неприязнь передалась им в наследство от предков, испытавших ужасы искусственной катастрофы, в которой был виноват технический прогресс. Рядом находилась статья оппонента о том, что никакой культуры в Мерактропии никогда не существовало, а тем более не могло быть в прошлом глобальной войны, поскольку в любой войне, как известно, кто-либо побеждает, а где же тогда сверхразвитые победители? Вторая статья обращала на себя внимание своей тематикой: не проходило дня, чтобы где-то в прессе не упоминалось о ядерном конфликте, а ведь еще совсем недавно эта тема была за семью печатями. Словно по команде, а ведь так наверняка и было, если призадуматься. Все газеты вдруг обратились к запрещенной ранее теме. И ведь все равно подходят к ней за полосой тумана, мерактропы какие-то легендарные, нет бы четко дать соотношение арсеналов Республики и Империи и обрисовать исход возможного столкновения. А в общем, газетенка оказалась интересной.
Корпус вагона начал заметно вибрировать. Перегрузка чуть вдавила Лумиса в газолитическое сиденье. Оно представляло собой емкость, заполненную внутри полупрозрачной податливой слизью — мономолекулярной суспензией. Без вот этой смолянистой массы — газолита — хрупкому человеческому телу был бы недоступен пневмо и масса других транспортных средств, где применялись мгновенные ускорения и экстренные торможения. Лумис скосил глаза в широкое боковое окно. На синем краю белесой облачной полосы, где прозрачная голубизна переходила в темно-фиолетовую бездну, разлилось ярко-красное сияние, и на его фоне медленно блекли так непохожие друг на друга близняшки-луны. Во Вселенной происходили сплошные накладки, тут и впрямь можно было начать верить пророчествам. «Вот и коней приключениям, — констатировал Лумис. — Можно некоторое время пожить в свое удовольствие, до поры до времени, конечно, пока не понадобятся его железные мышцы и сильные нервы». Он даже улыбнулся уголками губ. А хорошо бы бросить весь этот балаган. Заработать достаточно купюр. С его «талантами» это несложно. Наняться платным убийцей в гигантскую тайную армию Битса-Го, его возьмут, почему нет? Разве он не является убийцей сейчас? Разве убийство за идею много лучше просто платного? Да и гоняют гангстеров меньше, чем преобразователей общественного порядка. Но будет ли он считать себя потом человеком? Над этим стоило подумать.
А сверхскоростной моновагон начинал тормозить.
ИСТОРИЧЕСКИЙ СРЕЗ ПО ЖИВОМУ
Одиннадцать циклов в прошлое
Он помнил, когда лезвие его жизненных устремлений из односторонне заточенного стало превращаться в обоюдоострый, ранящий ладонь инструмент. И чем больше грубела его внешняя оболочка, чем больше упрочнялся панцирь под градом жизненных коллизий, чем больше роговела совесть с точки зрения внешнего, случайного наблюдателя, тем глубже впивалась, утончаясь и твердея, сталь разумения. Скальпель — опасная вещь не только в руке хирурга.
Одиннадцать циклов в прошлое — вот когда лезвие понимания проскочило слой кожи и резко придвинулось к жизненно необходимым органам.
Юй-юй-сян, бывшая колония, пятьдесят циклов назад полностью ассимилированная и слившаяся с метрополией. Кто-то говорил, что раньше там было совсем неплохо.
Тактическая операция, за участие в которой медали дают по другому поводу. Политико-историческая мимикрия. Анестезия памяти: свидетелей — нет, участники — молчат.
Лумис среди последних (вертящееся колесо судьбы — только лопасти мелькают и куда-то несут).
Цель операции: силовое выполнение официальной доктрины по устранению «демографического перекоса».
«Демографический перекос»: нехватка сельских жителей — работников земли, и при этом переизбыток городских — любителей урбанизации, паразитов на теле родины. Призывами и увещеваниями дело почему-то никак не решалось.
Теперь, глядя в прошлое с высоты жизненного и исторического опыта, понятно, почему именно тогда. Довыпотрошены последние сверхглубокие нефтяные скважины, новые урановые залежи в основном заграбастаны брашами, возобновляемые источники энергии неразвиты, да и не могут покрыть дефицит газа, где-то нужно выискивать резервы, а их нет. Последний вариант — экономия. Ликвидация основных потребителей электричества — городов, понятное дело — периферийных, с неразвитой военной промышленностью. Был ли эффект от акции? Кто теперь ведает.
Параллельно: в деревне действительно не осталось работников, особенно в Голубой долине, после вымирания, а может просто выселения капов,когда-то довольно многочисленного мирного народа, покоренного Империей еще в туманном прошлом.
Попытки организовать огородное хозяйство на промышленной основе не только для разрешения продовольственного кризиса, но и с целью распространения нового, синтезированного передовой наукой Империи энергоемкого овоща — тото-мака(будущего заменителя нефти — как полагали), в первую очередь натолкнулись на отсутствие этих самых работников.
Полиция и армия, мающаяся без дела после того, как сбросила республиканские войска в океан, заняты по уши. Любая проблема разрешима, если привлечь достаточно средств и людей, а если и неразрешима, то работы хватит на очень долгий срок.
Лумис в деле. Спецподразделение «Шквал». Для «черных шлемов» работа непривычная, готовили ведь для войны в тылу брашей, против оснащенного и количественно превосходящего противника. А здесь совсем другое: не натаскивали их брать города штурмом, к тому же свои, да еще и к этому самому штурму неготовые. Зато масштабность, прикиньте, город — Цзен-юй, древняя столица, одно время крупный торговый узел, население — четыре миллиона с лишком; выселение — поголовное; срок — двое суток; начало — восход луны Мятая — середина ночи; предоставленный транспорт — никакого транспорта, можно пользоваться своим личным, но весь бензин изъят в пользу армии, тягловых животных в крупных городах нет, счастье — у кого велосипед, но не очень удобно перемешаться с детьми, значит, пешком (Что можно взять с собой? — Все, что хотите. Много ли унесешь и далеко ли протащишь?); наказание за невыполнение мероприятия по устранению «демографического перекоса» — вычеркивание из демографических списков.
По истечении отведенного срока: исполнителям выданы боевые иглы в обоймах (вещмешок, без счета и взвешивания); списки неблагонадежных с именами, но без фамилий; карты города, поделенного на сектора. Сухой паек — не выдан: добудете на месте. Исполнителями дана подписка о неразглашении. Потом, еще через трое суток, команды огнеметчиков — на это бензина не жалко.
Оказано ли сопротивление акции? Оказано отдельными сепаратистами и террористами, однако основные слои населения встретили решение проблемы «демографического перекоса» с воодушевлением. По окончании — пустые мешки сданы, обмундирование исполнителям выдано новое. Потери среди личного состава — косвенные.
ГОРОДСКИЕ ПЕРЕСЕЧЕНИЯ
То, что случилось с ним на третий день, было просто невероятно. После стремительного бегства из Эйрегиберга он ожидал чего угодно: ночного налета «белых касок», аккуратных соглядатаев с микрофотоаппаратами, посланцев от собственного «повстанческого фронта». Однако ничего не происходило. Он, правда, так и не смог успокоиться, чувствовал, что никак не может прийти в норму. Волновала неизвестность. «Что стало со Стариком, арестован ли? С его дочерью? Тоже мне сверхразум! Мог бы при своих опасных занятиях не держать ребенка поблизости, маскировка, конечно, но не слишком ли велика плата?»
Еще он просыпался ночами в панике, утром не хотел себе признаваться: давили кошмарные видения, то последнее убийство, лицо, пенящаяся, кипящая, выстреливающая изо рта толчками кровь. А ведь, казалось бы, живи, покуда живется, и радуйся неожиданному отпуску. Никто тебе слова не скажет и не упрекнет потом, ты действуешь по инструкции — отсекаешь и отслеживаешь «хвосты» после едва не случившегося провала. Или случившегося? В том-то и дело, что никто не знает.
Место, куда его занесла в этот раз судьба после путешествия по городскому товаропроводу в бессознательном состоянии (как древние летчики выдерживали перегрузки, без газолита?); после приведения в чувство незнакомым человеком, каким-то деловым партнером Старика, не имеющим к политике никакого отношения (теперь имеет — участвовал в сокрытии преступника); после того как его переодели и отправили вон, а должны были бы сдать «патриотам», это место называлось Эрфург — некрупный город (всего миллион с мелочью народу) на побережье Большого Внутреннего озера. Красивый, он находится так далеко от берега океана, что ни Первая, ни Вторая Атомная сюда не докатились, и даже послевоенные преобразования, переделка мира по-новому в условиях энергетического дефицита словно обошли его стороной. Наверное, все-таки не обошли, но так казалось. Огромное количество старых зданий, при взгляде на них сразу видно, что строились они давно, даже принципы постройки другие, несколько напоминает столицу — Пепермиду, но там все это чрезмерно массивно, общие размеры и грандиозность замысла древних подавляют детали, здесь — детали наружу. Лумис даже несколько раз прикасался руками, не верил: некоторые постройки возведены не только без стекломильметола, но даже без цемента, просто камни плотно подогнаны друг к другу по форме, щелей нет (совсем просто — ничего не скажешь).
На третий день он встретил ее. Это случилось в крупной столовой-закусочной (маленьких он опасался, там слишком все на виду, маскировка в толпе надежней). Он всегда садился лицом ко входу, украдкой наблюдая реденький людской поток, эдакое профессиональное средство защиты. В решающий, судьбоносный момент он как раз впился зубами во что-то вкусное, мясное, с длинным названием, что-то из местной морской фауны, совсем не радиоактивное (когда, после кассы, проходишь с подносом снеди, можешь остановиться у детектора, сделать быстрый анализ; инструкция тут же), Лумис анализ не делал, мало ли как настроен счетчик, да и сколь ни быстр анализ, а блюда успевают остыть, ну это, конечно, не главное, главное — он стал немножечко фаталистом: стоит ли опасаться медленного отравления, когда тебя в любой момент могут прихлопнуть?