девать? Средства ушли колоссальные. Вот и решили сделать из них авианосцы, а там, может, чего-нибудь получится. Получилось... Не прошло и двадцати лет, и Перл-Харбор разбомбили вполне успешно. Японцы сообразили раньше всех, что делать с техническим новшеством, они были победней Америки, и у них не хватало ресурсов на создание лишних линкоров. А авианосцы были куда дешевле.
При тоталитарном строе, а другой в условиях затяжной войны существовать не может, план стоит во главе всего. Известное из истории, некогда самое большое по площади государство развитого социализма на той же планете Земля так никогда и не создало ударные авианосцы, не пошло оно в развитии далее эскортных, хотя вооружаться ой как любило; планы военного строительства отодвигали их создание все дальше и дальше, и реальность так никогда и не достигла глобальной поступи шуршащих ватманом эскизов, а ведь у других стран этот класс кораблей имелся. Между прочим, казус с появлением авианосцев — это еще один пример, как ограниченный разоруженческий договор ведет к непредсказуемым последствиям, к выводу возможной эскалации на непредвиденный уровень.
На Гее никаких договоров никто не заключал, посему что планировалось, то и строилось. Оба исконных врага обладали ресурсами материков и не экономили на ратном деле. Вот так авианосцы и прозевали свое золотое времечко, как класс кораблей. А когда построились по плану, так уже и нефть с газом к концу подошли. Артиллерия осталась решающим аргументом морских сражений. Функция разведки — вот что выпало на долю слаборазвитой морской авиации.
Пример авианосцев достаточно выпуклый и хорошо наблюдаемый. Но сколько было случаев с другими видами техники и оружия, когда они либо опережали свое время, либо появлялись гораздо позже, чем могло бы случиться, удели им сильные мира сего вовремя достаточное внимание. Вас интересует военная техника других классов? Пожалуйста.
Ракеты баллистические и прочие — сильнейшие в военном отношении державы мира в той же Солнечной системе, сумевшие свернуть шею еще одному монстру, захватившему перед этим Европу, не особо ими интересовались. Интерес они проявили, только когда захватили горы трофейных немецких «Фау-один» и «два».
Теперь пример обратного свойства, когда незнание и страх стимулируют вложение капиталов и мозговых ресурсов в скользкие темы, без этих стимулов остающиеся лишь в сферах изучения футурологов и фантастов: атомная бомба. Страх Америки, что немцы успешно продвигаются к созданию волшебного супероружия, породил комплекс неполноценности и вынудил выделить на соответствующие исследования бешеные для того времени средства.
И из той же оперы, только в другом сочетании, когда знание и страх подстрекают к движению в новизну: создание бомбы Советским Союзом. Он гнался за Америкой, поскольку отставание было смерти подобно. Ну кто мешал тоталитарному монстру заняться этим заблаговременно, когда ни у кого подобного оружия не было. То, что смогли в 49-м, могли бы создать раньше, законы физики за предыдущие десять лет мало изменились, просто цели не ставились, верхушка страны смотрела в другом направлении.
Но вернемся на Гею. Ракеты на планете все-таки появились, но сколь жалки и малочисленны они были в сравнении с заграбаставшей все и вся сверхартиллерией. Законы развития техники очень похожи на эволюцию живой природы, только все происходит быстрее. Для многочисленных видов животных необходимы разнообразные географические ниши, активно взаимодействующие, а иногда, наоборот, отгороженные от остального мира. Допустим, на огромной равнине невозможно наличие сотен видов приспособленных к одинаковым условиям и специализированных на один вид пищи животных. Конкуренция все равно выдавит из здания прогресса менее приспособленных либо заставит их переключиться на другую пишу, уйти в другую среду обитания или вовсе исчезнуть. В социальном плане мы тоже наблюдаем нечто подобное. Великие империи, если они каким-то образом могли удерживать контроль над громадными территориями и народами долгое время, приводили их всех к некому среднему уровню, различия постепенно смывались. Прогресс оказывался загнанным в узкие рамки, обусловленные общей культурой. И чем в более узких рамках он двигался, тем более и более, с каждым очередным шагом, замедлялось продвижение вперед. Земле повезло, что у нее была Европа с кучей небольших стран и народов, активно взаимодействующих между собой. До появления на Гее двух суперсверхдержав, установивших полный контроль над полушариями, прогресс на ней шел более-менее ровно, веер исследований не затенялся общим культурным однообразием. Однако теперь, после великих объединений, веер исследований в науке сузился до вещей, хотя бы приблизительно доступных управленческому звену. Военное противостояние двух гигантских противников играло двоякую взаимоисключающе-противоречивую роль. С одной стороны, незатихающие битвы не давали развивать области, не связанные с войной непосредственно. С другой — именно военное противостояние стимулировало хоть какое-то развитие новых областей, из опасения, что противник не поленится исследовать это направление. Вот так на Гее все-таки появились ракеты, достаточно развитые, правда, только у одной стороны — брашей, да и то в основном и там львиную долю бюджета все же кушали сверхпушки.
А на все это накладывались еще и мелкие людские интересы гигантских монополий, производящих военную или гражданскую технику.
А на культуру, приспособленную к бесконечному размазыванию и ассимиляции и подминанию под себя внешних явлений, наложились абсолютно новые ограничения: планета оказалась не так уж велика, и ресурсы ее конечны реально, а не в далекой туманной перспективе. Медленное, но тем не менее бесконечное движение вперед стало окончательно неосуществимым для цивилизации, нужен был скачок, качественный скачок на принципиально другой уровень, когда объединенное человечество рванулось бы к освоению расстилающейся вокруг звездной системы, но даже этот момент был навсегда потерян местной цивилизацией, для скачка теперь уже отсутствовали природные ресурсы.
Будущий хаос давно уже стал неизбежен, даже медлительная стагнация, эдакий равномерный спуск в пропасть с постепенным отказом государств от геополитических целей и сползанием ко все более ограниченным территориальным претензиям и тот стал неосуществим в принципе. Вот только наступление момента начала всеобщего обвала было никому не известно, многие чувствовали, что он совсем близко, но вот где именно?
ПРОГРЕССОРЫ
Значит, ваша организация борется за то, чтобы сделать мир лучше? — спросил глав-штурм-майор.
— Ну, можно и так сформулировать это идеологическое клише, — ответил гость. — Но это дальний прицел. Для его осуществления потребуется не один цикл. На первом этапе, как я уже объяснял, мы произведем силовое давление, я даже назову его показательно-силовым, поскольку одной-двух демонстраций будет достаточно. Ну, этот параграф мы уже обсуждали. Последующие перспективные цели будут достигнуты со временем. Интеллект — вот что определяет ступень развития общества. Все возможности бюджета, а он, как известно, определяет политику, мы бросим на интеллект. Свернем к черту производства старого типа и все кинем на развитие перспективных областей. Люди, желающие и способные получить образование, получат его; поначалу, конечно, мы вынуждены будем все направить чисто в технические области, гуманитарным наукам придется подождать. Во внешней политике агрессию нужно выбросить на свалку, к черту все эти дурацкие территориальные споры, колонии. Не желающие сотрудничать пусть идут куда хотят. Я думаю, очень скоро мы сможем эффективно защищаться от любого нападения на свою территорию. Тогда основная часть налогов пойдет на воспитание и обучение детей, развитие их интеллекта. У нас обширные программы в этом плане. Мы станем интеллектуальной аристократией мира. Духовное совершенствование человека — вот что станет нашим принципом.
«Снова-здорово, — подумал Лумис. — Я думал, все демагоги уже получили наглядный урок».
— Хорошо, — сказал он вслух. — Это мы много раз слышали. Большинство людей, исповедующих такие или сходные принципы, уже несколько дней парят там, — он показал глазами вверх, — в виде мелкозернистой пыли. Мне интересно, почему вы раньше не примкнули к ним, возможно, ваша техническая помощь или советы имели бы решающее значение?
Мы не были готовы. Мы и сейчас не совсем готовы, но, в силу обстоятельств, у нас нет выбора. Наш заговор раскрыт, а поскольку мы не обладаем никакой реальной силой, нас сотрут в порошок. Когда сразу трое из нашей организации исчезли, мы поняли, что это конец. Пока, как видите, нам удалось ускользнуть. То, что ваш объект не контролируется этим новоиспеченным правительством, просто подарок судьбы.
— Ладно, — вмешался Мероид. — Оставим эти дебаты. Я не до конца понимаю: что мы от этого выигрываем сейчас? У нас у самих не все в порядке с властями, но пока нас вроде бы оставили в покое. А если на базе окажетесь вы, за нас уж точно возьмутся, понимаете?
— Нам не обойтись друг без друга. По одиночке мы все обречены. Подумайте, ведь вы абсолютно бессильны против пехоты. Они бросят против вас спецбригаду, и вы не выстоите, это же ясно. Мы доработаем нашу технику, и она сделает нас и вас почти неуязвимыми.
— А сколько дней или недель потребует эта ваша доработка?
— У нас все подготовлено, мы захватили с собой все узлы. По нашим прикидкам, хватит суток.
А если в течение этих суток нас снова начнут обстреливать? — кусая ноготь, произнес Мероид.
— Придется рисковать. Зато потом, когда мы запустим зеркало, вы сможете контролировать громадную территорию.
— А сколько надо на запуск? — спросил Лумис.
— Можно было бы все делать параллельно, но лучше пока не привлекать внимания военных. Когда мы введем в строй лазер, начнем собирать аэростатическую подвеску. Потребуется еще десяток часов. Потом по радиокоманде выведем зеркало на двадцать тысяч метров — и все. Одновременно подсоединим к вам дополнительную АЭС, мы захватили с собой передвижную. Немного доработаем ваши накопители, это можно будет делать, так сказать, «без отрыва от производства».