться…
Дверь распахнулась — Фьялбъёрн вошел в каюту вместе с порывом ветра. Резкого, холодного, соленого ветра. И все-таки было в нем что-то иное, отличное от того постоянного ветра, к которому начала уже привыкать Йанта. То ли новые нотки, то ли сильнее, чем обычно, запах рыбы и водорослей. Береговой ветер…
— Что в каюте сидишь?
Драуг окинул её внимательным взглядом.
— Собирайся, сходим на берег вместе.
— Я-то тебе у дроттена зачем? — подняла она в недоумении бровь.
— А к дроттену мы пока не идем. Покажу тебе Большую островную ярмарку, купим что-нибудь… Не идти же на пир в таком виде.
Не дожидаясь ответа и согласия, Фьялбъёрн вышел. Йанта поморщилась, подхватывая плащ и переобуваясь в сапоги, принесенные накануне вездесущим Лираком. Вид, значит, для сопровождения ярла на пир не хорош? Ну да, здесь её тонкий южный лён разве что для каюты годится. Но как это… неправильно. Стоит поблагодарить за заботу, а хочется посоветовать ярлу идти на пир одному, раз уж… Ладно, не будем вести себя, как капризная девица. Ванахенская, как Лирак говорит.
Йанта накинула плащ, вышла из каюты, оглядывая близкий берег: серые отроги скал, пенные барашки прибоя, на которых покачивался «Линорм», порт, заполненный множеством лодок, баркасов и кораблей побольше, не идущих, впрочем, в сравнение с «Линормом» ни по размеру, ни по красоте. Морские Острова? Пусть будут острова. «Надо же посмотреть, куда я собиралась вплавь, едва познакомившись с Фьялбъёрном Драугом», — усмехнулась Йанта, спускаясь в шлюпку, где уже ждал сам ярл и едва не приплясывающий от нетерпения Лирак.
После аш-шарамского базара, захватившего, кажется, полгорода, ярмарка на Острове не обещала ничего нового. Но Аш-Шарам с его бесконечными рядами, караван-сараями и лавками остался далеко позади, и после корабля размять ноги на суше было особенно приятно. Лирак, едва сойдя на берег, мгновенно затерялся среди портовых построек и улочек — явно у рыжего пройдохи там были свои дела. А Йанта осталась с драугом.
Город был красив. Узкие, мощенные серым скальным камнем улицы, такие же серые дома, приземистые, сложенные из крупных каменных блоков. Разве что крыши были черепичные, темно-красные, и рядом с серым камнем это смотрелось даже нарядно, хоть и строго. Поначалу немногочисленные встречные церемонно кланялись ярлу, бросая откровенно любопытные взгляды на Йанту, но чем дальше они шли вглубь острова, тем больше было людей, тем торопливее они проходили мимо. Впрочем, дорогу ярлу уступали и здесь, Фьялбъерн же принимал это, как должное, иногда едва склоняя голову в знак приветствия.
А потом оказалось, что на Большую островную ярмарку вполне стоит посмотреть. Вместо пологов из легких ярких тканей здесь были плотные шатры из шкур, или деревянные навесы, или даже легкие домики, а рядом с продавцами курились дымком жаровни. Это и понятно: поторгуй на холоде весь день. Если и не замерзнешь, то уж горячего точно захочешь и съесть, и выпить. Фьялбъёрн шел, не торопясь, поглядывая на Йанту, и видно было, что он чего-то ждет. Но вот чего?
Ряды с бочками зерна и разделанными тушами давно сменились посудой, потом показались прилавки с яркими ворохами одежды. Первые несколько рядов ярл прошел, даже не глянув в сторону торговцев, потом начал присматриваться. Синие, серые и темно-зеленые плащи, подбитые густым мехом от белоснежного до угольно-черного и полосатого, плотная шерсть, толстая дубленая кожа и мягкая замша. Будь Йанта одна, она бы с удовольствием покопалась в том, что предлагали суровые усатые дядьки в кожаных куртках и худые смугло-чернявые люди в башлыках. Для этого, конечно, следует знать, что здесь носят, иначе можно вырядиться местным курам на смех, но если чувствуешь настроение торговца, сделать верный выбор совсем не сложно. Люди — это не драуг с его непроницаемостью.
Фьялбъёрн же, в котором торговцы справедливо чуяли выгодного покупателя, смотрел на предложенные вещи с невозмутимостью сытого кота, взирающего на пустую похлебку. Рубашки, штаны, платья, долгополые одеяния, расшитые разноцветными нитками и узорной тесьмой, наборные серебряные пояса… На миг показалось, что в спину смотрит неприязненный взгляд, Йанта тихонько вздохнула, пытаясь определить направление, но тут же Фьялбъёрн соизволил, наконец, сделать выбор.
Чем очередной навес отличался от десятков других, она поначалу не поняла. Потом присмотрелась к смуглому хозяину, явно не северянину, оценила со вкусом подобранное сочетание цветов одежды, вывешенной прямо на длинных деревянных шестах. Эту лавку окутывала отчетливо заметная аура успешности. Торговец в длинном черном плаще откинул башлык и с достоинством склонил голову в ответ на несколько слов, негромко брошенных ярлом, перевел взгляд темных, почти как у Йанты, глаз на ворожею. Сказал что-то на незнакомом языке. Йанта с извиняющейся улыбкой пожала плечами — язык оказался совершенно незнакомым. Ничут