Это чертовски несправедливо. Мне не выбраться отсюда живой. Причём ладно, если бы я была одна. Вместе со мной из-за одержимого конченого психопата пострадает и другой ни в чем не повинный человек.
Слёзы лились, как громадная река Миссисипи. Я в ярости и бессилии колотила собственную подушку, воя, как раненый зверь. Поэтому я не услышала ни звука открывающейся двери, ни шагов.
Конечно, это был он. Значит, его путь ко мне занял около десяти минут.
Испытывая к нему глубочайшую ненависть, я инстинктивно ударила его по руке. Принялась бить дальше. Хотела наброситься на него, укусить. Перегрызть ему горло.
— Стой! — крикнул Химик, хватая меня за запястья. — Тебя нужно срочно осмотреть и убедиться, что ты в порядке.
Я замерла. Ах да, конечно. Я ведь нужна ему живой — иначе эксперимент сорвётся.
Я посмотрела в его ненавистные глаза. Сейчас они выражали беспокойство. Но оно не имело ничего общего с простым человеческим участием.
Ничего. Когда-нибудь я точно тебя убью. Тебе не удастся осуществить свой гнусный план.
Данные осмотра, к моему огромному облегчению, не выявили ничего патологического — падение, если не считать ушибов, прошло бесследно.
— Тебе стоит увеличить кислородотерапию, — с умным видом сообщил Химик, поправляя на штативе капельницу с глюкозой, которую он только что мне установил. На раны, которые я получила, он уже наклеил бактерицидный пластырь. — И дозировку витамина D.
— Это не заменит мне настоящего пребывания на воздухе, — огрызнулась я в ответ. — И настоящего солнца. Ты же видишь, я плохо переношу своё состояние. А что будет дальше? Не думаю, что тебе нужна моя смерть… без всех результатов.
— Этого не случится. Твоё физиологическое состояние абсолютно нормально — но не все переносят его… без осложнений, — он аккуратно проверил датчик привезённого аппарата, затем вернул на место.
— Ага. Ты забыл напомнить, что мало кому выпадает возможность переносить это в закрытой конуре без возможности выйти на улицу, где твои единственные собеседники — псих и его молчаливые зомби!
Иногда мне было трудно удержаться от соблазна его доводить. Но, к сожалению, это редко кончалось успехом — этот урод был непробиваемым, как скала. Во всяком случае, внешне он ничего не демонстрировал.
На лице ублюдка появилась ухмылка.
— Я сделаю так, как сочту нужным. И в нужный момент, Катя, мы с тобой придём к совместному успеху. Не знаю, как ты, а я этого жду с нетерпением.
— Не боишься, что я покончу с собой? — выпалила я. Чистый блеф, но, может, он сработает?
Химик остановился и медленно покачал головой.
— Нет. Твоя беда такая же, как у большинства людей, — ты даже ради великих целей не умеешь отказываться от привязанностей.
С выражением ребячливой радости на лице он, похлопав меня по руке, ушёл. Я осталась лежать в тишине, чувствуя, как к горлу вновь подступает комок.
Он был прав. Он был чертовски прав. И от этого всё было ещё хуже.
Глава 12
— Тебе не кажется, что Тим в последнее время ведёт себя странно? — тихо спросила я Антона. Держа мужа под руку, я вместе с ним стояла в большом конференц-зале, недалеко от дубовых входных дверей. Огромный, он всё же не занимал и четверти площади главного корпуса НИИ патологии человека — сверкающего снаружи благодаря зеркальным панелям десятиэтажного здания, растянувшегося на сотни квадратных метров. Помимо помещений, отведённых под административно-управленческий отдел и кабинетов начальства, в нём находились залы для самых различных видов выступлений, комнаты приёма с гостиничным крылом, куда селили коллег-учёных, прибывших из других городов и стран, три музея, а также внушительная, на три этажа, библиотека.
Зал на втором этаже, выдержанный в бело-красно-бордовых тонах, где мы сейчас находились, считался самым большим из всех и был предназначен для масштабных мероприятий, а нынешняя конференция, посвящённая новым открытиям в области неврологии, таковой и являлась. После выступления первых четырех докладчиков наступил перерыв, на котором всех гостей и желающих пригласили в столовую на нулевом этаже. Мы с Антоном только что оттуда вернулись, но возвращаться на места нам пока не хотелось. Многие кресла также сейчас пустовали, отчего тёмно-красных пятен в обстановке значительно прибавилось. Некоторые сливались между собой, напоминая реки крови, бордовым потоком стекающие на ковровое покрытие.
Да. Если цвет кресел и ковра в зале вызывает у меня такие ассоциации, то либо мне пора в отпуск, либо моё настроение хуже, чем я думаю.
— Что? — Антон ответил не сразу — очевидно, он вертел головой в поисках чего-то или кого-то: наверное, хотел удостовериться, что к нему не подойдёт больше поговорить никто из приятелей или коллег. — Тим? Ведёт себя странно? — он улыбнулся. — Что ты имеешь в виду? Вроде он никогда и не был нормальным. Не говори, что заметила это только сейчас, — муж испустил смешок и лукаво посмотрел на меня.
— Да. Но я не про его обычную дурковатость — в этом плане я согласна с тобой. Понимаешь, — я на секунду задумалась, как бы подобрать слова так, чтобы они прозвучали аргументировано, — мне кажется, он во что-то ввязался. Ну ты же понимаешь, это вполне в его духе. Вчера, перед тем, как мы уехали, я случайно подслушала, как Тим с кем-то говорил.
— О чём именно? Что он такого сказал?
— Кажется… о том, что он что-то куда-то пришлёт. Это что-то должно ему прийти. И ещё — что его пока ни в чем не заподозрили, — я перевела дух. — А ещё он не хотел, чтобы его кто-то подслушивал. Антон, я за него беспокоюсь. Вдруг он снова решил заняться чем-то… незаконным?
Мой муж помолчал, обдумывая информацию.
— Не знаю… Не думаю, что Тим бы стал поступать так сейчас. Ему уже не двадцать лет и не двадцать пять. Он поумнел. И потом, сейчас у него есть Марго.
— Она может ничего не знать. Или, что хуже, он и её втянул. И вообще… Я вспомнила случаи, когда в течение этого месяца Тим вызывал у меня необъяснимые странные чувства.
— Милая, может… ты восприняла всё слишком серьёзно? — Антон заботливо посмотрел на меня. — Тим необязательно имел в виду краденые вещи или поставку чего-нибудь… я не знаю, — он развёл руки в стороны, затем наклонился ко мне и, понизив голос, проговорил: — Он даже в общаге не продавал ту травку. Другое дело — мог поделиться, но ведь исключительно по дружбе.
— Я понимаю, — судорожно вздохнула я. — Но Тим, к слову, ещё угонял транспорт… ладно, это тоже было по глупости. Антон, мне тоже хочется верить, что он бы не стал сейчас вытворять подобное. Понимаешь, просто когда речь идёт о Тиме, — я покачала головой, — лучше перестраховаться. Я считаю, мы должны с ним поговорить. Чисто на всякий случай. Вполне возможно, речь шла о чём-то обычном. Антон, просто я не хочу, чтоб он снова во что-то ввязывался! Ему несколько раз повезло избежать уголовки только по счастливой случайности! Чего стоила только та стычка в клубе с сыном полковника! А если бы его поймали с травой прямо перед выпуском? Хорошо, я успела унести всё прямо перед ментами!
— Ага, ты потом на него здорово орала, — Антон улыбнулся воспоминанию. — Даже я удивился, что ты так умеешь! Так не могли даже его предки — ну это он сам мне потом сказал. Твоё влияние на этого мощного песика без упряжки вызывало уважение. Честно признаться — именно тогда ты мне и понравилась, — муж смущенно улыбнулся.
— Да ладно тебе — это был первый и единственный раз, — я нервно засмеялась, чувствуя, как в груди медленно расширяется тёплый светящийся шар. — Просто я здорово за него испугалась. Ну и бежать мимо людей в форме с карманами, полными психостимуляторов, было, знаешь ли, тоже не слишком круто. Хотя Тим бы со мной не согласился.
Мы оба расхохотались.
— Кстати, ты не помнишь, кто тогда вызвал стражей порядка? — спросил муж.
— Нет. Такие подробности вообще вылетели из головы.
— Да… Были времена… Возможно, сейчас ты и права, — признал Антон. — Нам стоит с ним побеседовать. Я тоже не хотел бы, чтоб Тим во что-то втянулся.
Едва мы закончили разговор, к нам подошла высокая светловолосая женщина лет сорока. Стрижка каре очень ей шла, а длинное чёрное платье умело скрывало крепко сбитую фигуру.
— Катя! Привет! — она раскрыла объятия. В нос мне ударил аромат дорогих духов. — Антон, добрый день!
— Даша, рада тебя видеть, — я улыбнулась ей. Дарья Степанова была научным сотрудником НИИ физико-химической биологии имени Белозерского. Мы хорошо общались и часто встречались на конференциях. Хотя её специализацией являлась именно биология человека, а я по большей части работала с патофизиологией, нам всегда было, что обсудить.
— Катюша, мы от вас сидели в столовой всего через стол! Хотела подойти, но вы потом так быстро ушли…
Антон с иронией многозначительно посмотрел на меня. В его насмешливом взгляде буквально читалась фраза, которую он (я была более чем уверена) хотел бы сейчас сказать.
«Наверное, потому, что никакой красной рыбы в столовой уже не осталось».
Стрельнув в ответ глазами, я сжала губы в нитку и быстро повернулась к приятельнице.
— Рассказывай. Ты получила патент на своё новое изобретение?
— О возможности ещё одного пути воздействия на механизм macro-re-entry? Нет, пока только заявку отправила. А как твоя зарубежная статья?
Пока мы говорили, перерыв плавно подходил к концу. Довольные люди, насладившись сытным обедом, встречами с коллегами и получением от них свежих научных (и не только) новостей, проходя мимо нас, медленно рассаживались на свои места, ожидая продолжения конференции.
— Ох, ну нам тоже надо садиться, — Даша махнула рукой. — Рада была вас увидеть. Если что, я в первом ряду.
После того, как мы с Антоном тоже уселись на свои кресла, на сцене, освещённой маленькими, но мощными лампами по бокам навесного потолка в форме облака, из-за стола справа поднялся ведущий. Им был старший научный сотрудник отдела неврологии, кандидат медицинских наук Василий Елизарович Ковалевский. Худой и длинный, с ростом под два метра, в своём чёрном костюме он был похож на столб, а его блестящая лысая голова, казалось, вот-вот упрется в потолок.