— Да. Но в такие моменты я просто шёл работать. Или на огород. А бывало, с Лёвкой сидели, говорили о жизни. В такие моменты друзья особенно важны.
— Двенадцать лет, — кое-как выдавила я, качая головой. — Столько мы жили в законном браке. До этого — четыре года встречались. И ещё семь лет я его ждала. И всё ради чего, пап? Чтобы всё полетело к чертям? Чтобы закончилось… вот так?
— Так бывает, доча. Иногда хочешь прожить с кем-то всю жизнь, но судьба выдаёт иное. Мы с Евой, твоей мамой, были дольше, чем ты с Антоном, — он вздохнул. — Да… всё произошло не так быстро, как с ним. Это да. Но результат — тот же самый.
Я сглотнула подступивший к горлу комок, понимая, что мы оба сейчас перенеслись на семь лет назад, видя тот самый больничный коридор и врача в белом халате, вышедшего сообщить печальную весть. Горе — но его причиной не был результат постороннего злого умысла.
— Всё было не зря, — сказал папа. — Годы, когда мы были счастливы, не должны быть выкинуты из жизни. Прошлое стоит помнить, но надо уметь отпускать, чтобы дать себе возможность смотреть в будущее. Как-то так. Нифига я прям круто сформулировал! Самому надо запомнить.
— Под будущим ты имеешь в виду другие отношения? — не удержавшись, спросила я.
Отец, собравшийся было вставать, вновь опустился на прежнее место.
— Я всегда догадывался: ты винишь меня в том, что я начал встречаться с Устиньей.
В другой раз я бы, возможно, отнекивалась, но сейчас молча опустила голову.
— И не отрицай, Катька. Я вижу.
— Ну можешь ругать меня, — я невесело ухмыльнулась краем рта.
— Зачем? То, что ты винишь меня, это понятно. Я просто хочу сказать… Такое тоже бывает. Жизнь, ведь она не стоит на месте. Кто знает? Может, со временем ты меня поймёшь.
Он обнял меня.
— Это не значит, что я не любил твою маму.
— Постараюсь понять, — сказала, кладя подбородок на его плечо. — Прости, что я временами… так думала. Хотя мне и тридцать шесть, иногда во мне просыпается ребёнок.
— Потому что ты самая мелкая, — хихикнул папа и отстраняясь, услышав дверной звонок. — Ой, забыл сказать! Ленка приехала! Она с командировки сегодня вернулась и сразу сюда. Сестре не терпится с тобой повидаться!
Однако это оказалась не Лена. Открыв дверь, я увидела на пороге знакомую фигуру: длинные каштановые волосы струились по плечам, обрамляя круглое лицо с большими карими глазами.
— Привет! — воскликнула моя подруга детства Таня Авдеева.
После непродолжительных приветствий я проводила её на кухню, в душе понадеявшись, что мне хватит внутренних сил уделить ей внимание.
— Узнала, что ты здесь. Вот, решила заскочить ненадолго, — Таня поставила на стол бутыль, судя по этикетке, с шампунем. — Офигенная! Знаешь, какой они новый состав разработали? Структуру волос восстанавливает по уникальной формуле, зацени, ты же в этом разбираешься. А ещё…
Я ухмыльнулась про себя. С молодости моя давняя подруга помешана на двух вещах: качественной косметике и здоровом образе жизни. А недавно, два года назад, она связалась с представителями бренда «Оливко», сумевшего соединить оба её интереса. Так что теперь Танюша, являясь распространителем данной продукции, самозабвенно вещала о её качестве любому, кто окажется рядом, причём действительно умудрялась хорошо продавать.
— Я просто так тебе оставлю. В качестве презента, — заявила Таня, закончив рекламировать товар. — Попробуешь, — она запихнула в рот булочку, приготовленную Марго. — О, кажется, знаю, кто стряпает эту вкуснотищу! Я видела, она приносила на… Жена Тима, которая такая, светлая. Они, кстати, клёвая пара.
— Ага… Когда ты в школе думала, что я с ним тайно встречаюсь, про нас тоже так говорила, — озвучила я внезапно пришедшее в голову воспоминание.
— А мне так и казалось. Что вы типа вместе, но ты не признаешься. Все эти ночевки, вылазки на крышу и фиг знает что ещё. Нет, я и не осуждала — думала, твоё личное дело, лишь бы не залетела, а то бы в школе пипец был! А ещё мне перед твоими родителями — я же вас прикрывала! — Татьяна расхохоталась, совсем прям как девочка-подросток, коей она уже двадцать лет не являлась.
— Ой, тьфу на тебя с этими глупостями! — я пожалела, что под рукой нет подушки, которой можно запустить в физиономию Таньки. — Придумаешь тоже! — Тут я оборвала смех, услышав звук открывающегося замка. — Наверное, Лена пришла.
На сей раз это действительно оказалась моя сестра. Буквально с порога заключив меня в объятия, она стала расспрашивать меня о состоянии, о делах и высказывать сожаления, что не смогла присутствовать на похоронах Антона.
— Мои тоже тогда все улетели в Турцию. Жаль, что так вышло, — сетовала она, когда мы шли на кухню.
— Ничего, всё нормально, — бормотала я в ответ, усаживаясь на своё место и наблюдая, как Ленка начинает болтать с Таней. Мы вместе попили чай. В разгар трапезы к нам заскочил попрощаться папа, сообщив, что убегает в гости. Подруга тоже не стала долго задерживаться: посидев с нами ещё немного и разрекламировав Лене «Оливко» (и тут не упустив своего), она засобиралась домой, к мужу и двум сыновьям.
— Так, мне ещё своих кормить надо. Катюша, подруге твоей и папе респект за готовку. Булочки и сырники просто огонь!
Когда Авдеева убежала, сидевшая напротив сестра вновь посмотрела на меня сочувственным взглядом.
— Кать, завтра я буду у вас. Надо поговорить с Цихом насчёт испытаний. Хочешь, я после зайду к тебе и мы вместе где-нибудь пообедаем?
В этот момент меня словно хлестнули плёткой. Как я могла выбросить из головы то, что Лена тоже связана с нашей компанией и ей, возможно, тоже угрожает опасность?
— З-зачем тебе к Циху? — выдавила я из себя. — То есть… какие испытания? Чего?
— Снотворного, — пояснила Лена. — Я как ведущий фармацевт должна знать… Кать, ты чего? Тебе плохо?
С тревогой в голосе она вгляделась в моё лицо. Только тогда я осознала, что у меня кружится голова, а тело внутри пробирает дрожь.
Чёрт побери, я знаю, что не должна разглашать свою тайну. Но как быть — вдруг Лену из-за родства со мной преступники тоже вписали в список вероятных агентов? Вдруг ей уготована участь Антона?
— Сестрёнка, да что с тобой? Ты побледнела.
— Нн-ничего. Всё в порядке, — я поспешно схватила вилку с подцепленным на неё сырником и откусила от того кусок. — Скажи… а ты часто теперь будешь у нас бывать? У тебя с Цихом сейчас… много дел?
— Да не особо, думаю. Завтра видно будет. У меня ещё со Звягиным куча дел на неделе в главном… Нет, ты мне точно не нравишься, — сестра покачала головой. — Может уложить тебя в постель?
— Спасибо, я уже взрослая, — пробормотала я. — Лена, у меня к тебе большая просьба: пожалуйста, будь осторожна в общении с ними! И вообще… Я очень тебя прошу! Только не говори им, что я так сказала. Вообще не говори обо мне.
— Хорошо, хорошо, — торопливо сказала сестра. От видимого беспокойства её карие глаза потемнели ещё сильнее.
— И лучше нам пока не встречаться в пределах НИИ. Пойми, это сейчас небезопасно.
Взгляд Лены заметался по сторонам: она явно растерялась.
— Да, да…
— Лена, — резко и строго произнесла я так, что сестра от неожиданности подпрыгнула. — Я не чокнулась, и у меня не начинается припадок. Прекращай искать потенциальных санитаров.
— Да я и не… — виновато протянула она, но заметно расслабилась. — Я вовсе не считаю тебя свихнувшейся. Кать, твоё состояние сейчас такое…
Так, и Лена туда же. Я не стала с ней спорить.
В меня вдруг скользкой змеей вползло очередное подозрение, но, будучи внутренне сразу распознанным как невозможное, выскользнуло обратно, не причинив вреда. Моя сестра не могла быть заодно с преступниками, на что бы ни указывала логика. Даже если она, работая с ними, и делала что-то по их указаниям — она ничего не знала. Я прожила с Леной всю жизнь и точно могу утверждать, что она не способна намеренно совершать зло.
Сестра тем временем продолжала говорить. Я слушала её вполуха. Конечно, я была признательна ей за поддержку, но только вот эти слова и предложения в разных вариациях мне за последнее время довелось услышать ото всех столько, что они перестали нести новый смысл. Меня вновь охватила усталость, и я почувствовала острое желание остаться одной. Ничего, скоро оно осуществится. Марго и Тим куда-то ушли и вряд ли скоро вернутся. Папа тоже. Осталось лишь немного посидеть с Леной.
«Быть может, ты сейчас поддерживаешь меня откуда-нибудь?»
— Ой, Катюша, смотри! — сестра сунула мне под нос телефон, где красовалось фото малышки в цветастом комбинезоне и розовой шапочке. Сидя в так называемом «коконе», девочка радостно улыбалась, отчего её пухлые щёки оказались ещё пухлее. — Гриша сейчас прислал. Есеня такая уже большая! Ей девятнадцатого, через три дня, десять месяцев. Можем сходить к ним…
При виде ребёнка в горле у меня неожиданно встал комок, а к глазам подступили слёзы. На белой оборке чепчика внучатой племянницы я увидела бантик. Два месяца назад мы с Антоном сами выбрали эту вещь в качестве подарка, который я передала потом с Леной.
Но дело было не только в шапочке. Я и сама толком не могла сказать, в чем.
А может, не хотела.
— Я… Мне пока что нельзя, — ответила я голосом, похожим на сипение простуженного. Только не хватало опять расплакаться… Но в тот же миг я поняла, что вновь проиграла битву с собой. И не заметила, как сестра, убрав телефон, мягко взяла меня за руку.
— Катюша, ты… Прости, я понимаю, о чём ты думаешь.
— Вряд ли. Я сама не понимаю, — мрачно сказала я в такт упавшей на столешницу слезе. — Наверное, сейчас я нуждаюсь в одиночестве. Прости.
— Кать… ничего ещё не кончено. Имею в виду, что вы не могли иметь детей… Может, с кем-то теперь будет иначе.
— Да хватит об этом! — слишком резко даже для себя вскрикнула я и, выдернув руку, вскочила. — Я никогда не думала о подобном. И сейчас не думаю! Почему я вообще должна смотреть на… на произошедшее… с Антоном… с