За что я должен нести наказание, если мне его дадут? За что??
Саввин»[265].
Расследование данного дела вызывает определенные сомнения в его объективности, т. к. был освобожден Орлов, к очень мягкому наказанию был приговорен Саввин. Это не характерно для дел, связанных со шпионажем. Складывается впечатление, что шла заведомая его фальсификация.
Дело Морозова. 26 апреля 1934 г. ОГПу сообщило Сталину, что, по полученным сведениям, японский разведчик Ма-санори Сато завербовал для разведывательной работы в Советском Союзе сотрудников института Сои Н. И. Морозова[266] и Н. К. Лабазникова[267].
Впоследствии арестованный Морозов на допросе подтвердил это сообщив, что в 1927 г. он был завербован для разведывательной работы агентом японской разведки японцем Сато, который связал его с Мори Микаге — резидентом в Харбине работавшим директором Харбинского японского торгового музея. В свою очередь Морозов завербовал ряд служащих на КВЖД, в частности Лабазникова.
Морозову поручалось: вести сбор сведений о химической промышленности и работе военно-химических заводов; организацию диверсий на предприятиях химической промышленности и организацию массовых отравлений на предприятиях пищевой промышленности, обслуживающих крупные промышленные предприятия и военные заводы.
В Москве Морозов связался с Лабазниковым и по условленному паролю, с резидентом японской разведки корейцем Н. В. Паком, работавшим в Институте Востоковедения. Последний был изобличен в шпионаже по делу Ким-Заена.
Морозов, располагая крупными денежными суммами, завербовал ряд специалистов из Института Сои. Собрал и передал японской разведке ряд секретных материалов.
Показаниями арестованных Морозова и Лабазникова устанавливалось, что ими по заданиям японской разведки подготавливались массовые отравления на фабриках-кухнях и в столовых, обслуживающих крупные предприятия и военные заводы с целью нарушения нормальной работу в предмоби-лизационный период.
По данному делу кроме Морозова и Лобазникова было арестовано еще 10 человек. ОГПУ считало необходимым также арест директора института Сои А. Г. Брагина и заведующего физико-химической лаборатории военнохимического Управления РККА Н. А. Трифонова.[268]
9 апреля 1934 г. Морозов на допросе рассказал, что он принимал участие в белоэмигрантской организации в Харбине, известной под названием «Союз спасения России». Его участие в организации выразилось в посещении собраний, где обсуждались возможные пути борьбы с Советским Союзом, через установление связи с японцами для оказания им помощи в случае осложнений с СССР.
Он рассказал, что первое близкое знакомство с японцами у него было в 1926 г., с Накамура и Миаке, работавшими на КВЖД от ЮМЖД. Встречи на деловой почве послужили поводом для установления более близких отношений. В процессе этих разговоров началось нащупывание ими политических настроений Морозова. Разговоры вел главным образом японец Накамура. Он предложил Морозову вести разведывательную работу для Японии. После получения согласия, Накамура сказал, что следует обратиться к заведующему Технологическим отделом центра лаборатории ЮМЖД в Дайрене — к Масанори-Сато от которого Морозов должен был получать указания по всем вопросам.
В 1927 г. возник вопрос о постройке нового здания лаборатории КВЖД. Перед составлением плана было необходимо посмотреть аналогичную, уже действующую лабораторию. Такой лабораторией являлась лаборатория ЮМЖД, в которой работал Сато. В мае 1927 г. Морозова направили в Дайрен, где он познакомился с Сато, который предложил ему по приезде в Харбин связаться с директором японского торгового музея — Мори, от которого он должен был получать задания. Для того, чтобы Мори его опознал, Сато просил в начале разговора с Мори сказать: «привет от Сато», после чего Мори должен был ответить: «благодарю».
По возвращении в Харбин Морозов некоторое время не осуществлял предложения, сделанного Сато по установлению связи с Мори, так как был занят работой. Немного позже к нему явился японец Кураянаги — представитель японской фирмы «Пугай», который сказал, что с Морозовым хочет поговорить Мори. В назначенное время состоялась встреча. Вначале разговор носил общий деловой характер. После того как Морозов сказал: «привет от Сато», а Мори ответил: «благодарю», они перешли на конкретные темы. Мори поставил задачу по сбору сведений о мероприятиях советского правления КВЖД, благоприятствующих движению грузов на Владивосток. Ему поручалось собирать сведения о выполнении пятилетнего плана. В области химической промышленности на него возлагалось: сбор сведений о предприятиях химической промышленности, характере производства этих предприятий, размерах производства, степень готовности к переходу на производство, связанное с военными нуждами, сведения о расширении химической промышленности и т. д.
Мори дач задания о проведении диверсионной работы в области химической промышленности и в области общественного питания, путем массовых отравлений.
В это время Морозов установил контакт с бывшим заведующим земельным отделом КВЖД — Гордеевым[269], который ездил в Советский Союз и попросил его связать с той или иной контрреволюционной группой. Гордеев указал ему на определенную группу, с которой Морозов мог связаться.
В конце 1931 г. Морозов заявил своему начальству о своем желании переехать на работу в Советский Союз и получил на это принципиальное согласие. Он послал письмо в Пищевой Институт Наркомснаба и получил приглашение на работу из института Сои.
Мори выразил удовлетворение по этому поводу, предупредив Морозова, что к нему в СССР явится специальный связник, который должен был сказать: «Вы из Харбина?» Ответ Морозова: «Да»; вторичный вопрос: «Вы знаете Николая Михайловича», на что он должен был ответить: «очень хорошо». В конце октября 1933 г. Морозову для связи был направлен переводчик японского языка.
Морозов привлек к разведывательной работе других лиц. Так от Гуревича он получат сведения о технологических процессах получения отравляющих веществ иприта, хлорпикрина и льюизита; от Трифонова материапы о результатах его научно-исследовательской работы по мышьяковистым отравляюшим веществам; от Яковлева сведения, касающиеся новых работ по получению отравляющих карбонильных соединений металтов. От Демина получил сведения: о научноисследовательских работах, касающихся некоторых питательных белковых препаратов; сведения по получению особых концентрированных суповых таблеток; сведения о приготовлении питательных дрожжевых препаратов, которые имели значение для питания в походной обстановке. От Голанта сведения о новом способе получения казеинового клея из растительных веществ; от Холина результаты работы по получению особого вида препарата растительного белка и результаты работы по упаковке суповых таблеток, мало проницаемой для влаги и отравляющих веществ. От Лабазникова сведения, касающиеся новой работы по приготовлению особых концентратов приправ из растительных продуктов, которые содержали в себе не только питательные вещества, но и стимулирующие вещества, которые имели важное значение в военной обстановке.
Приступив к работе, Морозов начал получать от своей агентуры материал. Хранить его у себя он считал невозможным. Поэтому он решил обратиться к Брагину, так как имел сведения о его работе на японскую разведку. С этой целью он попросил Лабазникова их связать.
Во время состоявшейся встречи Брагин сказал, что ждал этого разговора и предложил продолжать работу в направлении подбора людей, собирания сведений. Брагин указал, что все собранные сведения Морозов должен доставлять ему и то, что финансирование будет идти через него. Если же с Морозовым будет возобновлена непосредственная связь со стороны японской разведки, то отношения установятся в зависимости от тех заданий, которые будут ему даны. Они могут остаться в таком же виде, а могут вылиться в другую форму.
Морозовым были намечены диверсии на предприятиях важнейших отраслей химической промышленности, на предприятиях пищевой промышленности и на предприятиях общественного питания, фабриках-кухнях и столовых больших предприятий гор. Москвы.
Были проведены два пробных, но безрезультатных отравления. На Ленинградском маргариновом заводе были введены в партию маргарина кишечные палочки, но эта партия не была выпущена к потреблению. На соевом заводе была выпущена партия соевого варенца со слизистыми бактериями, однако это настолько отразилось на внешнем виде продукта, что потребители отказывались употреблять его в пищу[270].
8 апреля 1934 г. арестованный Лабазников Николай Кузмич сообщил, что был завербован в начале 1930 г. для разведывательной работы в пользу японцев Н. И. Морозовым. Выполнял его задания по сбору различных сведений о крупных предприятиях пищевой промышленности, о предприятиях общественного питания, обслуживающих крупные промышленные предприятия и в частности военные заводы. Устанавливал связи с людьми, работающими на этих предприятиях, с целью изучения их и вербовки. Поручил изучать условия хранения на предприятиях общественного питания пищевых продуктов, чтобы выработать способ образования в этих продуктах отравляющих веществ естественным путем. Позже предложил изыскивать и накапливать на лабораторных складах фабрик-кухонь отравляющие вещества для ввода их в нужный момент в пищу для вызова массовых отравлении.
Для проведения отравлений были выбраны Сталинская фабрика-кухня № 1, Пролетарская фабрика-кухня № 1, Краснопресненская фабрика-кухня № 1, Замоскворецкая фабрика-кухня № 2 и столовая-кухня завода «АМО».
Лабазниковым были завербованы: на Краснопресненской фабрике-кухне Ананьев, кулинар-технолог, который позже перешел работать на Пролетарскую фабрику-кухню; на той же фабрике-кухне был завербован Дмитриев, кулинар-технолог. Позже Селисский, работавший в Институте Сои консультантом по внедрению соевых пищевых продуктов в общественное питание.