Там, за четыре километра от него, темные фигуры начали движение к смерти или победе. Несмотря на наличие мощнейшего оптического прибора и точное знание их местоположения, он не увидел никакого движения. Вообще, их комбинезоны были раскрашены в цвет, напоминающий красный гранит, для маскировки, но не было ли это перестраховкой теперь? Раньше подходы к Дворцовой Пирамиде освещались мошными прожекторами, но вот уже много месяцев эта традиция не выполнялась, бомбардировок брашей Император опасался гораздо больше, чем гипотетического штурма.
Кор Баллади напрягал зрение, но все равно ничего не видел, кроме вертикального монолита первой ступени. А там, в поле зрения его зафиксированного на штативе бинокля, первая десятка уже бесшумно взбиралась вверх, используя наручные и ножные присоски. Все они были в специальных масках, затрудняющих дыхание. В свое время на Совете долго спорили применять ли их, и все-таки оставили. Единственное назначение этих масок было заглушать человеческий голос, говоря прямо — крик, крик падающего человека. Конечно, сам звук падения мог их выдать, но здесь они не могли ничего поделать, хотя думали и по этому поводу. Падение могло произойти независимо от тренированности или подготовки: мог просто отказать моторчик, отсасывающий воздух из присоски, мог порваться проводок питания того же моторчика или эластичная трубка, могло произойти любое сочетание этих причин с умноженной на семьдесят вероятностью, по количеству участников. В этом случае маска могла спасти все дело.
Нападавшие не зря корпели над чертежами Дворца, они все-таки нашли его слабое место. Это были его грани. Если, преодолев первую террасу, наступающий оказывался точно напротив одной из шести граней, он попадал в слепую зону всех расположенных вдоль следующей стены-ступени бойниц. Только из одной бойницы его могли видеть, той, что располагалась на самой грани. Но так было на втором ярусе, зато на третьем, на двух из шести гранях бойниц вообще не было, когда-то они существовали, но в силу неведомых причин их заделали. Видимо, третью ступень современники считали вообще перестраховочной, в отличие от предков. Когда Баллади доложил об этом нюансе на Малом Совете, всех это потрясло, а через четыре дня он получил известие, что мешающая ему бойница, а также оптическая камера наблюдения в нужном секторе в необходимый, заранее согласованный момент будет выведена из игры. Он понял, что у Совета есть свой человек там, возможно, даже не один.
Но строители ступеней были очень хитрыми людьми, когда бы они ни жили, триста или три тысячи циклов назад. Они сместили террасы не только вдоль друг друга, но еще и с небольшим поворотом, и на целых два градуса, хотя без чертежей, визуально, глядя с площади или из города, это абсолютно не было заметно. Теперь, если вы двигались по стене вблизи грани, надеясь наверху попасть в мертвую зону, вы оказывались в поле зрения крайней у этой стены боевой ячейки.
С первой ступенью было легче, хотя только на поверхностный взгляд можно было сразу отработать поворот, начав точный вертикальный подъем и отсчитав необходимое количество шагов от грани, но что делать со второй? Можно делать то же самое, поскольку из глубоких бойниц не просматривается пространство непосредственно внизу. Однако на тренировках бойцы пришли к выводу, что никто не может двигаться строго вертикально на присосках, с полным комплектом вооружения, ночью, без освещения и без какой-нибудь направляющей. Все испытываемые за сто метров подъема делали отклонение от вертикали от четырех до семи метров в какую-либо сторону, то есть в общем на четырнадцать в максимуме, а слепой коридор между бойницами составлял всего три, в том месте, где альпинист, наконец, переваливался на горизонтальную поверхность. Дальше зона невидимости расширялась, чем ближе к стене, тем больше. Для разрешения этой проблемы решили применить лазерную метку. Ее и давал Кор Баллади. Днем он навел и жестко зафиксировал оба переносных лазера. Теперь он их включил. Там, на вершине первой и второй ступеней Великой Пирамиды, в настоящий момент появились невидимые человеческому глазу инфракрасные пятна. Передовой восходящий тащил с собой тонкий шнур, а на тыльной стороне его перчаток имелись специальные чувствительные элементы, они начинали светиться, попав в луч лазера Баллади. Найдя коридор и достигнув верхотуры, боец закреплял шнур, и это становилось ориентиром для остальных. Баллади представил себе, как это происходит, и его охватил озноб. Одно дело двигаться просто вверх, и совсем другое — лазить на присосках из стороны в сторону, нашаривая невидимый шнур.
Кор Баллади припал к окуляру и попробовал расслабить зрение. В отличие от других мышц, которые при работе напрягаются, глаз видит лучше, когда мускулы, им управляющие, расслабляются. Баллади не трогал настройку прибора, его показатели он вывел в максимум заранее. Наконец он увидел на темном граните движение. Одна, две... Он разглядел несколько не фигур даже, а каких-то пятен. Когда при подготовке они выбирали место для корректировки задания, это оказалось самым лучшим. Хотя расстояние было великовато, зато отсюда, с этого небоскреба, Баллади имел достаточную высоту обзора. Правительственный комплекс располагался на возвышенности и середина дома-башни уравнивала их. Баллади стал медленно крутить регулировку, вводя коррекцию по высоте. Наконец он уперся глазами в самого верхнего муравья-альпиниста.
— Вирус, — сказал он в микрофон, — возьмите чуть левее.
Все спокойно, я наблюдаю всех ваших людей.
Это было ложью, он не мог видеть даже половины отряда в таком слабом освещении, но человеку на отвесной стене эта ложь была необходима.
— Алло, Заморыш, Вирус на вершине, — доложил Фрит, наслаждаясь недолгой передышкой.
Он услышал ответ-подтверждение Кора. Вся группа диверсантов бесшумно надевала усиливающие ночное зрение очки и готовила к применению оружие. Фрит переключил волну очень простого в эксплуатации передатчика (у него было всего две фиксированные частоты) и начал давать команды отдельным группам. Его люди рассредоточились, а спецгруппа, откомандированная в отряд Хромосомом, уже бесшумно вырезала охрану у ворот дворца.
В этот момент далеко внизу он услышал нарастающий шум — пошла в наступление основная масса нападающих, прямо в лоб — на штурм главной лестницы. Это были смертники, и некоторые из них об этом догадывались. Их задача была отвлечь на себя внимание защитников цитадели. Члены Революционного Совета долго спорили, есть ли необходимость вообще штурмовать Дворец и, возможно, безрезультатно положить на алтарь тысячи жизней, ведь существовали другие достойные Цели, при захвате которых эти люди могли крайне понадобиться. Однако оставлять в тылу, в случае взятия под контроль всего остального города, такой мощный форт правительственных сил было еще более рискованно.
Люди Фрита выполняли порученные им задачи. Несколько человек, рассыпавшись по периметру верхней ступени, подготовили к использованию поднятые в разобранном виде гранатометы. Теперь все командос напялили на себя принесенные противогазы и резиновые костюмы, потому что часть группы уже подтаскивала к главному входу небольшие баллоны с главным грузом, доставленным наверх.
Защитники крепости тоже не дремали: по всему периметру включились прожектора. В их ослепительном свете стали видны крохотные фигурки, приближающиеся к Пирамиде с трех сторон, имеющих лестницы. Стрелки, сидящие вблизи бойниц, бросили настольные игры и заняли свои места согласно боевому расписанию. Но команда, захватившая верхнюю террасу, начала методически отстреливать осветительную технику. Прожектора гасли один за другим. Кроме того, нападающие заблокировали устройства, выливающие на лестницы похожий на мыльную пену раствор. Но подвижные патрули второй ступени уже обнаружили оставленных там диверсантов, и на тридцать пять метров ниже основной группы «Вирус» закипел бой. Однако и ребятам верхней террасы перестала улыбаться фортуна. Люди Хромосома успели прорваться в середину Дворца и здесь, перед входом во внутренние туннели, вели контактный бой с ошарашенными полицейскими. Как только боевая разведка устраняла очередное препятствие, за ними, сразу, продвигались люди с баллонами. Перед огромным вертикальным люком вся группа остановилась: он был закрыт. Один из нападающих отбросил мертвого охранника, все еще заслоняющего собой пульт, и набрал код, известный им заранее. Код поступил из того же секретного источника, что и чертежи пирамиды. Семеро последних живых людей из спецгруппы приготовили к стрельбе иглометы, подняв их максимально вверх (по принятой повсеместно традиции, люки всегда открывались сверху вниз). В этот раз они ошиблись: стальная преграда начала скользить вверх, а оттуда, снизу, уже впивались в их ноги, ниже колена, заряды иглометов. Пятеро передних упали, подставив под огонь тела и лица, но последний, в окончательном усилии, швырнул вперед небольшую гранату. А в открывшийся люк уже бежали, перепрыгивая через еще живых соратников, люди в противогазах, на ходу срывая блокировки баллонов с бинарным газом.
В свете прожекторов Кор Баллади внимательно наблюдал, как гибли его люди. Он бессильно сжимал кулаки и покрывался потом, но ничем не мог им помочь. Иногда он переводил бинокль на видимую отсюда северную лестницу, надеясь, что штурмовые отряды успеют добраться наверх и помочь авангарду, но единственное, что он видел, — это усыпанную неподвижными телами верхнюю часть ступеней окончания первого перехода и то, как живые бесшумно, с такого расстояния, превращаются в мертвых. Но свет все слабел, прожектора продолжали гаснуть — его люди умирали не зря. Он очень надеялся, что главная команда доставила смертельный груз по назначению. Он никогда не любил химию, еще со времен школы, и страшно спорил, когда Габар на Совете предложил применить газ, но теперь, видя, как заливается кровью Северная лестница, он понял, что этот циник был прав.