— Все, — как-то глухо повторил человек с недоразвитой рукой.
С его лица будто спала маска, и Лумис невольно поежился, увидев в его глазах ненависть.
— Кретер, — громко позвал он, вставая с кресла и подходя к Лумису вплотную. — Однако не слишком хорошо тебя проинструктировало «патриотическое» начальство, могли бы выдумать что-нибудь более путное.
Лумис не нашелся сразу, что ответить, хотя заранее знал — ему не поверят.
— Тем не менее в этом есть свой резон, и ты хороший артист, — продолжал инвалид, — но ты просчитался, ты загубил все дело с самого начала, никакой истинный подпольщик не поедет на явку в такси.
Что можно было ответить на это: то, что он отвык от индивидуального транспорта, который канул в прошлое в большинстве городов Империи, кроме самых крупных, да вот еще здесь, в колонии, случайно сохранился, но как же тогда циклы конспиративной работы «повстанцем». Когда с тихим свистом ушел вниз люк и Лумис ясно ошутил затылком три спаренных ствола игломета, он окончательно понял всю бесполезность оправданий.
— Вот так, голубчик, — прошипел калека. — Ты убил Магрииту и этим подписал себе смертный приговор. — Глаза его пылали. — Даже если ты не убил ее, то, во всяком случае, бил. Ты должен был это делать, так как в «патриотической полиции» понимали, что мы проверим, по возможности, каждое твое слово. Не знаю, сколько сведений вы смогли выжать из Магрииты, но из тебя, парень, мы вытянем все, хоть у нас и нет вашего «седла» и «укорачивающей линейки».
Лумис почувствовал, как в горле у него возник огромный комок и сразу пересохло во рту: в действиях Хромосома отсутствовала логика, если они подозревали его в связях с полицией, то убивать было совсем нелогично, они ведь выдавали себя с головой, но если они шли ва-банк и все равно засыпались, то терять им уже нечего. И только встретив взгляд Хромосома и прочтя в его бесцветных глазах свою судьбу, Лумис внезапно понял — этот человек любил Магрииту. Такого поворота он вовсе не предвидел.
РУТИНА ЛЕСА
Браст занимался сантехникой. В изобретенную специально для экспедиции доработку конструкции танка-мостоукладчика — туалет (пришлось в свое время тратить кучу электричества на прожигание дыры в противоминном днище), в отводящую стоки трубу забралась некая флора-сорняк, удобно там разместилась, зазеленела на отходах жизнедеятельности двух местных млекопитающих, нахально выставила из раковины стебель, желая в дальнейшем расширить экспансию на весь отсек, а главное, полностью забила выход для сбросов. Поначалу, среди общего вонючего фона, родился специфический запашок, потом перестало проваливаться вниз то, что должно, а теперь еще родился новый непривычный запах ничуть не лучше всех остальных — это повествовало о своем триумфе растение-паразит. Брасту пришлось выпрашивать у штаб-сержанта Метли специальный химический реактив.
— Противогаз не забудь надеть, — ворчливо бросил Метли напоследок, как какому-то салаге, — а то отвечай потом за тебя. И не вздумайте эту гадость пить с Пеком на пару — она совсем не содержит спирта.
— Что я тебе, больной? — огрызнулся Браст. — У нас ведь образцовый экипаж.
И вот теперь Браст был занят: он убивал множество природных воней и их первопричины одной рожденной химией вонью. Интересно творить и изобретать что-то новое, но не меньший трепет испытывается при разрушении. Как красиво булькало и шипело в трубе, а листочки чернели, шли серыми пузырями — красота!
— Ну, что, — спросил Пексман, — ср... можно будет сегодня?
Вот всегда так, какая-нибудь сволочь испортит весь кайф.
— Пошел бы ты в ..., Пек, мешаешь экстазу.
Стратегия, урок первый
К вопросу о сущности пехоты
Очень давно, еще когда Лумис сам был зеленым новобранцем, один старый человек, отставной морской пехотинец, рассказывал ему о том, что много циклов назад, когда Гея находилась в наибольшем удалении от светила, случались очень сильные морозы. Самое интересное, что температура иногда падала резко, на много градусов, при этом в природе происходили фазовые переходы — свойства предметов и сред менялись скачкообразно. Воинственные браши, как обычно в тяжелое время, решили поживиться за счет соседей по планете, может, не столько рассчитывая на трофеи, как в надежде отвлечь народ от смуты. На длительную агрессию ресурсов было маловато, посему напали на небольшую жертву — королевство Мирандолу, вопреки договоренности с эйрарбаками о разделе сфер влияния, благо у оных забот в эту зиму хватало. Третья Республиканская Армада приблизилась к берегу маленькой страны, прикрытая, разумеется, Первой и Восемнадцатой, а также неизвестным количеством подводных армад от теоретически возможного вмешательства Империи. Линкоры брашей одни из самых мощных на то время, могущие превратить побережье в пыль с загоризонтной дальности, демонстративно подошли на прямую видимость. Малочисленная флотилия Мирандолы бесстрашно бросилась на врага и славно погибла под градом крупнокалиберных снарядов. Но тем не менее маленький народ, известный с древности своими ратными традициями, не выбросил белый флаг. Четыре линейных корабля брашей подошли к столице королевства, городу Пиршекл, до глубины, предельной для их осадки. В течение часа они смели несколько кварталов вокруг порта, хотя могли бы снести и сам порт, явно надеялись его в дальнейшем использовать, а после этой демонстрации силы дали правительству Мирандолы час на размышление. Этот час решил судьбу линкоров.
Начался новый, невиданный ранее катаклизм. Температура воздуха, и без того низкая, начала резко падать. Люди, дежурившие на внешней палубе, не выдерживали, смены пришлось менять каждые десять минут вместо положенного часа, и все равно появились обмороженные, но это было не самое страшное: мелкие воды залива начало прихватывать льдом. Адмирал Хап-Рор почуял неладное и, собрав штаб в кают-компании, предложил отвести корабли подальше от берега, но не отдал приказ в категоричной форме, опасаясь реакции РНК (Расового Наблюдательного Комитета), могущего обвинить его в пособничестве поверженному врагу. Пока длилось совещание, выслушивали специалистов, техников, метеоролога, самого адмирала, температура падала. Когда, наконец, объявили приказ — было поздно, произошел фазовый переход: в течение нескольких минут тоненькая ледовая корка превратилась в многометровый монолит — все четыре гигантских корабля встали как вкопанные. В определенном плане им повезло, если бы лед образовывался обычным порядком, их, несмотря на броню, неминуемо раздавило бы, но лед возник мгновенно, железные гиганты остались целы, хотя и потеряли ход. О происшедшем сообщили другим соединениям. После этого суда, находящиеся в глубоких водах, бросились уходить из опасного района, каждое судно занималось собственным спасением, и на некоторое время об эскадре Хап-Рора забыли. Однако город, дымящийся в развалинах, о ней помнил. Планировшики боевой операции многого не предвидели, они не учли не только сюрпризов природы: королевством в то время правил Текеш-Ха Седьмой, выходец из старинного воинственного рода.
Через некоторое время в свете прожекторов часовые с верхней палубы флагмана заметили маленькие приближающиеся точки; одновременно к радистам поступило истерическое сообщение с ближайшего к берегу корабля о нападении. Адмирал приказал отстрелять непрошеных гостей из иглометов, не задействуя корабельные орудия, он уже знал по докладу инженера о том, что смазка внутри поворотных мелкокалиберных платформ замерзла. Всех не занятых членов экипажа, а почти никто во время «стоянки» занят не был, попытались выгнать на верхнюю палубу, но не тут-то было: некоторые из моряков уже получили разные степени обморожения; другие это видели и, ясное дело, не жаждали испытать на себе; реальной опасности никто не предчувствовал — военная кампания считалась выигранной, да и не обещала ничего страшного, по заверениям политических лидеров, посему многие попрятались по теплым местечкам и темным углам. Офицеры сбились с ног, собирая команды. Самые добросовестные и дисциплинированные из нижних чинов, услышав сирену, заняли места согласно боевому расписанию, но оно не предусматривало абордажных боев: акустики прослушивали глубины, разыскивая подводные лодки; канониры проверяли торпеды; почти все специалисты были заняты, но сейчас все это стало излишним. . Пехота приблизилась. Не слишком многочисленные защитники флагмана, закутанные кто во что горазд, взирали на противника более с интересом, чем с опасением, никто не догадывался, что это «бессмертные» — десятитысячная личная гвардия короля Текеша-Ха, да почти никто из брашей про них и не слыхивал.
«Бессмертные» тоже были закутаны как попало, но не это сейчас являлось главным: они шли в бой, зная о том, что он последний, героическая смерть была их привилегией, кроме того, они шли, желая сойтись в рукопашной, длинные искривленные мечи, выкованные по древним рецептам, украшали их одежду, они несли с собой наспех сколоченные лестницы и веревки с крючьями на концах, лица их блестели от толстого слоя жира, покрывающего все тело, кроме рук (жир защищал от холода и не доставлял неудобств — это была сущая мелочь в сравнении с приближающимися мгновениями боли). Внутрь перед ледовым переходом они приняли «буи-йо»,древнее очень сильное наркотическое вещество, убыстряющее процесс кровообращения и почти на сутки увеличивающее общую работоспособность организма, которая у наследственных воинов и так превосходила все мыслимые нормы. Издав воинственные кличи, которые словно зависли в мертвом, без ветерка, воздухе, пехотинцы перешли на бег. На борту раздалась команда на открытие огня, но тут выяснилось следующее: газ в баллонах иглометов замерз. Произошло замешательство, в процессе которого команды одних офицеров противопоставлялись другим. Кто-то требовал принести другую партию оружия из тепла, другие — дать залп боковыми пушками, а в это время лестницы приставлялись к бортам и метательные крюки цеплялись за поручни: