Но не успела я чмокнуть Элину ещё раз, как послышался отдаленный гул. Подняв голову, я с ужасом увидела, как створка двери бокса медленно выезжает из пазов, а затем запечатывает нас троих внутри. В отчаянии, я бросила взгляд на Тима. Он, повернувшись в сторону стекла, смотрел на проход, через который мы проникли в зал — на его месте тоже стояла глухая панель.
Вверху раздался оглушительный взрыв, и вниз полетели множественные осколки. Я рухнула на пол, закрывая Элину собой. Тим выкрикнул моё имя. В мою спину что-то вонзалось и колотило по ней, вызывая острое жжение. По коже потекла горячаяжидкость. Потом я почувствовала, что плечи мои обхватили, а на голову накинули ткань. К спине кто-то прислонился.
Несколько секунд — и всё кончилось. Лишь тишину разрывал тревожный вопль ребёнка.
— Ты в порядке? — ткань медленно спала. Послышался звон стекла.
Сбоку рядом со мной присел Тим. Ну конечно, это он пытался прикрыть нас сзади… Всё ещё потрясённая произошедшим взрывом, я не могла говорить, поэтому молча кивнула. Вокруг царил полумрак, разбавленный хилым светом из зала — в боксе взорвались лампы. И это меньшее из зол.
— Она не пострадала? — в его голосе слышалось беспокойство.
Я медленно отклонилась на бок, стараясь сделать так, чтобы Элину не задели падающие с меня осколки. Когда мне это удалось, я открыла глаза, изучая вместе с Тимом дочь. Личико её теперь было красным и сморщенным, а влажный ротик открыт в возмущённом крике так, что был виден маленький язык. Я повертела малышку, тщательно её осматривая. К моему облегчению, она всего лишьпотревожилась — видимые повреждения, слава Богу, отсутствовали.
— Т-ты сам… как? — я посмотрела на Тима. На его лбу и щеке справа блестели свежие царапины. Руки тоже были покрыты порезами.
— Как всегда, красавчик, — хмыкнул он, отклоняясь и стряхивая с волос осколки.
— Ч-что…
— Плохи дела. Брат Валька походу сумел обойти блокировку своего кода и восстановить контроль над управлением системы. Долбанный шизик! Видать, создавал запасные… Ладно. У нас ещё есть электронные ключи. Если он их тоже не…
— Он идёт сюда, — это был не мой вопрос, а утверждение. Я крепче прижала к себе ревущую Элину. Покачивая её, я вытащила из мусора на полу файл с документами и тщательно его потрясла. Затем осмотрела высыпавшиеся из карманов моей толстовки шприцы.
— Возьми, — Тим протянул мне поднятый с пола свитер Илоны, который только что отряхнул и наспех вывернул.
— Думаешь, он снова пустит газ? Не знаю, есть ли смысл. Он не везде воздействует, — я вспомнила «храм» погибшей жены Филина.
— В пункте управления я нашёл карту-план всех трёх уровней и досконально изучил третий, — сообщил Тим, осторожно поднимая меня с пола, а затем шарясь в карманах. — Точки воздействия газа на нём тоже указаны.
Найдя нужную карту, он поднял штатив и подошёл к стене рядом с дверью. Я замерла в напряжении. Что, если Химик действительно успел сменить код?
Писк — и створка отъехала в сторону.
Я выдохнула. Плечи Тима, казалось, тоже расслабились.
— Уходим, пока шизик не поменял там чего, — сообщил он. — Будем избегать зон поражения. Поэтому нам нельзя возвращаться в палатные секции.
Также с помощью карты-ключа (вторую такую Тим дал на всякий случай и мне) мы вышли из зала и начали проходить шлюзы. Слабый зеленоватый свет в них напоминал разбавленную кислоту. Элина, не переставая, кричала. Как бы я ни укачивала её, ни целовала, ни шептала ласковые слова, дочка не успокаивалась.
— Тише, милая, мама с тобой, — япоглаживала её головку, щёки, плечики, ладошки с крохотными пальчиками. Безрезультатно. В желудке росло беспокойство. Филин будет здесь с минуты на минуту, услышит нас и найдёт…
— Не успокаивается? — с беспокойством поинтересовался Тим.
Мы были уже перед музеем-хранилищем тел замученных этим уродом жертв. Надо закрыть Элину, спрятать под футболку — нечего ей знать, где она, нечего нюхать химическое зловоние. Да и почему мы не поискали в её комнате соску? Сейчас бы она не плакала…
Под футболку… Соску… Тут меня осенило.
— Тим! — прошептала я. — Давай ненадолго остановимся. Помоги мне, пожалуйста, с вещами.
Я никогда прежде не делала этого в жизни. Всё, что у меня было, теоретические знания. Но моё тело, определённо, само понимало, как действовать.
Безусловный рефлекс дочки тоже сработал безошибочно. Полностью обхватив своим маленьким беззубым ротиком сосок моей правой груди, она принялась активно добывать себе молоко. Это было что-то волшебное: от близости с ней мне стало невероятно тепло. Оно разлилось до области малого таза, и боль, донимающая меня в том месте с момента побега из комнаты Илоны, будто бы сгладилась.
К сожалению, времени, чтобы наслаждаться моментом, не было. Удостоверившись, что всё идёт как надо, я прикрыла ребёнка своей одеждой и наброшенным Тимом свитером, и мы двинулись дальше.
— Откуда он зайдёт? — прошептала я, когда мы вылезли из мрачного зала в ярко освещённый кабинет Химика.
— Оттуда, — тихо ответил Тим, указав на серый железный шкаф слева от стола с микроскопом. — Внутри стена, ход открывается чипом. Там же лестница, которая соединяет уровни. Так я сюда и пришёл…
— Как думаешь, он уже не тут?
— Если и да, то ушёл вперёд. А то бы мы его встретили.
Не успел Тим закончить фразу, как из упомянутого им шкафа донёсся гул.
— Он! — приглушенно ахнула я.
Стараясь производить как можно меньше шума, мы нырнули в узкий зигзагообразный коридорчик. Если до этого Тим шёл первым, то теперь он пятился вторым, держа наготове штатив. Я в то же время жалела, что утеряла свой рядом с боксом. У Химика мог быть пистолет, но всё же иметь второе хоть сколько-нибудь весомоеоружие в случае неожиданного столкновения нам бы не помешало.
В зале реанимации, когда Тим поравнялся со мной, мы едва ли ни бегом припустили вперёд. Тревожно прислушиваясь к окружающим звукам, я одновременно пыталась определить по ритмичным тянущим ощущениям в соске, всё ли нормально с Элиной. Кормить на таком быстром ходу было не самым лучшим вариантом, и я боялась, что она может подавиться.
— Нужно обезвредить этого подонка, — сжав зубы, твёрдо прошипела я, как только мы очутились в багровом коридоре операционного блока. — Этот урод нас ищет. Понимает, что мы не станем бежать в палатные секции из-за газа. Нападать на него самим рискованно. Он мог принести пушку. С ребёнком нельзя допустить перестрелку! А если погибнем мы, то он оставит её у себя.
Полутёмное помещение встретило нас кроваво-красным отливом стен. Отблески от металлических и светоотражающих аппаратных деталей и атрибутов лаборатории напоминали жидкую кровь, залившую эту гниющую бесхозную утробу.
Как только мы остановились, я прислушалась. Ничего. Ни шагов, ни голоса, ни каких либо ещё звуков позади.
— Он не мог пойти за нами в другую часть лаборатории?
— Не должен, — Тим помотал головой. — Здесь везде камеры. Он стопудов посмотрел, куда мы идём. Наверно, спешил словить нас в своём кабинете, но мы на пять сек его опередили. Другого направления для побега у нас больше не было, он это понимает.
Несмотря на страх, у меня в голове живо вспыхнула картина, как Химик с досадой и невольным любопытством наблюдает за нами в монитор. Разглядывает наши фигуры — крупную Тима и худенькую мою со скрытым под одеждой ребёнком. Смотрит, как мы слаженно движемся вместе.
— Он видел, как мы всё время шли вместе…
Ко мне начало приходить озарение. Довольно быстро оно стало чётким, и на его основании в мыслях один за другим стали возникать наброски будущего плана действий.
— Тим! Нам нужно найти, куда пока спрятаться.
Искать долго не пришлось. Бегло осмотревшись, я указала Тиму на аппарат для гемодиализа рядом с отдаленным углом комнаты, и мы отправились туда. Места за ним для нас двоих оказалось мало, так что Тим, стараясь производить минимум шума, быстро придвинул к нему ещё и загроможденную инвентарем тумбочку. Когда мы уселись на пол, я жестами попросила его дать мне время немного подумать. Лихорадочно соображая, я чувствовала, как раны на прислонённой к холодному аппарату спине заходятся болью. Лицо Тима, помимо беспокойного, было несколько удивлённым, но внимательно обращенным ко мне.
— Если он идёт сюда, значит сейчас не наблюдает за нами…
Должна сделать это.
Лишив себя времени на раздумья о том, как будет сейчас морально тяжело, я обнажила правую грудь и аккуратно отняла от неё Элину, молясь всем мыслимым и немыслимым богам, чтобы она не заплакала.
Пожалуйста, прости, так нужно.
То ли это сработало, то ли дочь просто уже наелась. Когда я вытянула её на руках, освобождая от одеяльца, она всего лишь пару раз хныкнула и затихла. Глаза дочки были опять закрыты. Я быстро полюбовалась красивым розовым комбинезоном с зайчиком на груди, умилительно крошечными ножками и ручками.
— Держи её, — передав девочку Тиму, я повернулась лицом к нему так, чтобы можно было следить за входом со стороны оперблока. Одним махом я сбросила с себя верхнюю одежду.
— У тебя шрам…? Охренеть…
— От операции. Он поиздевался. Сейчас всё нормально.
Я натянула свитер Илоны. Её толстовку и свою белую футболку, местами влажную от молока и крови, я торопливо накинула на Элину и подоткнула наподобие одеяльца. Следом сунула Тиму файл с документами дочки.
— Тим, тут все данные на неё. Так, карту-ключ ты мне уже дал…
— Кать, что ты задумала?
— Я уведу Филина в палатный отсек, — секунду поколебавшись, озвучила я. — А ты прячься здесь. Когда он уйдёт, беги, — сворачивая одеяльце наподобие свертка с ребёнком, я плакала, но продолжала говорить. — Беги с ней через тот лифт. Ты лучше меня разберёшься в его механизме, и у тебя больше сил для укрощения помощника этого гада. Да и для всех на своем пути.
— Что ты хочешь сделать? — в голосе Тима послышался страх. — Ты ведь не собираешься…
Осмотрев пыльные пластмассовые колбы на столе, я взяла одну покрупнее.