— Даа… Жаль, днюха у тебя нескоро. Может, на новый год тебе заранее новый телефон подарить? Или на какой-нибудь день учёного там, если есть.
— Спасибо, конечно. Мне очень приятно, но я не хочу тебя так озадачивать, — сцепив от усердия зубы, я стала расстегивать замок на сумке, чтобы убрать вновь приобретённый аппарат, но молния всё никак не желала открываться. — Проклятье! Ладно…
— Дай сюда, — Тим забрал мою сумку и быстро выполнил все действия. — Всё, готово дело.
— Погоди. Ты что туда ещё кинул? Я только что видела!
— Противокошмарное средство, Екатерина Семёновна, — со значимым видом ответил он. — Обязательно посмотри. Кстати, сейчас мимо меня прошёл тот чувак, который у Вали на даче своей блевотиной удобрил все клумбы цветочные. Ну почти все… Интересно, а мама Валюхи потом послала ему в благодарность букетик? Ну да ладно, это был вопрос риторический. Так данный товарищ случайно не тебя ждёт вон там? — Тим указал на силуэт в коридоре.
— Ах, это… Ты про Василия Степановича?
— Ага. Дядю Васю, — хихикнул друг.
— Да, точно… — я быстро припомнила его пьяное выступление на юбилее Гаврилюка за одним из столиков у сада и поморщилась, как от зубной боли — пришлось снова вспомнить день смерти Антона. — Он вообще-то тихий, когда трезвый. Хотя, признаться, таким мы его редко видели — он же друг Петра Владимировича, мы с ним и сталкивались в основном на всяких застольях, где он…
— Дядя Вася — удобрение, — радостно подытожил Тим. — Аа, до этого же он ещё с нами шашлык жарил! Совсем забыл. Он больше по поливке клумб запомнился — это было куда эпичнее!
Я заметила, что и Тим, несмотря на кажущийся обычный вид, говорит так, будто боится зайти за мою уязвимую грань.
— Ну… да. Но вообще, — оглядевшись по сторонам, я, понизив голос, продолжила, — он иммунолог, Тим. Я тут подумала… Его можно кое о чём расспросить. Вдруг он подскажет?
— Возможно, — друг явно понял, куда я клоню. — Ты только будь осторожней с ним, да, — он погладил меня по плечу.
— Знаю. Надо будет — я его напою для усыпления бдительности.
— А у тебя цветы в кабинете есть или притащить? — невинно поинтересовался Тим.
— Что…? Да ну тебя! До такой степени он у меня не напьётся.
Смеясь со мной, Тим ещё раз дотронулся до меня на прощанье.
— Катюха, я побежал. Меня Митька ждёт в главном. Да, чуть не забыл сказать, ты реально классно выступаешь на собраниях! Всегда так?
— Обычно… А ты что, подглядывал?
— Немного… Чуть-чуть. Когда тебя ждал. Ну а что? Не одному же Вальку тебя хвалить.
— Тим, когда же ты с ним, наконец, успокоишься? — я закатила глаза. — Да, в прошлый раз он меня хвалил.
— Эх, а сейчас его не было…
— Верно. Лаборанты в научной работе не задействованы.
— … так что сегодня я его в этом плане замещаю.
— Да поняла я, — хмыкнув, я вновь посмотрела на ожидающую меня там, у двери кабинета, фигуру. — Ладно, я побегу. Кстати, могу немного опоздать в реанимацию. Надо ещё срочно разгрести кучу бумаг. Их там по количеству, как жалоб на тебя в школе.
— Правда? Тогда можно тебе посоветовать, как их использовать? — встретив мой взгляд, Тим, ещё раз хихикнув, умолк. — Да. Жаль, тут тоже нельзя. Ладно. Тогда уточни у дяди Васи одну вещь.
— Какую?
— Ну так… Поинтересуйся ненавязчиво: не думал ли он на досуге открыть свою фирму по производству цветочных удобрений? А то пусть подумает. Хорошее, наверное, дело.
— Ой… Ну, точно. Если я попаду на необитаемый остров, то помру не от недостатка продовольствия, а от жизни без твоих высказываний.
— О, рад услышать, что я тебе жизненно необходим.
После того, как друг, посмеиваясь, ушёл, я добралась до своего кабинета, куда зашла вместе с профессором Щёткиным.
— Чем вам обязан, Екатерина Семёновна? — вежливо спросил Василий Степанович, усевшись передо мной на кресло чуть сбоку напротив стола и положив на деревянную столешницу сложенные в замок руки.
— Василий Степанович, я хотела поговорить с вами про Андрея Петровича, — я без обиняков решила «брать быка за рога». — Во время прошлой нашей встречи вы не очень хорошо о нём отзывались, и я забеспокоилась. Мы всё-таки с ним вместе работаем… Я бы вас раньше на этот разговор вызвала, но понимаете, тогда мне было не до этого в связи с… чрезвычайным обстоятельством.
— Да, конечно, я всё понимаю. Жаль вашего мужа. Простите, хотел сказать, что глубоко вам сочувствую… Мда.
— Спасибо. Позвольте предложить вам выпить?
Поднявшись, я подошла к шкафу, занимающему противоположную от моего стола стену, чтоб взять оттуда литровую бутыль коньяка и две рюмки. Затем по возвращению на место выставила всё это на стол, щедро наполнила рюмки и подвинула одну гостю.
— Угощайтесь.
— Ну… За упокой души Антона Сергеевича, — Щёткин залпом выпил первую дозу.
— Это вам, — я поставила перед ним коробку с печеньем. — Всё, чем могу сейчас предложить закусить.
— Не беспокойтесь, Екатерина Семёновна, я вам благодарен. Эх, я ведь Антоху давно знал, ещё когда он с Петькой начинал работать…
Слушая воспоминания академика, я терпеливо ждала, пока он выговорится, чтобы повернуть разговор в нужное русло. Но «дядя Вася» вдруг сам сделал это, да так неожиданно, что я чуть не опрокинула свою нетронутую порцию алкоголя.
— Цих — козлина, — с чувством гаркнул доктор наук. — Терпеть его не мог с первой встречи, глазки эти его шныряющие, белесые под очочками мерзкими… тьфу! С самого основания НИИ тут работал и всегда Петьку мечтал подсидеть. Дослужился лишь до зава лаборатории. Я-то его раскусил. Вор хитрожопый он! Через год, как сюда устроился, в скандал угодил.
Не спрашивая, Василий Степанович сам взял бутылку коньяка и подлил себе ещё.
— Научный руководитель у него был, Лёнька Савицкий. За полгода до защиты Андрюши он помер. А после выступления сестра Савицкого обвинила его, что он материалы докторской спер у её брата и за свои выдал! Дескать — не видал бы Андрюша степени ещё долго, если б не это. Как-то ему удалось тогда это замять. И с недоброжелателями его, причём, всякие случаи несчастные тогда приключились… Может, и угрожал он кому. Испугались его Савицкие. А пять лет назад, после смерти Филина, его подозревали в махинациях — продавал, якобы, конкурентам формулы наших лекарств, они потом аналоги такие же выпускали! Но тоже доказательств ни у кого, одни разговоры. Это Петька так думал, мне и рассказывал, вам-то нет.
— Антон мне ничего такого не говорил, — на всякий случай сказала я. — А вам что-нибудь известно насчёт связи Циха с вашим отделом? Говорят, он интересовался иммунологией.
— Пфф, — фыркнул Щёткин. — Не слышал такого. Но если и так, интересовался милейший Андрюша лекарствами. Где чего можно узнать и продать. Не умел никогда он честным путём жить, этот слизняк. И так во всём. Жене постоянно изменял, всё НИИ об этом знало. Не удивлюсь, если любовницу свою последнюю он грохнул и этого, который с собою тоже покончил…
— Эдик Котов, — подсказала я.
— Во. Может, чего узнали, а может, кто из них его шантажировал. А сколько амбиций у этого недоноска! Я постоянно твержу Петьке: гляди, подставит тебя ещё в чем! И дочке своей говорил… ну, Софочке, у меня работает: не клюй на него! Не послушалась… Этот лапшу на уши вешать умеет. Добьётся своего, воспользуется, и валить. Со мной он теперь лишний раз — ик — не сталкивается. Понимает — причиндалы-то ему повыдёргиваю!
Василий Степанович разошёлся так, что я уже стала жалеть о решении подлить ему для разговорчивости алкоголь. Выпроводить академика мне удалось, забрав у него опустевшую на две трети бутылку и заверив, что буду осторожна в общении с Цихом.
— У него самого две дочки, щас подрастут, и их возьмётся ещё тр…
— Василий Степанович, спасибо за разговор, до свиданья.
— Счастливо — ик — вам! — помахал он, глядяна меня окосевшим взглядом, в котором сверкала радость наконец-то выслушанного праведника. — Теперь и вы в курсе!
Сдержанно улыбнувшись в ответ, я лишь понадеялась, что профессор найдёт дорогу обратно к себе и что сей инцидент не приведёт к обвинению меня в пособничестве алкоголизму среди учёных НИИ.
Закрыв за ним дверь, я открыла окно, затем снова уселась за стол и принялась напряжённо размышлять.
Значит, вот оно что. В столь неприязненном отношении Щёткина к Циху кроются, скорее, субъективные причины. Но учитывая всю полученную от иммунолога информацию и найденный Марго и Тимом подвал, Андрея Петровича просто нельзя не подозревать.
Что ж, ладно… Сегодня вечером, вероятно, многое прояснится.
Вспомнив про свою сумку, я сняла её со спинки стула, открыла и довольно быстро заметила внутри посторонний предмет.
Круглый имбирный пряник с изображением кошки, к которому была прикреплена записка.
«Привет! Сообщаю, что мне удалось без палева прицепить к столу Циха жучок (ура!). Он говорил сегодня с твоей сестрой Леной. Так. Не очкуй, ничего такого они не обсуждали. Только возможность её перехода в «Нью Фарм». Это ведь конкурирующая фирма? Не волнуйся, я видел сегодня её и сам намекнул соглашаться. Тут небезопасно, Катя. Ты сама бы ей так посоветовала. Спокойно. Я тебя знаю, ты небось уже вылила на себя весь чай. Или высыпала печенье, уронила бумаги в зависимости от того, что ты там делаешь, пока читаешь:) Сегодня как договаривались. Уничтожь лучше эту записку на всякий после прочтения(нет, фильмов про секретные агентов не пересмотрел, это правда). Тим (это ты в курсе). PS. Пряник прямо сейчас съешь, он офигенный. Знаю, ты такой любишь. От одного не потолстеешь».
Вздохнув, я сложила листок вдвое. Оставалось удивляться, как друг при написании этого умудрился угадать все чувства, что я буду испытывать в различные моменты чтения.
Всё-таки Тим хорошо меня знает.
Я покачала головой, ещё раз посмотрела на пряник и отправила его в рот.
Часть 4
Глава 33
— Ты понимаешь, что это неправильно, но остановиться уже не можешь. Примерно так я и жил, — вспоминал Тим, лениво откинувшись на спинку кожаного диванчика в моем кабинете. — Ну и улёт был! В детстве на свиньях катался. Яблоки с грушами в соседских садах тырил. Один раз даже упал, сломал руку… А потом — уу! Молодость! Курил траву, кальян, дрался с кем попало, угонял тачки… Один раз даже мопед. Маргоха, это уже с тобой было! Вот. Жрал, чё хотел и сколько хотел…