Но к тому времени, когда ему подкинули первое задание, ничего так и не изменилось. Полный липкой сутолоки день клонился к вечеру, когда проводник Халида немногословно сообщил ему, что Халид будет вышибалой в одном из игровых залов синьора Траверио. Он не объяснил Халиду, что игорный зал не был «залом» в традиционном понимании этого слова. Синьор Траверио приобрел несколько обветшавших кораблей у одуревших от пьянства старых капитанов. Эти посудины не выдержали бы долгого морского путешествия, однако могли отплывать достаточно далеко от берега, чтобы местные стражи порядка не могли до них добраться. Там жители Генуи, жаждавшие провести вечер, проигрывая свои денежки дилерам синьора Траверио, могли беспрепятственно этим заняться.
Его обязанности были просты, как сказал ему его проводник. Стоять. Смотреть. А если кто-то начнет буянить – выбросить в океан.
И он не преувеличивал. Халид провел всю ночь на ногах, наблюдая, как и говорил тот человек. В океан никого бросать не пришлось, но две драки он разнял. По большей же части…
По большей части Халид просто слушал волны.
Он не понимал, чего ему не хватало, пока не услышал их снова. Волны стали для него колыбельной, унимая биение сердца, когда паника грозила задушить его. Они стали эхом Туниса. Ровные. Успокаивающие. Они сглаживали неровности его сознания прохладной зеленой водой. Они обещали покой, спасение от хаоса Генуи.
Когда Халид закончил дежурство, над горизонтом забрезжил рассвет. Он не спал целые сутки, но чувствовал себя бодрым, воспрянув духом после пребывания на воде. Если работа на синьора Траверио будет такой, то, возможно, он не зря покинул Тунис. Поэтому Халид спокойно забрал у смотрителя зала два мешка монет – всю ночную выручку – и поплыл обратно к берегу, чтобы доставить деньги в контору синьора Траверио.
Вокруг царила тишина, когда Халид двинулся по извилистой тропе от пристани, и он не услышал приближающегося гонца, пока не стало слишком поздно. Они столкнулись за углом, и край огромного деревянного ящика, который нес парень, с силой вонзился в бок Халиду. Парень отлетел назад, словно мяч, от каменного торса Халида аль-Сарраджа. Он с громким стуком повалился на землю, и ящик вывалился у него из рук.
– Черт подери, – воскликнул гонец, проклятие вырвалось из него вместе с дыханием.
Халид некоторое время приходил в себя, прежде чем заговорить.
– Ты не ранен?
Гонец был примерно одного возраста с Халидом, не старше двадцати лет. Одной рукой он держался за ребра. Дыхание вырывалось из его груди с негромким хрипом, но он приоткрыл правый глаз и посмотрел на Халида. Он был добрым и карим. И показался Халиду любопытным.
– Я в порядке, в порядке, – сказал парень. – Ты просто выбил из меня дух, вот и все. Из чего ты сделан, из гранита? – Любопытный карий глаз переместился с ботинок Халида к его макушке, а затем скользнул по лицу. – Возможно, так и есть.
Халид не сомневался, что парень шутит. А еще ему было не по себе под этим блуждающим взглядом. Он ощущал, как его сковывает напряжение. И это ему не нравилось.
– Тебе следует быть осторожнее, – сказал он, протягивая руку.
Гонец в ответ тоже протянул ему ладонь, и на ней сверкнула яркая красная полоса. В какой-то момент своего столкновения с Халидом он умудрился содрать кожу с ладони.
– О! – воскликнул он, искренне удивившись. – Это неприятно. Как думаешь, сколько будет заживать? Мне, видишь ли, нужны руки. – Парень выпалил эти слова на одном дыхании, не давая Халиду опомниться. А затем сжал ладонь Халида и поднялся с земли.
Халид почувствовал, как сковавшее его напряжение нарастает. Он только и мог, что кивать в такт словам незнакомого парня, что руки нужны всем, и это было единственное, что Халид понял из нагромождения слов, которые странный парень на него обрушил. Разумеется, он также не сводил глаз с пальцев гонца, пока тот отряхивал одежду. Может, Халид и пробыл в Генуе всего один день, но он всю жизнь прожил в многолюдном городе. И с ранних лет привык не позволять чужим пальцам приближаться к своим карманам.
Он так пристально следил за каждым движением гонца, что заметил, как его руки вдруг замерли.
– О нет, – пробормотал доставщик. – Нет, нет, нет… – Забыв о боли, он бросился к деревянному ящику. Тот лежал открытым на земле, солома высыпалась наружу. – Прошу, нет, – прошептал он, дрожащими руками потянувшись к крышке. – Пожалуйста…
Халид со смутным страхом наблюдал, как гонец поднимает крышку. Внутри, в соломе, лежало то, что до недавнего времени было огромным керамическим горшком. Теперь это были семь осколков керамического горшка огромного размера. Когда доставщик сдвинул ящик, их стало восемь.
– Мне конец, – сказал доставщик. – Я покойник. Он меня убьет.
В его голосе было столько отчаяния, что Халид не смог оставаться в стороне.
– Это… что это? – спросил он, шагнув к парню.
Доставщик вымученно улыбнулся. Он изображал храбрость. Халид мог его понять.
– Ничего особенного. Мой хозяин послал меня забрать эту посылку с «Сесилии», когда она причалила сегодня вечером. Он дорого заплатил за ее доставку из Константинополя и ждал ее долгие месяцы, но… – У него перехватило дыхание, когда он снова посмотрел на разбитый горшок. – Да уж…
– У тебя будут неприятности?
– А когда у меня их нет? – пробормотал парень. – Я… он вспыльчивый, но… У меня. Все будет хорошо. Научил ты меня смотреть, куда иду, верно?
Тихое опустошение, прозвучавшее в голосе парня, подтолкнуло Халида к решению. Потянувшись к одному из кошельков, спрятанных под курткой, он достал горсть лир. Наверняка синьор Траверио не заметил бы такую ничтожную сумму?
– Вот, – сказал он. – Возьми.
– Что? Я не могу…
– Возможно, этого не хватит на горшок. Но это уже кое-что. Возможно, ты сможешь уехать из города.
Предложение казалось таким обыденным. Но, произнеся эти слова, Халид понял, что отдает то, чего сам не может получить. Этот парень мог покинуть Геную, оказавшись в отчаянном положении. Но Халид…
Впервые он в полной мере осознал свою новую реальность. Он ощутил нарастающий, сковывающий душу ужас. Однако с трудом сумел побороть его. А доставщик все это время внимательно смотрел на него, его взгляд скользил по лицу Халида. А затем медленно протянул свою исцарапанную и израненную руку и взял монеты с ладони Халида.
– Спасибо. Ты очень добрый.
– Удачи, синьор, – сказал Халид. И, решительно кивнув, он повернулся и зашагал прочь. Подумав о доброте, которую он проявил к другому человеку, Халид решил, что, возможно, новые тюремные оковы его жизни не останутся с ним навечно.
И лишь добравшись до конторы синьора Траверио, он узнал, что не существовало никакого корабля под названием «Сесилия», что в городе появился новый мошенник, промышляющий в доках, и деньги, которые он выудил из прибыли игорной галеры, пошли вовсе не на благое дело.
Так Халид ал-Саррадж познакомился с Джакомо Сан-Джакомо.
В последующие годы он часто вспоминал эту встречу. Он рассматривал ее со всех сторон. Он разбирал ее на части, выискивая изъяны. Это стало для него уроком. Он понял, что никому из тех, кого он встретил, работая у синьора Траверио, нельзя доверять. Особенно такому хамелеону, как Джакомо.
Именно поэтому он никак не отреагировал, когда усатый пекарь бросил кости в сторону Халида, подмигнув ему, и широко улыбнулся. Его глаза и три года спустя оставались того же приятного карего цвета, но Халид уже почти не обращал на это внимания.
– Вы выглядите несчастным, синьор, – заметил Джакомо. – Действительно, любой подумал бы, что вы не хотите здесь находиться.
Халид бросил кости и выложил на доску еще одну лиру.
– Все?
– У тебя еще есть несколько минут. – Джакомо с ног до головы перепачкался в муке. Мука была даже у него под ногтями. – Как раз достаточно, чтобы закончить игру. Может быть, тебе стоит притвориться, что ты хорошо проводишь время? Это игра, она должна быть веселой!
– Бросай кости.
– Однажды я увижу вас с улыбкой на лице, синьор аль-Саррадж, – воскликнул Джакомо. Он машинально бросил кости и освободил четвертую клетку. – Попомните мои слова. Это не так уж сложно, я постоянно это делаю! Взгляни-ка… – Он указал на свое лицо. Из-под кошмарных усов сверкнула ослепительная улыбка. – Видишь? Совсем не больно, попробуй как-нибудь.
Халид нахмурился.
– Мне это не нравится.
– Улыбаться? Я в этом не сомневаюсь.
– Нет, – сказал Халид. Он поднял кости и повертел их в своих озябших от дождя пальцах. – Притворяться. Это мне не нравится.
– Просто у тебя плохо получается, – сказал Джакомо, пренебрежительно взмахнув рукой. – Тебе бы понравилось, если бы ты научился. Я могу тебя научить. У меня, видишь ли, есть своя система.
Халиду удалось достать монету из девятого квадрата.
– Не нужны мне твои уроки.
– Правда? Насколько я помню, твои таланты сводятся к тому, чтобы появляться там, где прикажет синьор Траверио, и поигрывать мускулами, пока люди в штаны не навалят.
– А тебе бы хотелось, чтобы я обчистил карманы этих людей?
– Я никогда не обчищал ваших карманов, синьор аль-Саррадж. – Джакомо наклонился к Халиду. – А ты никогда не задумывался почему?
Конечно, Халид думал об этом. Но лучше умрет, чем признается в таких вещах.
– Нет.
– Неубедительно ты лжешь. – Джакомо нахмурился в знак притворного неодобрения. – Вот где пригодились бы мои уроки. Как сильно ты стараешься мне не врезать?
– Гм, – пробормотал Халид.
– Я так и думал. Жаль, что ты упустил свой шанс. – Джакомо посмотрел на бочку. – О, смотри! Я выбросил двенадцать!
Халид нахмурился.
– Ты жульничал.
– Нельзя жульничать, играя в «Лодку», – ответил Джакомо, и это было откровенной ложью. – Все это знают. – Халид смотрел, как Джакомо запихивает в свой кошелек все монеты с доски. Его не покидало ощущение, что он что-то упускает, словно он снова оказался на той генуэзской улице, наблюдает, как молодой человек с исцарапанными руками вскрывает ящик с разбитой керамической вазой.