и названы 19 известных ему агентов иностранных разведок, проживавших в Шанхае. Находясь под следствием, Пурин 10 августа 1952 года умер от двухсторонней гнойной бронхопневмонии[216].
Учитывая эти обстоятельства, органами МГБ было дано распоряжение всех установленных в числе реэмигрантов официальных сотрудников и агентов иностранных разведок, активных участников террористической белоэмигрантской организации «Братство русской правды», а также лиц, принимающих практические меры к нелегальному переходу за границу арестовывать[217].
Глава III Противодействие органов ОГПУ-НКГБ подрывной деятельности спецслужб Японии
После вывода японских войск с территории Южного Сахалина начинается планомерная деятельность органов государственной безопасности на Дальнем Востоке Советской России, которая активизируется после оккупации японскими войсками Манчжурии. В это время японское правительство начинает вести подготовку войск к войне с СССР, что естественно вело к усилению деятельность и японских спецслужб.
В связи с активизацией работы японских специальных служб органы ОГПу разрабатывают тактические установки по противодействию этой деятельности. При этом считая необходимым во главу угла всей работы по борьбе с японской разведкой поставить максимальную активизацию разработок по этому направлению, а также созданию условий по леген-дированию японцев по линиям шпионажа, диверсиям и национальной контрреволюции.
При создании легенд предлагалось учесть, что японский Генштаб в первую очередь стремился организовать резидентуры на Урале и Волге и то, что японцы проявляли усиленный интерес к авиации и танковым частям. А также и то, что на транспорте, в особенности на Сибирской магистрали и Турксибе, японские спецслужбы стремились создать диверсионные ячейки.
Учитывая эти планировавшиеся направления деятельности японских спецслужб, предлагалось организовать систематический учет и взять в глубокую агентурную разработку старые японские связи. Находящихся в Советском Союзе советских граждан, работавших на КВЖД (харбинцев) и лиц, работавших на японских концессионных предприятиях (рыболовецких, угольных и нефтяных концессиях), а также лиц, имеющих подозрительные связи на Дальнем Востоке и в Манчжурии.
В тщательную разработку бралось окружение японских дипломатических представительств с целью выявления источников, передающих различные разведывательные сведения в японские посольство и консульства.
При этом разрабатывались отдельные японцы, проживавшие в СССР (политэмигранты, артисты цирка и т. д.).
Особое внимание обращалось на разработку связей других иностранных миссий и отдельных иностранцев, снабжавших японцев различными сведениями.
Органами ОГПу было принято решение приступить к глубокой разработке китайских консульств в ДВК и ВСК на предмет выявления среди их состава японской агентуры.
Обращалось внимание на наблюдавшиеся систематические передвижения корейцев из ДВК в Среднюю Азию и Казахстан. Необходимо было выявить среди них лиц, связанных с японской разведкой.
Учитывая активность буддийского духовенства (ламства) развертывалась агентурная работа среди них, на предмет выявления их связей с заграницей и японскими специальными службами.
По линии сибирской магистрали усиливалось наблюдение за транзитниками и японскими туристами, в среде которых органами ОГПу выявлялись лица, интересующиеся передвижением воинских эшелонов, пропускной способностью железной дороги и др.
При ликвидации различных шпионских групп из числа харбинцев, корейцев и др. связанных с японской разведкой, предлагалось при необходимости использовать следствие для соответствующего легендирования, что способствовало бы отвлечению деятельности японских спецслужб на «негодный объект»[218].
16 февраля 1933 г. Сталину была доложена шифртеле-грамма из Хабаровска, в которой сообщалось, что 19 января на Камчатке в здании Устьболыперецкой авиационной базы гражданского воздушного флота возник пожар, быстро ликвидированный силами местного морского КПП. При осмотре здания обнаружено, что пожар возник вследствие поджога специально облитой керосином части стены нежилой кухни. Установлено участие в поджоге здания милиционеров Ирофимова, Прыгунова и кладовщика местного совхоза Селиванова. Поджог авиационной базы был совершен по заданию японца Кайзава. Впоследствии арестованный Кайзава показал, что такое задание он получил от японского консула на Камчатке Шимада.
Сталин предложил Молотову опубликовать факт поджога авиационной базы в печати.[219] 10 апреля 1934 г. Политбюро ЦК решило дело о поджоге аэродрома на Камчатке передать на рассмотрение закрытого заседания военного трибунала, осудив виновных на 5–8 лет[220].
15 июня 1933 г. заместитель председателя ОГПу Я. С. Агранов сообщил Сталину о том, что 14 июня, в 20.00 около проволочной изгороди аэродрома завода № 22 дозорный караула первого дивизиона 56-го полка войск ОГПу МО красноармеец Копытов задержал военного атташе японского посольства Кавабэ Торашилло. Японец стремился осмотреть объект с находившимися там самолетами ТБ-3. Он в течение трех-пяти минут через щель в заборе вел наблюдение за территорией аэродрома.
За проявленную бдительность Сталин предложил за надлежащее исполнение своих обязанностей выдать красноармейцу Копытову 50 рублей наградных, выразить ему благодарность и объявить об этом в части[221].
Борьба со шпионско-диверсионными организациями на железнодорожном транспорте
26 ноября 1932 г. заместитель председателя ОГПу Прокофьев и начальник ЭКУ Миронов сообщили Сталину, что в результате продолжительной агентурной разработки Экономическим управлением ОГПу раскрыта крупная шпионско-диверсионная организация японского Генерального штаба, являющаяся центральным нелегальным аппаратом японцев на территории Союза. Было арестовано 25 человек — членов организации, которой непосредственно руководили японские консулы во Владивостоке (вначале консул Ватанабе, а затем Ямагуцци), военный агент в г. Сахалине — Кумазава и начальник 2-го отдела японского Генштаба полковник Кондо-Мосатане.
Работа организации представляла важнейшую составную часть японских планов по подготовке интервенции против СССР и должна была непосредственно обеспечить осуществление при открытии военных действий стратегического плана нападения войск на Советский Дальний Восток со стороны 3-х районов: Южный Сахалин, Северную Корею и Северную Маньчжурию.
В планы организации входило разрушение железнодорожных путей и мостов, в частности мостов крупнейшего стратегического значения: Амурского, Зейского, Уссурийского, Бурейского, а также мостов через реку Левуха и Раковку. Были намечены к разрушению тоннели в районе Владивостока, Дальзавод с доками, портовые сооружения, аэродром, электростанции Владивостока, радиостанции.
При открытии венных действий диверсанты имели прямые поручения прервать любую связь Владивостока с Хабаровском и другими пунктами.
Членами организации было осуществлено два диверсионных акта: поджог в 1929 г. складов Госрыбтреста во Владивостоке и поджог в 1930 г. большого скпада машинных частей Госпароходства в г. Благовещенске, причинивших милтион-ные убытки.
По заданиям японского Генштаба члены организации проводили интенсивный военный, политический и экономический шпионаж, связанный с подготовкой военных действий против СССР. Они добывали и передавали японцам секретные географические карты приграничных районов, производили топографические съемки важнейших стратегических пунктов, составляли карты наиболее крупных промышленных пунктов с расположенными вблизи заводов, доками, портами.
Произведенная Штабом РККА экспертиза сведений, переданных японцам, установила, что это причинило большой ущерб обороне ДВК. Отмечалось, что: План шпионско-диверсионной организации по ДВК был разработан с таким расчетом, что приведение его в исполнение ставило край, благодаря его географическим особенностям, в большей части — в положение военной добычи японцам[222].
Дело Ким-Заена. 15 марта 1934 г. ОГПу сообщило секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину, что агентурой ОГПу был установлен проживающий в г. Москве кореец Ким-Заен студент паровозного факультета Института Инженеров Транспорта, который разрабатывался по подозрению в шпионаже в пользу Японии.
Было установлено, что в марте 1924 г. на разъезде № 86 на границе СССР с Манчжурией Ким-Заен нелегально перешел государственную границу. Он был задержан. Представился — корейцем, революционером.
После освобождения Кима, Забайкальским Отделом ОГПу, были получены сведения, что некий Канеко Ризиро в 1922 и 1923 гг. дважды приезжал в существовавшую тогда Дальневосточную республику в г. Читу из Харбина. В полученных сведениях указывалось, что Канеко, прибыв в Читу, сразу же являлся к коммерсанту Онда и доктору Нарита — японцам, являвшимся резидентами японской разведки в Чите. За период своего пребывания в Чите в течение нескольких месяцев, Канеко постоянно находился в кругу Нарита и Онда. Он занимался собиранием шпионских сведений через русских и японских граждан, снабжал своих агентов портативными фотоаппаратами для секретного фотографирования.
Проверка установила, что Канеко и Ким-Заен — одно и то же лицо. В связи с этими обстоятельствами. Ким был вновь в конце 1924 г. арестован в г. Чите. Однако, просидев несколько месяцев, Кима категорически отрицавшего свою вину освободили. При этом в виде клятвы о своей невиновности, он, сидя в тюрьме, «отломал» первый фаланг левого мизинца и кровью написал заявление о своей невиновности