Вот и все. Слово сказано. Она бы и хотела скрыть это от Фьялбъёрна — зачем тому лишние переживания, но очень уж хотелось стереть с надменных губ издевательскую ухмылку.
— Не ворожея… — медленно повторил Янсрунд, склоняя голову набок и разглядывая Йанту совсем иначе. — А я-то думаю, куда подевалось твое пламя? Такое золотое, жаркое, сладкое… От него остался лишь пепел.
— Йанта! — в голосе Бъёрна кипело бешенство. — Не вздумай! Я тебя не отдам!
Несколько шагов. Разъяренный драуг. Секира, бессильная против бога. Но разве такие пустяки остановят ярла? Йанта оглянулась на него беспомощно, умоляюще.
— Я ухожу сама, — прошептала, зная, что её все равно услышат. — Прошу, Бъёрн… Отпусти.
— О да, — глумливо подтвердил Янсрунд, поднимая руку и легким касанием проводя по щеке Йанты, которую мгновенно закололо от холода. — Разве она вещь, чтобы отдавать или забирать? Хм… Во всяком случае — не твоя вещь, ярл. Уже не твоя… Но я не думал…
Брови на идеально правильном лице слегка нахмурились. Янсрунд разглядывал её, что-то обдумывая. Йанта стояла покорно, изнывая от стыда и понимая, что чувствуют невольники на базаре перед придирчивым покупателем. Будь проклят Повелитель Холода за еще и это унижение. Не мог забрать быстро и молча, а там уже решать, что с ней делать. Нет, непременно надо было поглумиться.
Фьялбъёрн, уже было шагнувший к ним двоим, остановился, как оглушенный. Стоя к нему вполоборота, Йанта видела потрясенное, неверящее, умоляющее лицо драуга. Ждущее хоть одного слова… Одно слово — и ярл бросится к ней, а его люди, конечно, не останутся в стороне. Мертвая команда против силы божества… Будет бойня — в любом случае. А еще есть живые Лирак с Тоопи и обессилевшая Ньедрунг, которым тоже достанется…
— Нет, ярл, — прошептала она одними губами. — Нет…
— Значит, ты подтверждаешь, что моя? — ледяной свирелью прозвучал над «Линормом» дивный голос Янсрунда.
— Да, — покорно отозвалась Йанта.
Скорее бы… Плотное сукно моряцкой одежды не спасало от стужи, которой веяло от Янсрунда, но Йанта сейчас не променяла бы его на все шелка мира. Это была одежда друзей — последняя памятка свободы. И ведь не позволит сохранить…
— И признаешь, что отдала мне власть над собой по собственной воле? — звенящее торжество и наслаждение в каждом слове.
— Да, — с глухой ненавистью уронила она.
— Докажи это. Поцелуй меня.
Здесь и сейчас? При всех? Тварь… какая же ты…
— Прекрати! — прозвучал другой голос, тоже полный чего-то, чему Йанта не могла бы дать названия, таким голосом могло бы говорить само бушующее море. — Прекрати, Янсрунд! Не мучай её из ненависти ко мне.
— К тебе? О, Фьялбъёрн, ты слишком высоко ценишь себя и нашу вражду. Твою бывшую ворожею приятно мучить и саму по себе… Ну что, девочка? Один поцелуй — и отправимся.
«Один поцелуй — и этот позор закончится», — услышала Йанта. Что ж, ради этого… Она уже ничего не чувствовала, замерзнув не только телом, но и душой, сердцем, мыслями. Вот как это бывает. Теперь магия, изнутри спасавшая её от мучительно тяжкой власти Повелителя Холода, больше не грела и не поддерживала ту искру воли, что горела даже под заклятием Янсрунда. Теперь Йанта, наверное, чувствовала то же, что несчастные жертвы-слуги в ледяном дворце. Не о таком ли поцелуе говорит Янсрунд? Неужели решится сделать это с ней прямо здесь, на глазах Фьялбъёрна и его команды? Что ж, достойная месть. Безупречно изысканная и беспощадная.
— Поцелуй, — смертельно опасной метелью прошипел уже раздраженный Янсрунд. — Ну же…
И не отказать. Клятва — нерушима. Йанта покорно качнулась вперед, касаясь губами красивейших в мире губ. Не с ужасом, даже не с отвращением — просто с полным безразличием. Словно выполняя тяжелую и неприятную повинность. Несколько мгновений еще большего позора — а потом…
«Я мог бы осыпать тебя сокровищами, — услышала она внутри сознания вкрадчивый голос Янсрунда и почувствовала, как тяжелые ледяные глыбы ладоней бога легли ей на плечи, обжигая их холодом сквозь рубашку и плащ. — Подарить любые диковинки этого мира, дать власть над людьми… Хочешь — твое имя будут произносить со страхом и благоговением, просить у тебя защиты и милости?»
«Не хочу, — насколько могла отчетливо отозвалась она. — Не хочу ничего…»
«А как насчет удовольствия? — продолжал искушать ледяной бог. — Помнишь ту ночь и сплетенную для тебя грёзу? Она покажется бледной тенью, когда мы возляжем на ложе по-настоящему, наяву. Долгие дни и ночи, полные наслаждения. Ты будешь счастлива каждое мгновение…»
«Не буду. Это хуже прямого насилия, хуже дурмана. Я возненавижу тебя еще сильнее. И себя тоже».
«Маленькая упрямица… А хочешь — я верну тебе магию? Не твою, конечно, над огнем у меня нет власти. Но могущество холода не меньше! Ты узнаешь такие тайны чар, что тебе и не снились. Сможешь возводить дворцы и мосты, обращать тела и души в лед, летать наперегонки с ветром и вьюгой… Поверь, ворожея, ты не знаешь, от чего отказываешься…»
Сила… магия, утраченная ею, выжранная Пустотой из души и тела. Йанту пронзила такая тоска, словно её сердце уже стало льдом и только что разбилось на осколки. Не все ли равно, огнем или стужей повелевать? Здесь, на Севере, мороз даже могущественнее… Но — почему?
«Зачем тебе это? — спросила она, едва дыша, потому что мгновения поцелуя все длились и длились, бесконечные и будто вне времени — она не знала, сколько их промчалось в настоящем мире. — Зачем ты предлагаешь мне это все?»
«Ради игры, маленькая ворожея. Ради полной окончательной победы, — в голосе Янсрунда слышалась усмешка. — Ну, так что? Сила, равная той, что у тебя была, и даже больше! Холод вместо огня. И ты — моя! По-настоящему, а не равнодушной куклой по договору…»
— Нет, — выдохнула вслух Йанта, прерывая поцелуй.
Губы отозвались болью, словно она на морозе поцеловала ими студеное железо, а потом оторвала с кровью.
— Нет? — ласково уточнил Янсрунд, и метель вокруг приподнялась от палубы, закружилась мириадом крошечных острых лезвий-льдинок.
— Нет, — обреченно сказала Йанта. — Я не отказываюсь от договора, можешь меня забирать. Но отдать тебе душу… Нет.
— Да кому ты нужна?! — вдруг издевательски расхохотался Янсрунд, отступая на шаг назад. — Ты что же, решила, что это всерьез? Что я и вправду брошу к твоим ногам свое могущество? Глупая человеческая девчонка… Зачем ты мне нужна без своего пламени? Красивых кукол для услуг и постели у меня и так предостаточно. Я бы пил тебя по глотку, постепенно, лакомясь твоим теплом, но теперь… Ты чуть не стала сосулькой от одного поцелуя! Зачем мне еще одна ледышка? Нет уж. Возвращайся к своему драугу. Или убирайся на все стороны света, куда хочешь. Ты для меня бесполезна, глупышка!
— Ты… отпускаешь?
Йанта едва стояла на ногах, но сейчас удержалась бы, даже если б пришлось вцепиться в воздух руками. Стояла, боясь поверить своим ушам. Смотрела на искаженное гневом и брезгливым презрением лицо Янсрунда, утратившее всю свою бесстрастную красоту, и впервые чувствовала к нему что-то вроде благодарности.
— Отпускаю? Я тебя выкидываю! — снова рассмеялся хрустально Повелитель Холода. — Ты достойна своего возлюбленного ярла, если предпочитаешь ласки мертвеца ласкам бога. Только нужна ли ты и ему теперь? Эй, Фьялбъёрн, заберешь её? Продавшуюся мне душой и телом, уже знакомую с моей постелью, согласившуюся быть моей… Дарю, ярл! Пользуйся…
Рук Фьялбъёрна, оказавшегося рядом в тот же миг, Йанта почти не почувствовала. Будто ураган оторвал её от Янсрунда и отнес на несколько шагов прочь.
— Убирайся! — прорычал Фьялбъёрн поверх её головы. — Убирайся с «Линорма», не смей поганить его собой! Именем Повелителя моего Гунфридра, тебе здесь нет места!
Прижимая одной рукой Йанту, другой рукой ярл, как прутик, воздел к небу тяжелую секиру. Громыхнул раскат на небе — и живой корабль-линорм отозвался глухим грозным ворчанием. Палуба под ногами Янсрунда пошла едва заметной волной — будто напрягся чудовищный змей. Кажется, и ему не нравился такой гость… Издевательски склонив голову, Повелитель Холода взмахнул плащом, кутаясь разом в него и взметнувшуюся вокруг метель. Миг — и лишь запоздавшие снежинки опустились на палубу там, где он стоял.
— Йанта… девочка, слышишь меня?
Фьялбъёрн держал её за плечи, тормоша и пытаясь укутать одновременно. И снова столько мучительной боли, тоски, вины было в его голосе, что Йанта бы сгорела от стыда, если б могла. Даже повернуть лицо, чтобы спрятать его на груди ярла, не хватало сил и смелости.
Она хотела было сказать что-то, снова попросить прощения — хоть и не надеялась на него, но язык не слушался, а губы казались распухшими, словно отмороженными.
— Отнеси её в каюту, ярл, — сказала оказавшаяся вдруг рядом Ньедрунг и добавила с неожиданной властностью. — Быстрее! Она замерзла не снаружи, а изнутри. Я все-таки целительница, делай, что я говорю!
Следующий час был сплошным позором. Её опять отпаивали горячим глёгом, уже не слушая никаких возражений, растирали суконными полотенцами, смоченными в крепком вине, снова поили глёгом, а потом посреди каюты появилась исходящая паром бадья… Но тут уже Йанта, переставшая стучать зубами от лютого озноба, замотала головой и вцепилась в меховое одеяло, которым её укутали после растирания.
— Нет… — выговорила она с трудом. — Оставьте меня… Бъёрн, прошу! Уйдите… все!
— Обязательно уйдем, — как капризному ребенку, успокаивающе пообещал ей драуг. — Ну, тихо-тихо, что ты…
— Уйдите… уйдите все!
Её снова начала бить дрожь, уже не от холода, и Фьялбъёрн торопливо махнул рукой. И Ньедрунг, и помогавший целительнице Лирак исчезли, как по волшебству. Но этого было мало. Точнее, именно Бъёрну, оставшемуся рядом, Йанта больше всего на свете боялась посмотреть в глаза. А надо было не просто посмотреть.
— Он прав, Бъёрн, — захлебываясь собственными словами, мучительно проговорила она, сжавшись на постели. — Он прав, понимаешь? Я не просто потеряла магию… Я знаю, ты бы меня не бросил из-за этого. Но я действительно согласилась отдаться ему. Я ему клятву дала, Бъёрн. И я… спала с ним. Одну ночь. Не по-настоящему, во сне, но это все равно… Я… Подожди, не говори ничего! Я ненавижу его. Но себя — еще больше! Я не выдержала, не смогла, даже во сне не смогла устоять… И потом… Как я теперь, после такого…