— Тогда тем более виноваты! — сделал окончательный вывод из происшествия Шибан.
Затем он достал карту и начал излагать замысел «стрелки».
— Действуем так. У остановки поселка Орловка есть поворот направо. Дорога ведет на какой-то промобъект и далее выходит на Гурьевск. Дорога узкая, поэтому надо их пропустить вперед и держать под прицелом. Они, естественно, взбрыкнутся и не захотят ехать первым эшелоном. Поэтому угоняем «тачку» и мотоциклет. Ты что предпочитаешь?
— Без разницы! Давай я на мотоцикле.
— Гуд! Идешь, Ваня, первым корпусом, я замыкаю! Выруливаем по ситуации на безлюдное место, останавливаемся и с ходу работаем в паре. Их будет человек пять — больше в машину не войдет. С двух рук — четыре цели! Парализуем! Затем побалакаем про жизь… Опосля бросаем «тачку» и полем уходим на мотоциклете.
— Лучше на «уазике», — поправил Морпех. — Это тот же мотоцикл, но за брезентом не видно наших удаляющихся спин. Если среди них окажется снайпер — нам хана!
— Согласен!
— Второй момент, — разошелся Морпех. — Если у них будут две «тачки»?
— Тогда опять же по ситуации! Ведь их может быть и три. Если три — тогда проведем разборку прямо на остановке. Без шума, просто посмотрим друг на друга и поговорим. Не думаю, что они при постоянном потоке машин на аэропорт умудрятся пустить оружие в ход. Вроде, усё?
— Тэк! — буднично согласился Морпех, выразив замыкание цепочки замысла «разборки».
Готовились и «братки». Во-первых, им не терпелось свидеться с глотовцами, чтобы удостовериться в их подлинности. Во-вторых, им, при новом раскладе, надо было переделить сферы влияния, а это было нежелательно. В-третьих, большинство считало, что «братвы» и так достаточно в Калининграде. Глотовцы всегда были беспредельщиками, и с ними, по общему убеждению, надо было как-то кончать…
В назначенное время у остановки Орловка помимо угнанных спецназовцами «козлика», то есть «уазика», и ижевского мотоцикла, скопилось с десяток нехилых «БМВ» — «Братве Можно Всё» — и «мерсов». Крепыши с лысыми черепами и золотыми цепями умирали со смеху, глядя на эту глотовскую парочку. Но тем не менее все были на «товсь!» Гогот закончился, как только Морпех произнес:
— Тэк, кто из вас обозвал меня «фуфлом»?
— Ну я! — из толпы выделился «засланный казачок». — Ты и есть фуфло, а никакой не глотовец. Я Глота лично знал и всю его «бригаду» тоже.
— Схлестнемся, что ли? — просто спросил Морпех.
— Это само собой, — произнес вместо «казачка» оказавшийся здесь же новый наследник хабаровского хозяйства. — Я не знаю, кто ты. А братана твоего запомнил.
Он указал на Шибана, который как раз прикидывал план действий по этой, стихийно сложившейся, ситуации.
— Он действительно был при Глоте, я его искал после известных в нашем кругу событий. Ваш пахан был оконченным беспредельщиком и не пополнял «общак». За что и поплатился. А ты, — теперь он конкретно обратился к Шибану, — правильно сделал тогда, не сев в свою машину у ресторана. Она должна была улететь в ад ровно через пару минут, с того момента, как ты б ее завел. Видать, тертый калач. Так вы хотите заменить Глота или есть другие планы?
— Есть другие планы, — твердо сказал Шибан. — Но это не значит, что кто-то не ответит за «базар» в нашем магазине!
— Это другой разговор! — продолжил свою мысль кавказец, за спиной которого стояло четверо его сподвижников. — То есть вы не претендуете на свою нишу в нашем сложившемся раскладе?
— Да нам это не интересно! — подтвердил Шибан.
— Тогда всё просто, — подытожил наследник Хабара. — Глотовцев больше нет! Но…
— Что «но»? — встрял Морпех.
— Вон там лесок, — кавказец показал в сторону небольшого соснового бора. — Проведем поединок без оружия. Выделяем по одному представителю с каждой стороны. Если вы выигрываете, — никто вас не трогает. Если проигрываете, — отстегиваете ежемесячно, как все!
— Согласны! — не задумываясь ответил Шибан, подмигнув Морпеху и таким образом выдвинув свою кандидатуру на поединок.
— Магомед! — гаркнул кавказец, и из-за его спины выдвинулся амбал в полтора раза крупнее и на голову выше, чем Шибан.
— А за «фуфло»? — опять встрял Морпех.
— «Базара» больше нет! — на правах «смотрящего» произнес преемник Хабара. — Всё решит поединок!
Морпех, изображая некое сожаление, ухмыльнулся и в знак согласия кивнул головой. Толпа с превеликим удовольствием отправилась в лесок. Магомед, двигая головой поочередно слева направо и справа налево, двинулся следом за толпой, поглядывая на Шибана и оценивая его шансы, на что тот спокойно спросил: — Мы с вами случайно не встречались на областных соревнованиях по вольной борьбе?
— Весовая категория не та! — с некоторым акцентом, глядя сверху вниз, произнес будущий соперник.
«Значит, вольник! — сообразил Шибан. — Тем хуже для него!»
— Вообще-то я боксом занимался, — признался Магомед и, ухмыляясь, добавил: — Кикбоксом!
«Придется повозиться», — прикинул Шибан уже с меньшим, чем ранее, оптимизмом.
Толпа организовалась в круг, выделила судью, который тут же взял бразды правления в свои руки.
— Так! Бойцам сдать оружие! — прохрипел новоявленный судья.
Делать было нечего, и Шибан передал свое боевое снаряжение Морпеху. Магомед вынул из-за спины «ствол» и также его сдал. Судья тем не менее обыскал обоих. Противники стали друг против друга, ожидая команды, а судья на ходу придумывал правила поединка.
— Можно всё! — прокричал судья поединка. — Даже ниже пояса! Можно кусаться и ругаться. Нельзя только убивать. Понятно? А раз понятно, то на счет «три». Раз, два…
Не дожидаясь «три!», здоровяк, пользуясь преимуществом в росте, запустил свою правую лапу в подбородок Шибану, не забыв приложить следом и свое левое колено. Притом он ударил не кулаком, а ладонью. Это был специфический удар, целью которого было поражение как самого подбородка, так и глаз противника. «Морской котик» как будто предчувствовал, что обязательно будет какой-то подвох, и с ходу, пропустив всё же удар коленом, произвел сложнейший захват большого пальца противника. Магомед ощутил сильнейшую боль в руке. Он, думая, что уложит противника, так и не понял, что произошло. Шибан же, не теряя инициативы, захватил локоть и оказался сзади него, полностью контролируя ситуацию. Магомед от боли выпятил из орбит глаза, но терпел и не кричал.
— А теперь на цыпочки! — жестко сказал Шибан, надавливая на его пальцы. — И пошел вперед!
Тот сразу же подчинился и пошел на цыпочках.
— Ни хрена себе! — выдал кто-то из «братанов». — Такого я еще не видел.
Бойцы протиснулись сквозь толпу к дереву, где должно было произойти самое эффектное, но рискованное действие. Шибан подмигнул Морпеху, и тот метнул один из ножей в дерево поверх его головы. Свободной рукой Шибан выдернул нож и поднес его к горлу противника. «Братва» от этого неоговоренного в правилах действа заколебалась. Некоторые, особо нервные, изобразили характерный звук, возникающий при снятии «ствола» с предохранителя. Морпех также снял с предохранителя своего «стечкина» с глушаком.
— Спокойно! — крикнул преемник Хабара, предчувствуя, что вот-вот начнется пальба.
— Вроде, мы победили, — спокойно произнес Шибан. — Как и договаривались, без «мокрухи»! Да или…
— Да! — веско произнес главный хабаровец. — Мы живем, в отличие от вашего бывшего пахана, по понятиям. Идите, вам ничего не будет.
— Только после вас, — любезно произнес Морпех.
— Тогда идемте вместе, как и пришли сюда, — распорядился кавказец, после чего Шибан отпустил руку Магомеда.
— Что за прием? — спросил тот, встряхивая руку.
— Да, так! — ответил Шибан, принимая от Морпеха свой специфический пистолет и ножи. — Дедушка научил.
— Судя по «стволу», — вклинился в разговор наследник хабаровского хозяйства, — дедушка был «морским котиком».
— У нас еще бабушка была! — загоготал Морпех, а вместе с ним и все остальные «братаны».
— Это не она ли в порту замутила? — спросил чей-то голос из толпы. — Пистолет морского спецназа был только у Глота. Мои люди из ментовки сказали, что пуляли как раз из него. После того, как Глот исчез.
Все мигом напряглись, ожидая ответ. «Братва», как и опер Спешнев, вела свой учет громких дел. Но в отличие от сыскаря, которому надо было словесно отчитаться перед вышестоящим начальством, «братве» полагалась конкретная доля от суммы добычи… и взнос в «общак». Друзья мигом сообразили, что допустили роковую ошибку, не выбросив засвеченный «ствол». Теперь их «раскололи», и надо было срочно что-то делать.
— А мои люди вякнули, — невозмутимо ответил Шибан, — что пулял снайпер из винтовки.
— И приемчик твой того, — не унимался ушлый «братан», — из той же оперы. Да ты и есть «морской дьявол»! Это он на палубе шмалял в порту!
— Вот так, что ли? — гаркнул Шибан и тут же, неожиданно для всех и даже Морпеха, прострелил ногу доставшему его «братану».
— А-а-а! — заголосил подстреленный и, невзирая на боль и хлынувшую фонтаном кровь, всё же проорал что было сил: — Бей их, братва!
— На землю! Быстро! — крикнул Морпех, наводя свой «ствол» поочередно на всех, кто оказался в его секторе стрельбы.
Народ понял, что эти двое «замочат» всех подряд, и попадали на землю.
— Лежать! Руки за голову! — прокричал Шибан.
Морпех, не церемонясь, попинал самых ретивых, и спецназовцы побежали к машине. При этом Шибан, как и положено при обычном беге, двигался лицом вперед. А Морпех, ухватившись за него левой рукой, бежал задом, держа под прицелом притихших на минутку «братанов». Немного отдалившись от них, они рванули полным ходом к своему «уазику», меняя траекторию движения, чтобы в них не попали стрелки.
«Братаны» рассредоточились и стали целиться в убегавших. Из города шла колонна машин, среди которой могли оказаться и менты, поэтому преемник Хабара тут же закричал:
— Не стрелять! Так возьмем!
Все побежали к машинам, от которых уже отделился «уазик». Он помчался вправо по второстепенной дороге, ведущей в Гурьевск. «Бэхи» рванули следом. «Братаны» со «стволами» по-высовывались из окон машин, целясь и стреляя в шины. За очередным поворотом Шибан, выпустив из своего специфического пистолета последние три пули-стрелы, подбил головную «бэху», в которую тут же врезалась следующая за ней машина. Дорога была узкая, и все попытки других машин объехать аварийщиков оказались безуспешными. К тому же «уазик» уже съехал с дороги и понесся по колхозным полям, оставляя за собой шлейф пыли. Братаны постреляли на авось, и наследник хабаровского хозяйства прокричал, чтоб все слышали: