Деятельность русских фашистов полностью контролировалась японскими военными властями. С 1936 г. РФС забрасывал в СССР не только агентов-одиночек, но и вооруженные группы террористов и диверсантов. Так, в 1936 г. под руководством японского офицера Судзуки был организован первый фашистский отряд спасения Родины, во главе которого стал бывший телохранитель Родзаевского М. П. Маслаков. Переброской отряда в СССР занимались японцы. Вскоре отряд из 40 человек был уничтожен частями НКВД в районе станции Амазар.
В 1937 г. в Харбине была создана особая секретная «школа организаторов», готовившая руководителей подрывной работы на территории СССР. Начальником школы был Родзаевский, его помощником — Л. П. Охотин.
У Партии имелись печатные органы — журнал «Нация» и газеты «Наш Путь», «Нация».
В 1924 г. в Харбине была создана организация «Союз Мушкетеров» и многие другие антисоветские организации. В том числе и националистические организации: «Украинская просвита», грузинская «Саэрто», армянская «Миютюн». Основная их цель заключалась в свержении советского правительства. Причем если не на всей территории советской России, то хотя бы на ДВК. Это приветствовалось японцами, так как это было в их интересах.
С оккупацией Маньчжурии японской армией, деятельность эмигрантских организаций попала под контроль японских властей. Ими была создана всеманьчжурская ассоциация «Сахэхуэй», в задачи которой входило воспитание жителей Маньчжурии в духе верности Японии. Проводилась военная подготовка молодежи. Пропагандировалась разведывательная и контрразведывательная служба в интересах Японии.
В это время проявляется рост активности антисоветских организаций. Усиливается переброска на территорию СССР диверсионно-террористических групп и одиночек.
Анализ подрывной деятельности японской разведки в период 1934–1935 гг. позволяет сделать вывод о том, что именно в это время руководители спецслужб Японии, стремясь активизировать подрывную работу против СССР, пришли к выводу о необходимости наделения ЯВМ в Маньчжурии функциями основного органа.
В указанный период 2-й (разведывательный) отдел штаба Квантунской армии был освобожден от ведения агентурной работы против Советского Союза и превратился в руководящий центр военной разведки, который ставил задачи перед другими разведывательными органами, анализировал и обобщал полученные материалы. Организация и проведение агентурной работы против СССР полностью передавались ЯВМ.
Осуществив частичную реорганизацию разведывательных органов, японцы стремились добиться более качественного уровня агентурной разведки против СССР.
С этой же целью в 1934–1935 гг. по инициативе бывшего начальника Харбинской ЯВМ полковника Андо и при непосредственном участии представителя 2-го (разведывательного) управления Генерального штаба Акикусы была осуществлена работа по объединению русской белоэмигра-ции в так называемое «Бюро по делам российских эмигрантов» (БРЭМ).
Такое объединение было необходимо в связи с тем, что в Маньчжурии находилось довольно значительное количество русских белоэмигрантов, которых японцы стремились использовать при активизации разведывательно-подрывных акций против СССР. Генерал Акикуса в собственноручных показаниях в 1945 г. оценил общее количество белоэмигрантов, находившихся в Маньчжурии в 70 тыс. человек.
Другой причиной, побудившей разведку Японии пойти на создание БРЭМ, было то обстоятельство, что среди русской эмиграции в Маньчжурии существовало около 200 различных политических организаций, часто враждовавших между собой и этим затруднявших работу спецслужб внутри белоэмигрантов. Кроме того, японцы располагали сведениями, что английские и французские спецслужбы хотели также прибрать к своим рукам российских эмигрантов.
Деятельность БРЭМ была подчинена японской разведке не только организационно, но и полностью финансировалась ею вплоть до 1944 г., когда денежные расходы по содержанию этой организации были возложены на правительство Маньчжоу-Го.
Структурное построение БРЭМ указывало на то, что японские спецслужбы стремились максимально использовать русскую белоэмиграпию в провелении подрывной работы против СССР. Так, например, 1-й отдел (так называемый культурно-просветительный), которым руководил глава «Российского фашистского союза» Родзаевский, занимался антисоветской пропагандой и агитацией среди белоэмигрантов. Второй отдел (так называемый военновоспитательный) осуществлял военную подготовку белоэмигрантов на случай войны с СССР. Третий отдел (регистрационный) проводил учет эмигрантов (российских), проживавших в Маньчжурии. Этот отдел можно считать основным, так как через него ЯВМ в Маньчжурии организовывали подбор и изучение будущих кадров разведчиков и диверсантов против СССР, а также осуществляли контрразведывательную работу среди эмигрантов.
Японская разведка в период подготовки войны против Советского Союза активно использовала белоэмигрантов не только в качестве агентов, диверсантов и террористов, для подготовки которых были созданы специальные школы и курсы, но и как прямую вооруженную силу, объединив их в крупные воинские формирования.
Впоследствии бывший руководитель «Союза казаков на Дальнем Востоке» Бакшеев на допросе в 1945 г. показал: «Б целях военной подготовки белоказаков к предстоящей вооруженной борьбе против Советского Союза мною был издан приказ, согласно которому все члены "Союза казаков на Дальнем Востоке" способные носить оружие, зачислялись в сводные казачьи полки… ЯВМ всегда поддерживали мероприятия, связанные с военной подготовкой белоэмигрантов и принимали участие в создании белоказацких частей»[185].
Большое значение придавалось воспитанию белоэмигрантской молодежи в антисоветском духе, которое проводилось по линии БРЭМ и в старших классах средней школы.
Японские специальные службы вплоть до 1936 г. стремились тщательно скрывать свое участие в подготовке войны против СССР. Особенно это касалось агентурной работы, которую разведка организовывала под вывесками различных белоэмигрантских организаций, в том числе «Российского фашистского союза», «Союза казаков на Дальнем Востоке», «Братства русской правды» и тому подобных, прикрываясь особым отделом маньчжурской полиции и широко используя конспиративные резидентуры на территории Маньчжоу-Г о.
Фашизация Германии и ее захватнический курс в Европе нашли полное взаимопонимание и поддержку у японских милитаристов, так как это полностью отвечало интересам Японии, особенно на Дальнем Востоке. Намечавшееся тогда создание военно-экономической оси Берлин — Рим — Токио непосредственным образом оказало влияние на деятельность японских спецслужб, которые перешли к более решительным подрывным акциям против Советского Союза. Вся закордонная работа, в том числе и подрывная, антисоветских белоэмигрантских организаций, союзов в Маньчжурии переходила полностью под контроль разведывательных органов.
Дело Кобылкина — Переладова. 11 июля 1935 года заместитель НКВД СССР Прокофьев за № 56423 сообщил Сталину, что следствием по делу арестованных японских диверсантов И. В. Кобылкина и Е. Л. Переладова проведенном в Москве, установлено, что полковник Кобылкин и хорунжий Перепадов были нелегально переброшены на советскую территорию японской военной миссией в Харбине.
Кобылкин в момент переброски его на советскую территорию являлся официальным служащим япономаньчжурской полиции в качестве надзирателя на станции Чжалайнор КВЖД. Он рассказал, что вышел на советскую территорию по поручению секретаря японской военной миссии в Харбине — Суда, для связи с существующей на территории Забайкалья контрреволюционной организацией, которую японцы считали необходимым подключить к осуществлению террористических и диверсионных актов. С этой целью Кобылкин был снабжен оружием (2 больших маузера и 70 патрон к ним и 1 браунинг с 24 патронами) и 2-мя зажигательными снарядами «Термит» (при аресте изъято).
Для проведения пропаганды контрреволюционных идей на территории Восточной Сибири при Кобылкине были обнаружены 4.769 различных листовок, изданных террористической организацией «Братство Русской Правды».
Перепадов, прибывший нелегально на советскую территорию ранее Кобылкина, показал, что был завербован Кобылкиным. По его заданию вышел нелегально на советскую территорию для участия в террористических и диверсионных актах, которые должна была осуществлять существовавшая в Забайкалье антисоветская организация. При аресте у Переладова были обнаружены 2 браунинга с патронами и 8 зажигательных снарядов «Термит».
Он рассказал, что перед своим отъездом в СССР, будучи членом так называемого Красновского филиала БРП (Шанхайский отдел), посетил в Харбине представителя этого филиала Н. И. Курочкина, который поручил ему приступить к созданию небольших, но хорошо законспирированных и не связанных между собой ячеек БРП на советской территории.
Антисоветская организация, для связи с которой от японской разведки прибыли Кобылкин и Перепадов, представляла из себя небольшую группу лиц, подставленную органами безопасности для противодействия японской разведки в Забайкалье.
В связи с тем, что арест Переладова и Кобылкина был произведен секретно, японская разведка, полагая, что они находятся на свободе, перебросила в распоряжение Кобылкина в ночь на 28 мая 1935 г. в районе Даурского погранот-ряда (Восточно-Сибирский Край) группу вооруженных террористов (Кустова Владимира и братьев Олейниковых Михаила и Виктора).
Столкнувшись с резервным нарядом погранохраны в районе поселка Абагайтуй, террористы открыли стрельбу. В результате перестрелки ответным огнем пограничников Кустов и Олейников Михаил были убиты. Олейников Виктор скрылся во время перестрелки, однако утром был задержан по дороге в г. Читу. У убитых были обнаружены письма от японского агента Тимофеева и членов БРП в Харбине Курочкина и Петунова, адресованные Кобылкину и Перела-дову.
Задержанный Олейников Виктор сознался, что сотрудничает с японской разведкой в течение года и по ее заданиям неоднократно нелегально переходил границу. Последний переход был связан с заданием японской военной миссии в Харбине, поручившей передать письма Кобылкину и оказать ему содействие при осуществлении террористических актов. Шедшие с ним Кустов и Олейников М. были вооружены браунингами с коробкой запасных патрон к каждому. После задержания Олейникова направили в Москву.