Мадам Бланки, приехавшая повидаться с сыном, проявляет неожиданный интерес к достопримечательностям острова. Республиканец Эмиль Гушуа, горячий поклонник Бланки, охотно вызвался показать ей весь остров. Она побывала в рыбацких поселках Созон, Бангор и Локмариа. Но особенно привлек ее внимание Порт-Гульфар. Она остановилась в деревушке Кервилаун, откуда виднелся большой маяк. Красный свет в башне маяка как бы указывал путь к свободе сына. Здесь была и окруженная скалами удобная бухта, берега которой покрыты густыми зарослями кустов. В долине, где она нашла приют, находилась и деревенская харчевня. По вечерам здесь собирались рыбаки и крестьяне, распивавшие яблочную водку и сидр. Это были простые, грубые и, конечно, очень бедные люди. Разве не найдется среди них человека, желающего заработать сотню-другую франков за небольшую прогулку в море?
Итак, прежде всего нужны деньги. И нужна тщательная подготовка, чтобы выбраться за тюремную стену. Бланки внимательно слушает мать, которая уже безраздельно охвачена идеей побега. 24 октября она покидает с этой мыслью остров, увозя с собой письма сына к родным и друзьям. Бланки писал сестре Урании: «Что касается счастья, то я обращаюсь к прошлому или к будущему, которое не обещает мне ничего, кроме могилы. Но я привык философски относиться к любой перспективе. Я узнал об отъезде в Буэнос-Айрес наших близких, включая двух твоих сыновей. Они молоды. Колесо фортуны вращается сейчас быстро, и надеюсь, что им повезет в жизни. Ну а наша судьба в том, чтобы жить в переходную эпоху, всегда в неопределенности, не принадлежа ни к миру прошлого, ни к будущему. Наша утомительная, печальная, горькая жизнь подобна положению древних евреев по пути через пустыню между Египтом и землей обетованной…»
Бланки, конечно, ничего не пишет сестре о своих замыслах, но мысль о неожиданных переменах в жизни, образ земли обетованной, видимо, не случайно возникает в его воображении. А вскоре он прямо предлагает соседу по камере и другу Казавану бежать вместе. Тот соглашается с восторгом, не колеблясь ни минуты. Правда, впереди долгая зима, когда побег был бы крайне опасен, ибо море почти постоянно остается бурным. Даже самые отчаянные из рыбаков не рискуют тогда выйти в море. Значит, надо ждать весны. Но теперь это ожидание вдвоем, когда можно вместе говорить и действовать во имя сладкой мечты о свободе. Действовать предусмотрительно, тщательно, осторожно и наверняка. Прежде всего надо приучить тюремщиков не обращать особого внимания на обитателей камер 14 и 15. Прежние отношения Бланки с охраной служили для этого неплохой подготовкой. Он крайне редко отвечал на задаваемые ему вопросы, вообще как будто не замечал существования этих стражей, чаще всего поворачиваясь к ним спиной. Они уже привыкли к замкнутости этого человека, имевшего репутацию если и не маньяка, то какого-то чудака, отрешенного от окружающей обстановки. Теперь и Казаван начинает постепенно вести себя так же, как Бланки, который совершенно прервал связь с тюремной охраной. По вечерам, когда двери каждой камеры открывали, то выкрикивали имя заключенного и тот отвечал, что он здесь. Бланки, а вслед за ним и Казаван теперь совершенно перестают реагировать на окрики. Они даже не делают ни малейшего движения, хотя бы слабого кивка головой. Тюремщики требуют отвечать при перекличке, а они упорно молчат. Следуют жалобы начальству. Но приказы, уговоры, угрозы не действуют. В конце концов на них махнули рукой и, увидев неподвижно сидящего за столом или лежащего на койке Бланки и Казавана, довольствовались этим. Таким образом их терпеливо приучали к «странностям» двух узников. И они привыкли. Так готовилась первая, возможно, решающая часть побега. Ведь потребуется много часов, прежде чем после побега из самой тюрьмы удастся покинуть остров. Поэтому решено было оставить вместо себя сооруженные из чего попало, но облаченные в обычную одежду манекены. Пусть эти куклы внушат уверенность, что заключенные на своем месте, в своих камерах.
Мать передает Бланки все свои сбережения (более 1200 франков). Тщательно готовят все необходимое для побега. Приготовлены веревки с железными крюками, которые помогут преодолеть высокую крепостную стену. Приобретается одежда, ведь обычное тюремное платье пойдет на изготовление манекенов. После сложных переговоров удается узнать, что в деревне Раденек около Порт-Гульфара живет старый моряк Жан-Луи, которому можно доверять. Он наверняка сможет вывезти беглецов с острова за хорошую плату, хотя день побега ему заранее и не будет известен. Бланки и Казаван охвачены нетерпением и решают бежать 5 апреля. В это время новолуния стоят особо темные ночи. К тому же с началом апреля камеры заключенных запирают на час позже, не в восемь, а в девять часов вечера.
Наступает заветный день. Друзья тщательно изготавливают фигуры своих двойников, сидящих за столами, зажигают лампы. Они «читают». Потом Бланки и Казаван берут с собой все, что нужно для побега, и смешиваются с толпой гуляющих перед сном заключенных. Им легко удается спрятаться в грядах гороха. Как раз в это время начинается вечерний обход и осмотр всей тюрьмы. Бланки и Казаван пробираются к старому колодцу и по веревке спускаются в глубину. Полтора часа им приходится стоять в ледяной воде. Но вот звучит колокол. Проверка заканчивается, но они выжидают еще с четверть часа. Все тихо. Значит, манекены успешно справились со своей ролью! С трудом двое узников выбираются из колодца. Впереди еще переход через площадку для прогулок, две ограды, два сторожевых поста и главная высокая крепостная стена, гребень которой усеян битыми бутылками. На каждом шагу возникают неожиданные препятствия и осложнения. Беглецы уже измучены, их руки окровавлены, они дрожат от холода в мокрой одежде. Но вот наконец они за пределами крепости. Им виден огонь красного маяка, который должен служить ориентиром. Решают идти не по дороге, а напрямик через поле, заросли, овраги и скалы. В темноте они то проваливаются в какие-то ямы, то натыкаются на огромные каменные глыбы. Так они проходят восемь километров до южного берега острова. Туман давно сменился холодным дождем, который продолжается без перерыва. Но вот какие-то небольшие дома, типичные бретонские жилища бедняков. В дверях одного из них появляется мужчина в одном белье, его наверняка разбудил шум камней под ногами беглецов. Казаван спрашивает его, какая это деревня, и узнает, что это не то, что им нужно. Быстро удается договориться: за пять франков крестьянин, который знаком с Жаном-Луи, ведет их в Раденек. Вот и его дом. Старик со свечой в руке рассматривает неожиданных гостей, объясняющих ему, что им срочно надо покинуть остров и попасть на континент с его помощью. Следует обескураживающий ответ:
— Кто вам сказал, что я могу сделать это? Я не моряк и не рыбак, я крестьянин. Я работаю только на земле.
Тревога охватывает беглецов. Но, оказывается, еще ничего не потеряно. Из темноты раздается другой, мужской молодой голос. Это племянник хозяина. Бланки предлагает ему одеться и поговорить наедине. Втроем они выходят из дома. Бланки прямо объясняет этому двадцатилетнему парню, что они бежали из тюрьмы, и предлагает ему пятьсот франков, если он быстро перевезет их через пролив. Но парень разводит руками и показывает на море: о берег действительно бьет такая волна, что лодка мгновенно будет разбита в щепки. Надо подождать до утра. Но завтра он не может помочь: его как раз призывают на военную службу. Ведь началась война с Россией, и завтра утром он должен прибыть на сборный пункт. Но у него есть надежный друг, который переправит их не хуже его. Ну что ж, тогда названную сумму придется поделить на двоих.
— Что вы, это неважно. Поверьте, я действую не из интереса, а из-за сочувствия к вам. Ведь вы же не какие-то уголовники. Будьте покойны. Через день вы будете в море. Верьте мне.
Бланки и Казаван совершенно успокоены. Им очень повезло, что они встретили такого симпатичного парня. На ночь их устраивают на сеновале, приносят еду. Правда, за все и всем они тут же щедро платят. Потом долго лежат без сна. Не дает заснуть не столько грубая солома, сколько страшное нервное напряжение. Но вот наступает утро, прекращается дождь, проясняется небо, становится теплее. Главное — свобода. Они уже на свободе!
Раздается шум. Может быть, молодой моряк привел своего друга и они отправятся в путь? Но почему эти крики, топот множества ног и знакомый лязг оружия? Бланки узнает грубый и громкий голос Дерешефа, начальника тюремной охраны. Беглецов сбрасывают с чердака сарая, сразу злобно избивают, сдирают с них одежду в поисках оружия. Но находят лишь деньги. Они окружены целой толпой жандармов и солдат, за которыми любопытные лица крестьян. Беглецов связывают. Бланки покидают силы, его трясет лихорадка, но он, как и Казаван, не произносит ни слова. Связанными их везут назад, в тюрьму, под охраной огромного конвоя.
Бланки так рассказывал потом об этом трагическом возвращении: «Было тихое, прекрасное утро. Дождь перестал. Море еще шумело, затихая, и легкий северо-западный ветер вращал крылья мельниц. Небо серое, но облака поднялись уже высоко. В вышине весело пел жаворонок. Это уже не был заколдованный остров с крутыми тропинками и фантастическими образами. Чародейство ночи исчезло без следа. Широкое, прямое шоссе прорезало долину, по которой были разбросаны селения».
Обаятельный молодой моряк, заверивший Бланки и Казавана в своей верности, сразу отправился в Ле Пале, явился в крепость и доложил о беглецах. Он предпочел получить установленную доносчикам награду в пятьдесят франков за каждого заключенного более высокой, но рискованной плате за доставку их на материк. Вскоре на полученные за предательство и взятые в задаток у беглецов деньги был построен новый дом. Он сохранялся еще в самом конце XIX века, хотя и носил на себе следы двух поджогов. Крестьяне называли его «замок Бланки». Об этом рассказал первый биограф Бланки Гюстав Жеффруа, посетивший Бель-Иль спустя более тридцати лет после побега. «Он приходит», — шепотом говорили ему суеверные местные жители, верившие, что дом посещает призрак Бланки…