В коридорах НИИ не было никого. Не разговаривая, мы бесшумно добрались до лаборатории биохимии и подошли к двери, ведущей в складское помещение. Та ожидаемо оказалось закрытой, но на этот случай у меня уже был сделан ключ.
— Дубликат, — пояснила я, как только мы оказались в темноте в окружении полок с многочисленными пробирками, мензурками и колбами, и сами заперлись изнутри. — С того, что брала на вахте.
Марго с помощью фонарика на телефоне посветила вперёд. Нашему взору предстала стена — точнее, её часть с большим прямоугольником деревянной панели, с размером в длину чуть меньше моего роста.
— Сейчас, — подруга подошла к едва заметной щели — стыку между панелями и вставила в углубление небольшой прямоугольник. Спустя секунду раздался скрип: панель с видимой неохотой подалась вперёд, открывая нам вход в слабо освещённый потаенный закуток.
По одному мы протиснулись внутрь. Мне тут же стало понятно, что являлось источником света: мерцающая заставка с филином на мониторе компьютера в левом углу. Одновременно с этим я различила и тихое гудение процессора.
Тим, подойдя к столу, пошевелил мышкой. Экран тут же ожил. На нём высветилась картина, которую обычно приходилось мельком наблюдать у охранников на пульте управления. Она была разделена на четыре фрагмента, каждый из которых представлял собой видеотрансляцию из определённого помещения. На одном я заметила серые бетонные стены, на других — уставленные чем-то длинные столы.
— А вот и лифт, — Марго, находясь впереди меня у стены, ловко проделала ещё какую-то манипуляцию и отошла в сторону. Раздался громкий скрип, и комнатенку, подобно вышедшей из-за туч луне, озарило тусклое пятно света.
Я подошла ближе и оглядела кабину. Обшарпанная, без каких-либо панелей на стенах и с одной небольшой горящей лампочкой на потолке, она была очень маленькой — наверное, с трудом сможет вместить в себя даже двух-трёх человек.
— Валёк оставил компьютер включённым, — прокомментировал из угла Тим. — Лифт связан с компьютерной программой, только с её помощью можно спуститься вниз. Это он и сделал. Раз он не оставил никого здесь, значит у него есть способ вернуться наверх без помощника за компом.
— Посмотрим, — Марго поправила на себе кобуру и застегнула молнию спортивной кофты оливкового цвета, на которой уже была приколота брошь-камера. Я, надевая наушники, посмотрелана её собранные в хвост волосы и невольно подумала, не последовать ли для удобства такому же примеру — но тут же решила, что волосы мои всё равно не такие и длинные, а искать, чем их заколоть, сейчас не с руки.
«Миленький хвостик», — с улыбкой говорил в таких случаях Антон, глядя на мой смешно торчащий сзади пучок волос, из которого то и дело выпадали пряди.
— Так, — произнесла я, решительно выдергивая себя из подступающей блаженно-горькой дымки воспоминаний. — Мы готовы.
— Наушники, микрофон, камера, оружие, магнитные ключи с кодами, электронные отмычки — всё на месте, — принялась перечислять Марго. — И фонарики, — она указала на лоб.
— Детка, тебе бы для атмосферности ещё надеть капюшон, — хихикнул, не отрываясь от монитора, Тим. Несмотря на веселье, в его голосе слышалась сосредоточенность.
— Милый, ты же сам нудел, что в кофте такого цвета это выглядит как мешок болотной тины на голове, нет?
— А, ты же не в чёрной. Тогда да.
— Ох, какой он невыносимый! — деланно-ворчливым тоном сказала Марго, поворачиваясь ко мне.
— Как всегда, — улыбнулась я.
— Ладно, нам пора.
Ещё раз оглядев друг друга, осторожно зашли в лифт. Там действительно было тесно: прижавшись друг к другу впритык, мы с трудом смогли развернуться к Тиму.
— Ну и консервная банка. Надо было заходить спиной, — пошутила Марго.
— Я бы туда если влез, то только один, — хохотнул Тим.
— Несомненно! Ладно. Пора развлечься. Приглядывай там за нами, — она обратилась к супругу. — Мы будем с тобой на связи. Когда спустимся в люк, подключишься к нашим индивидуальным камерам.
— Не переживай, зай. Ведите себя хорошо! А то буду ругаться.
— И это он говорит нам, — охнула Марго. — Как скажешь! — жизнерадостно крикнула она и послала Тиму воздушный поцелуй (с трудом выпростав при этом руку).
— Тим! — обратилась я к другу, сглатывая внезапно оказавшийся в горле комок. В отличие от Вердиных, вынужденный оптимизм покинул меня, уступив место серьёзности и волнению перед решающим шагом. — Если… если мы вдруг потеряемся там или что… или Валя поднимется сюда первым, ты должен будешь схватить его. И… — я хотела сказать что-нибудь ещё на прощанье, но в горле окончательно пересохло, и я умолкла.
Марго ободряюще похлопала меня по плечу. Обернувшись, я прочитала в заботливых карих глазах подруги посыл: «всё будет хорошо». И тихо кивнула в ответ.
— Тим, давай! — в следующий миг крикнула она. — Вместе, как договаривались. Пять, четыре, три, два…
Я закрыла глаза.
— Один!
Раздался скрежет дверей. А затем невидимая тяга потащила нас вниз.
Ехали мы не так долго, но когда лифт, достигнув пункта высадки, остановился, я чувствовала, что меня почему-то подташнивает.
Когда двери раскрылись, я первой вышла в небольшой коридор. На первый взгляд в нём не было ничего необычного: стены с голубой краской, потолок со встроенными в него лампами, на полу серый кафель. Длиной около пяти метров, он оканчивался серой железной дверью — тоже самой простой. Я втянула носом воздух: никаких странных запахов.
Марго, поравнявшись со мной, кивнула в сторону двери. Поняв друг друга без слов, мы сделали несколько шагов вперёд и вскоре оказались рядом с ней.
— Тут магнитный замок, — заметила Марго и наклонилась к прикреплённому на воротнике микрофону. — Тим, слышишь меня? Мы внизу, у двери. Видишь нас?
— Конечно, солнышко, я вижу вас, — в моих наушниках тоже зазвучал голос друга. — Сейчас открою вход в обитель зла.
Раздался писк, и дверь перед нами открылась.
— Я всё осмотрел. Там по-прежнему пусто. Валёк из люка не возвращался. Можете спокойно заходить.
Мы вошли внутрь и оказались в помещении, центр которого представлял собой коридорчик. По бокам от него стояли лабораторные столы. На каждом из них возвышался зачехленный микроскоп, а вокруг стояли аккуратные стопки цветных коробочек — по-видимому, лекарств.
Подойдя ближе, я внимательно изучила надпись на верхней.
— «Дрим», — прочитала я вслух. Название живо напомнило другой знакомый препарат. Кажется, что-то схожее компания «Филин» уже выпускает в продажу… В следующий миг я вспомнила, что.
Вскрыв коробку, я вытащила из неё аннотацию, пробежалась по ней глазами и сразу поняла, что к чему.
— Снотворное! — объявила я. — Значит, оно уже готово к выпуску. Получается, Валя украл исходную формулу оригинального препарата, а затем на её основе выработал другую. Он ставил эксперименты на людях, чтобы усовершенствовать формулу и минимизировать побочные эффекты! А затем продал всё «Нью Фарм». Чёрт…
В наушниках раздался треск.
— Где-то здесь могут быть другие препараты… Марго, надо поискать! Тут должны быть иммунологические!
— Кать, ты смотри, а я пока пойду, осмотрю другое помещение, — ответила подруга. — От тебя здесь больше пользы.
Я прерывисто вздохнула и принялась ходить вдоль столов, проглядывая названия на коробках. Но везде был тот же «Дрим». Просматривать стопки сверху донизу смысла не было — вряд ли там могло оказаться другое лекарство, да и времени не было.
— Марго, что там? — спросила я в микрофон, медленно приближаясь к краю ряда.
— Ничего особенного. Пробирки, спиртовки, всякая хрень… Лаборатория. И здесь люк. Всё также открыт.
— Постоянство, — донёсся через наушники комментарий Тима.
Последний стол, к которому я подошла, почти вплотную подходил к стене. В отличие от остальных здесь — лабораторных, с круглой дырой посредине — он был обычным письменным и меньшего размера. Над ним висели полки, где в вертикальных чёрных подставках стояли документы. Точнее, папки с документами.
С колотящимся сердцем я вынула одну из них, и от взгляда на титульный лист ритм его участился ещё сильнее.
«Котов Эдуард Юрьевич», — гласили три крупных горизонтальных строчки.
— Тим… Марго… Кажется, тут медкарта Эдика Котова, — охнула я, открывая документ и пролистывая страницы. — Тут все его антропометрические данные, результаты анализов и ещё кое-что…
Я достала вложенные в карту листы, соединённые скрепкой. В середине первого жирным шрифтом стояло: «ЭКСПЕРИМЕНТ».
Дрожащими руками я перевернула его и принялась читать с самого верху.
«Испытуемый: Котов Э.Ю.
Возраст: 25 лет.
Дата поступления: 1 мая.
Дата первой инъекции: 1 мая.
Вид инфекционного агента: менингококк.
Дата заражения:4 мая, 11:31 (в условиях лаборатории).
Дата смерти: 23 мая.
Причина смерти: самоубийство (выраженная аутоагрессия)».
Остальную часть страницы занимал анамнез жизни. На другой её стороне содержались сведения о прививках и перенесённых заболеваниях. А далее, со второй страницы, начался дневник наблюдения, где по числам и времени были расписаны получаемые им дозы неведомого препарата.
«7 мая: у испытуемого впервые проявились симптомы кататонии (ступор). Неподвижно сидит на кровати, смотрит в одну точку. Пассивный негативизм (не выполняет указаний, отказывается от еды). Симптом капюшона (накрывает голову простынью). Каталепсия (до 6 часов удерживал руки в заданном им положении».
С восьмого по одиннадцатое мая записи содержали примерно такую же информацию. Запись же под двенадцатым числом гласила:
«12 мая: продромальный период завершен. Клинические симптомы болезни отсутствуют».
Далее шли данные физикального осмотра с описанием отрицательных менингеальных знаков и результаты анализов: исследования уровня титров антител с помощью РНГА в ликворе, ПЦР и ИФА. Судя по ним, менингит у Котова не развился благодаря достаточной иммунологической защищенности.