– Джакомо опаздывает. Придется идти без него. – И без лишних слов она наклонилась и подняла юбки.
Решимость, охватившая его при ее первых словах, мгновенно улетучилась, и он снова вжался спиной в стену, стараясь не смотреть на Розу и на ее белоснежную сорочку.
– Что… – «Разве здесь было жарко?» – Зачем ты… что ты делаешь?
А у нее еще хватило наглости закатить глаза!
– Не стой столбом, – велела она, указывая на двери часовни. – Следи за входом.
Стараясь скрыть стыдливый румянец, Доминик протиснулся мимо нее, изо всех сил силясь не смотреть на ее нижнее белье. Однако он все же заметил, как Роза зажала зубами подол сорочки и дернула за него. Швы разошлись, и через мгновение на пол со звоном посыпались какие-то металлические предметы.
– Доминик? Я готова, – сообщила она, и Доминик глянул на нее через плечо. Она подобрала несколько железных штуковин, и, хотя свет в часовне был тусклым, Доминик все равно смог разглядеть тонкие приспособления странной формы…
– Отмычки? – спросил он.
Роза повертела их в пальцах.
– Одно дело, когда гвардейцы Медичи обыскивают кареты гостей на предмет чего-нибудь подозрительного. Но ни одна знатная семья не переживет скандала, если слугам прикажут обшаривать нижнее белье дамы.
– Какой дамы? – невозмутимо спросил Доминик. Это вызвало у Розы восхищенную улыбку, совсем не похожую на ту, что он видел раньше. От этого в часовне стало еще жарче. Он расстегнул воротник своего камзола.
Роза же, казалось, ничего не заметила. Она направилась к двери, видневшейся в дальней стене часовни; той самой двери, которая всегда была заперта, пока Доминик здесь работал. Щелкнул длинный металлический крючок, просунутый в замочную скважину, затем послышался еще один щелчок, когда к нему присоединилась отмычка. От напряжения она высунула язык, ощупывая штифты, пока…
Третий и последний щелчок был гораздо громче, и когда Роза повернула дверную ручку, дверь распахнулась на хорошо смазанных петлях.
– Как ты это сделала? – немного ошарашенно спросил Доминик.
Роза отступила назад, удовлетворенно кивнув.
– Мама не учила меня рисовать, – сказала она. – Пойдем.
За открытой дверью простирался темный, узкий проход, каменные стены исчезали в пустоте. Доминик заметил очертания незажженного факела в нескольких шагах от них и уже хотел броситься вперед, чтобы схватить его, чтобы зажечь его и осветить путь…
Роза с силой сжала его руку.
– Не надо.
– Почему?
– Мы пока не знаем, безопасно ли здесь.
Доминик медленно шагнул назад.
– А как мы узнаем, безопасно ли здесь?
– Джакомо сообщит, что обезвредил ловушки.
– Но Джакомо здесь нет.
Роза медленно и жутко кивнула, глубоко вздохнув.
– Ты умеешь молиться?
Доминик оглянулся на фреску, над которой он трудился несколько месяцев в часовне человека, которого теперь собирался ограбить.
– Прямо сейчас? – спросил он немного истерично. – Да.
Роза шагнула вперед.
Каменная плита качнулась у нее под ногами. Доминик стиснул зубы, приготовившись… к взрыву? Воплям? Молнии с небес?
Но ничего не произошло. Каменная плита выдержала ее вес.
– Господи, – прошептала Роза, жадно ловя воздух ртом. Ее лоб покрылся потом, но ухмылка, с которой она обернулась к Доминику, хранила прежнюю уверенность. – Ты идешь?
Закатив глаза в ответ, он последовал за ней.
Роза понимала, что где бы ни был сейчас Джакомо, свою часть задания он выполнил успешно, однако напряжение не покидало ее, когда они вместе с Домиником продолжали осторожно идти вперед. Через каждые несколько шагов каменные плиты угрожающе поскрипывали, и Доминик за долю секунды переживал жуткую панику, готовясь к неминуемой гибели. Чтобы как-то успокоиться, он достал факел и зажег его. Теперь, когда они видели, где идут, коридор уже не казался таким пугающим.
– Ты вовсе не жертва, – как бы между прочим сказала Роза.
Доминик остановился.
– О? – наконец произнес он. – Это что… извинение?
– Нет, – отрезала она. Они обогнули поворот, и теперь перед ними простирался более широкий коридор, длинный и прямой, стены которого смыкались в сгущавшемся дальше мраке. Доминик не был уверен, но ему показалось, что пол под ними слегка наклонен вниз. Он шел по пятам за Розой, пока она пробиралась в темноте, вскинув перед собой факел, словно праведный меч.
– Я извинился за свои слова, – снова начал Доминик.
Роза вскинула бровь.
– Нет, не извинился.
А разве нет?
– Я сказал, что хочу помочь тебе, что понимаю тебя и…
– М-м-м…
Отлично. Но…
– В свое оправдание скажу, что ты мне солгала.
– Да. – Она застенчиво улыбнулась ему. И почему в этом подземелье так же жарко, как наверху? – Прости за это.
– Э-э, – выдавил он из себя. – Спасибо. И прости, что наговорил тебе всякого.
– Это была правда. Это правда. – Она громко вздохнула в темноте. – Я должна спросить. Доминик. Об этом разрешении от папы.
– Да?
– Как? Печать, подпись – они выглядели совсем как настоящие.
Как? У него было несколько месяцев, чтобы побродить по Палаццо Медичи, впитав за это время множество сведений о семье в самых мельчайших подробностях. Применить эти знания на практике, подделав папскую печать, цвет воска, почерк было все равно что скопировать изображение, созданное великим Боттичелли в собственную работу Доминика. Это все равно что повторять цветные мазки на фреске. Ничего сложного.
– Ничего особенного, – сказал Доминик – времени на изучение этого вопроса не было. – Просто… как ты это назвала? Мешанина из произведений других людей?
Хранилище выплыло из темноты с внезапностью живого существа, и Роза тут же отмахнулась от вопроса Доминика. Мгновение назад они видели перед собой лишь пустоту, и вот в этой пустоте возникла дверь.
– Видишь это? – спросила Роза, указывая на двойной замок, вделанный в дверь. Она порылась в своей сумке на ремне и достала связку ключей. – Вот…
И едва не выронила ключи, когда воздух разорвал визг, пронзительный до крови и раздирающий уши, несмотря на тысячу тонн известняка, отделявших их от внешнего мира. Нечеловеческий, оглушительный, он разнесся по подземельям Палаццо, словно вопль умирающего феникса…
А затем в отдалении послышался хлопок.
– Это стреляли из ружья? – спросил Доминик, его сердце бешено колотилось. – Что, черт подери, это было?
– Фейерверк, – сказала Роза, услышав еще один резкий хлопок. – У нас мало времени…
Следуя ее указаниям, Доминик вставил один из ключей в замок со своей стороны двери, а она сделала то же самое со своим замком.
– Вместе на счет три, – сказала она ему, и их ключи повернулись в унисон, подстегнутые залпом разноцветных взрывов. Затем, слегка подтолкнув дверь, они распахнули ее внутрь и…
Вошли в хранилище Волхвов.
На первый взгляд зрелище было удручающее. Доминик ожидал, что его встретит ошеломляющая роскошь и великолепие, возможно, украшенные роскошной вышивкой гобелены или груды драгоценностей. Вместо этого на полу громоздились рулоны свернутого холста и тяжелые коробки, и потому помещение больше походило на кладовку, чем на сокровищницу.
Но Розу интересовала лишь центральная часть комнаты, где на полу распростерлась массивная каменная плита, твердая и неподвижная.
Доминик уставился на нее.
– Это? – спросил он. Не удостоив его ответом, Роза подошла ближе, чтобы получше рассмотреть края каменной плиты, ощупать места, где она соприкасалась с полом. – Да ты издеваешься. Чтобы сдвинуть эту штуковину, потребуется чудо.
Роза обернулась к нему, на ее щеках заиграл торжествующий румянец.
– К счастью, – сказала она, – я всегда ношу его с собой.
Пятьдесят один
– Думаю, когда мы покончим сегодня со своим делом, – прошептала Сарра, – все гвардейцы во Флоренции будут отравлены.
Они проникли в караульное помещение, где всего несколько часов назад Халида заставили отдать бочонок с вином. Теперь этот откупоренный бочонок стоял в углу. Капли вина изредка звонко стучали по дну ведра для помоев. Кислый запах переполнял помещение.
Стражники тоже были здесь. Но, в отличие от бочонка, они уже не стояли на ногах.
«Это им не навредит, – объяснила Агата утром, протягивая Халиду пузырек с какой-то бесцветной жидкостью. – Ну. Их всего лишь ждет адское похмелье».
«Что это?» – спросил Джакомо, наклонившись поближе, чтобы внимательнее рассмотреть зелье.
«Не суй свой нос, куда не просят, – огрызнулась Агата, как всегда острая на язык. – Но я бы не стала подходить слишком близко. Если смешать это с вином, то капля такого эликсира свалит с ног на целый час».
«А как насчет кружки?» – спросил Халид. Последние полтора месяца он провел в обществе гвардейцев. И прекрасно знал, что капли им явно будет маловато.
Агата лишь натянуто улыбнулась.
«Если проснутся к следующему закату, считай, им повезло».
Старая ведьма была верна своему слову. Халид внимательно наблюдал за блокпостом, доставив свой груз. И едва лишь все гости прибыли и начался пир, послышались громкие хлопки. Стражники вскрывали бочонок.
Затем последовали пятнадцать минут пьяного хохота. Потом наступила тишина. И вот теперь никто из одурманенных охранников даже не дернулся, даже когда Сарра и Халид сняли форму с самого стройного из них. Сарра сменила камзол и штаны на синюю униформу гвардейца Медичи. Халид тем временем достал из сумки попону и укрыл лежавших в беспамятстве стражников. В ночной темноте, озаренной лишь неярким светом луны и завораживающими всполохами фейерверков заметить что-то неладное могли лишь чересчур зоркие и подозрительные глаза.
Переодевшись, Сарра аккуратно заправила косы под шляпу.
– Пойдет? – спросила она. Он кивнул. Она была достаточно высокой, чтобы сойти за гвардейца, по крайней мере, на первый взгляд. – Хорошо, – сказала она, высунувшись из двери караульного помещения, чтобы взглянуть на ворота. – Все чисто, – прошептала она. – Я не вижу никаких патрулей.