м гражданином. В этом случае Посольство просит свидания с названным корейцем до приведения приговора в исполнение, а также желает ознакомиться с документами по делу».
Вместе с тем посольство не заявляло протеста, а просило обсудить указанное выше заявление. Японцы считали, что это дело произведет весьма плохое впечатление на общественное мнение[240].
Японцам не удалось переговорить с Ким-Заеном. Газеты опубликовали сообщение о том, что приговор Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР в отношении осужденных к высшей мере уголовного наказания РАССТРЕЛУ за шпионско-диверсионную деятельность на железнодорожном транспорте:
1. Ким-Заена,
2. Козлова Василия Васильевича,
3. Сластенина Александра Андреевича,
4. Боровского Евгения Семеновича,
5. Александровского Степана Васильевича,
6. Мишина Николая Артемьевича,
7. Музанова Андрея Васильевича и
8. Свиридова Леонида Тихоновича приведен в исполнение[241].
Дело Авербаха. 10 апреля 1937 г. Ежов сообщил Сталину, что на Амурской и Дальневосточной железных дорогах вскрыта японская диверсионно-шпионская организация, которая возглавлялась резидентом японской разведки Авербахом (бывший начальник плановой группы паровозной службы Амурской железной дороги, беспартийный) и Ле-шедко (бывший начальник Куйбышевского паровозного отделения Амурской железной дороги, беспартийный).
Организация была создана японской разведкой в 1926 г. и поддерживала в то время связь с членами Дальневосточного филиала «Промпартии», ликвидированного УНКВД по ДВК в 1931 году. До этого некоторые из активных ее участников (Авербах, Рыльцев и др.) поддерживали связь с зарубежной белогвардейской организацией «Союз возрождения России», так же действовавшей по заданию японской разведки.
Оставшиеся не разоблаченными члены этой организации продолжали вести шпионскую и диверсионную работу. Организация дислоцировалась на Амурской и Дальневосточной железных дорогах. Она провела большую подрывную работу в области разрушения паровозного и вагонного парка и срыва нормальной работы этих дорог. Искусственно создавала пробки на магистралях, совершала крушения поездов и передавала японской разведке сведения о состоянии и работе железных дорог ДВК.
Был зафиксирован ряд крупных диверсионных актов, совершенных организацией по прямому заданию японской разведки, выполнявшей план подготовки Японии к войне с СССР. Так в 1930 г. участниками организации Шишмаревым и Лазаревым был совершен поджог мастерских «Дальлеса»; в 1931 г. тот же Шишмарев и его соучастник Никольский подожгли здание управления Уссурийской железной дороги. В 1932 г. члены организации Криссенель, Авербах и Бердибери подожгли два дома на строительстве авторемонтного завода в гор. Хабаровске. В 1933 г. Криссенель и его соучастник, германский подданный, Егерь подожгли лесозавод на Уссури. В 1934 г. Криссенель и Чистяков подожгли авторемонтный завод в гор. Хабаровске. В том же 1934 г. Авербах организовал поджог сборного цеха паровозоремонтного завода в гор. Никольске-Уссурийске.
Авербах также показал, что он лично организовал совместно с Криссенелем в 1931 г. крушение пассажирского поезда № 2 на ст. Ин, повлекшее за собой 16 человеческих жертв.
Организация впервые стала получать от японцев прямые директивы о совершении диверсионных актов на железнодорожном транспорте и в промышленности в 1931 г. Так, Авербах лично дважды получал эти директивы от японцев в 1932 г. при посещении им японского консульства в Хабаровске.
На протяжении 4–5 лет организация получила от японцев свыше 100.000 рублей как вознаграждение за свою шпионско-диверсионную работу. Из этих сумм сам Авербах получил около 15.000 рублей.
Следствие по группе основных участников ликвидированной японской шпионско-диверсионной организации было закончено. Предлагалось дело рассмотреть в закрытом заседании Военной Коллегии Верховного Суда СССР[242].
18 апреля 1937 г. Политбюро поддержало это предложение. Дело было направлено в суд, для рассмотрения дела в закрытом заседании военной коллегии Верхсуда СССР. Предлагалось всех расстрелять, а исполнение приговора опубликовать в хронике местной печати[243]. Данное решение было исполнено, все участники этой организации были расстреляны.
Проводились организационные мероприятия и по линии НКПС, к которым были подключены органы госбезопасности. Так, приказом наркома НКПС от 15 августа 1937 г. о проверке мобилизационной готовности дальневосточной дороги предписывалось провести проверку кадров дороги и очистке ее от враждебных элементов. До 1 октября необходимо было закончить проверку личного состава руководящих кадров дороги, в первую очередь работников связанных с движением поездов на больших узлах, а к 1 сентября закончить проверку сотрудников мобилизационного отдела. Уточнить потребность в кадрах на военное время и немедленно организовать подготовку работников ведущих профессий. По укреплению железнодорожных узлов в городах: Хабаровске, Ворошилов-Уссур, Владивостоке, Угольная, Волочаевке усиливалась охрана, противовоздушная и противохимическая оборона и др.
Предлагалось предоставить к 1 октября план замены паровозов, обеспечить накопление угля на дорогах в пределах установленных фондов.
Нарком НКПС Каганович напомнил руководящим работникам дальневосточной дороги «об их важнейшей ответственности перед родиной за мобилизационную подготовку дороги и предупреждает их, что разгильдяйство, пренебрежение делом мобподготовки транспорта будет рассматриваться как тяжелое преступление перед родиной»[244].
Борьба со шпионско-диверсионной деятельностью на объектах народного хозяйства СССР
Дело Союзшелка. 15 марта 1934 г. ОГПу сообщило И. В. Сталину об использовании японской разведкой для своих целей отдельных работников Союзшелка. Была арестована группа лиц. В числе арестованных был заместитель председателя Всесоюзного объединения Союзшелк М. Л. Шпигель, член ВКП(б) с 1919 года[245].
По сообщению агентуры он поддерживал близкие отношения с неким Кавасаки — японцем, прибывшим в 1931 г. в СССР из Японии, который был устроен Шпигелем на службу в органы шелководства в Средней Азии. Одновременно было установлено, что Шпигель был тесно связан и с японским разведчиком Ким-Заеном.
Впоследствии арестованный Шпигель рассказал, что, находясь в служебной командировке в Японии в январе — июле 1930 г. был завербован в Токио агентом японской тайной полиции Судзуки для шпионской работы в СССР. Ему поручалось создание на территории СССР агентурной сети для собирания сведений военно-разведывательного и экономического характера и создание условий для работы в СССР агентов японской разведки, присыпаемых в Союз для выполнения разведывательных задач.
Шпигель привлек к шпионажу своих старых сослуживцев и друзей: Платова Константина Дмитриевича и Покровского Гавриила Андреевича. Затем лично и с помощью этих «друзей» создал информационную сеть на периферии. В течение 1931-33 гг. ими были завербованы семь человек из различных шелководческих учреждений.
Агентурой Шпигеля в течение этих лет систематически собирались и передавались японской разведке секретные данные о военных гарнизонах в пограничных городах Средней Азии: Ашхабаде, Сталинабаде, Оше. О родах войск, их численности, вооружении, количестве пулеметов, укреплениях, о воинских частях, военных складах и их запасах. О численности гарнизонов в городах: Армавире, Туапсе, Георгиевске. Посадочных авиационных площадках, о воздушных линиях и аэродромах Северного Кавказа. О гарнизоне гор. Винницы, количественном составе и видах оружия, дислокации воинских частей, о ведущихся работах по укреплениям границы. О Тифлисском и Кутаисском воинских гарнизонах.
Собирались сведения о состоянии ирригационных систем в Средней Азии, хлопководстве, шелководстве, о басмаческом движении. О состоянии нефтепровода Грозный — Туапсе и ходе строительства нефтепровода Грозный — Украина. О выпуске бензина на Грозненских промыслах. О Минераловодском железнодорожном узле, его пропускной способности. О состоянии сельского хозяйства, ходе коллективизации и настроениях крестьянства. О Харьковском тракторном заводе и др.
Шпигель показал, что по условленным явкам им была установлена связь с тремя переброшенными японской разведкой в СССР агентами.
Первый — японец Кавасаки, солдат японской армии, прибыл под видом политэмигранта в начале 1931 г. из Владивостока в Ташкент и бьш устроен Шпигелем в качестве переводчика в Средне-Азиате кий Шелковый Институт. По показаниям Шпигеля, Кавасаки являлся резидентом японской разведки в Средней Азии, через него производилась передача сведений и получение денег от японской разведки.
Второй — белогвардеец А. Я. Гаврик, с 1920 по 1933 гг. проживал в Манчжурии, принимал участие в 1924 и 1928 гг. в налетах на советскую территорию. С 1932 г. дважды перебрасывался в СССР для диверсионно-разведывательной работы по заданию японской разведки. Перед приездом в СССР в 1932 г. получил подготовку в специальной школе диверсантов в Харбине. Будучи направлен в СССР, Гаврик по явке данной ему агентами японской военной миссии в Харбине установил в июне 1932 г. связь со Шпигелем, который принял его и передал ему ряд военных секретных сведений, снабдил необходимыми документами и создал условия для его разъезда по СССР и развертывания его шпионской работы.
Для постоянной связи с Японским посольством в Москве Шпигель установил тесные отношения с прибывшим к нему по явке третьим разведчиком — корейцем Ким-Заеном, через которого передавался материал в Японское посольство в Москве[246]