ой казни. Вот почему 21 января палата пэров была переполнена — все ждали эффектной развязки событий. И вот председатель палаты Паскье предоставляет слово адвокату. Дюпон де Буссак встает и заявляет:
— По соглашению с моим клиентом я отказываюсь защищать его.
В обстановке оцепенения и замешательства адвокат садится на свое место. Тогда Паскье обращается к Бланки и спрашивает, не хочет лн он что-либо сказать.
— Ничего, господин председатель, абсолютно ничего.
Почему Бланки отказался от защиты? Этот вопрос несколько месяцев интриговал воображение французов, пока Дюпон де Буссак в журнале «Ревю де Прогре» не раскрыл тайну. Адвокат рассказал, что с самого начала он со всем своим огромным опытом защиты многих революционных республиканцев был поражен трудностью возникшей перед ним задачи. Во время встречи с Бланки в его камере Консьержери он говорил своему клиенту, что если он будет говорить о его непричастности к заговору и отсутствии доказательств вины, то это окажет самое пагубное воздействие на репутацию Бланки. Все его враги получат новую возможность поливать грязью имя революционера, который вовлек в опасную авантюру столько неопытных и простодушных людей, а сам, скрывшись с поля боя, пытается выйти сухим из воды. Не дослушав объяснения своего адвоката, Бланки решительно заявил, что на суде не должно быть сказано ни одного слова. Действительно, если открыто признать фактическую картину, то есть главную руководящую роль Бланки в «Обществе времен года», признать тот факт, что он был вождем восстания 12 мая, то это будет выглядеть просто пародией на тот благородный спектакль, который устроил на первом процессе Барбес. К тому же это жалкое подражание «рыцарству» Барбеса, спасшему ему жизнь, не поможет Бланки. Если же просто оправдываться и опровергать обвинения, то, значит, подтверждать клевету. Бланки предпочитал быть казненным, но необесчещенным. Отсюда и неожиданная для всех сцена отказа от защиты на суде.
Но если проблему защиты на суде Дюпон де Буссак решил по соглашению с Бланки путем замены красноречия молчанием, то ему пришлось долго и терпеливо объяснять эту тактику трем женщинам, мучительно переживавшим судьбу сына, мужа, брата. Мать Бланки, его сестра и Амелия в ужасе. Они умоляют Дюпона сделать все, чтобы спасти жизнь Огюста. Как объяснить им всю сложность возникшей ситуации, требующей вообще отказаться от защиты? Как убедить их, что смерть родного человека на гильотине предпочтительнее, чем потеря его непонятной для них «чести»? Дюпон де Буссак долгими часами выдерживает мучительное объяснение.
Особенно тяжелы муки Амелии. Кажется, что она уже перенесла все мыслимое и немыслимое: неудачи, страх, клевету, тягостные месяцы неизвестности, когда Бланки скрывался от полиции. Несколько раз в ее доме полиция устраивала обыски. У нее забрали все, даже письма от любимого Густо, как ласково называла Амелия своего мужа. Ее вызывает судья и грубо повторяет ей все клеветнические вымыслы против ее мужа, убеждая, что эшафот — единственное, чего он достоин. А потом она, охваченная ужасом, горем, сомнениями, скрывается среди публики в палате пэров и слышит ужасающе хладнокровное заявление мужа о том, что ничего, абсолютно ничего он не будет говорить. 31 января объявляют приговор. Двоих оправдывают, 28 осуждены к тюремному заключению на срок от трех до 15 лет. И только ее муж осужден на смерть.
Бланки ожидал решения в своей камере в Консьер-жери. Здесь, в самом центре Парижа, на месте дворца французских королей — древняя тюрьма. За восемь веков ее старые камни видели множество обреченных. Последние дни и часы перед казнью провели здесь знаменитости вроде убийцы Генриха IV Равайяка. В эпоху революции в этих камерах готовились к встрече с гильотиной королева Мария-Антуанетта, Шарлотта Корде, жирондисты, якобинцы, сам Робеспьер...
Смертный приговор ему объявляют ночью, когда внезапно с лязгом открывается дверь камеры и входит целая группа людей: начальник тюрьмы, офицеры суда, несколько жандармов. Еще много толпится в коридоре.
Бланки внезапно просыпается. Он молча сидит на своей койке. Офицер говорит, что им поручено зачитать приговор. Чтение продолжается долго. Без всяких признаков волнения Бланки внимательно слушает. Но вот слова: «Приговаривается к смертной казни». Офицер невольно понижает голос, произнося их почти шепотом. Бланки просит повторить, и роковые слова звучат громко и отчетливо. Руки Бланки непроизвольно вздрагивают, он подымает их к груди. Это чисто рефлекторное движение. Но оно вызывает у жандармов опасения, что осужденный может в припадке отчаяния совершить самоубийство или нападение на охрану, как случалось в таких обстоятельствах. И на него напяливают смирительную рубашку, хотя Бланки ведет себя совершенно невозмутимо и не произносит ни слова. Он ждал смерти, и он готов...
Иначе воспринимает фатальный удар Амелия. Казалось бы, и для нее в этом нет ничего неожиданного. Но из-за слабости, а может быть, напротив, из-за какой-то особой жизненной силы она не в состоянии поверить в очевидное. У этой нежной молодой женщины вдруг просыпается энергия и воля, чтобы бороться за жизнь мужа,
когда как будто нет никаких шансов на успех. Ведь если Барбесу, получившему помилование, помогла широкая волна общественного протеста, то Бланки совершенно одинок. Более того, клевета преградила путь какому-либо сочувствию к нему. Но умный и прозорливый Дюпон де Буссак советует Амелии просить аудиенции у короля Луи-Филиппа, которого так ненавидит и презирает ее осужденный на смерть супруг. Адвокат все предусмотрел и продумал. Луи-Филипп, царствование которого от начала до конца было сплошным преступлением, играл в милосердие. Он театрально распространялся о том, что вообще питает отвращение к смертной казни. Ведь его отец герцог Орлеанский, принявший во время революции новое имя Эгалите (Равенство), после неудачи маневров с целью использования событий для личного спасения кончил жизнь на эшафоте. Так почему же не воспользоваться мнимым милосердием лицемера?
Амелия едет в Тюильри, король принимает ее и, не слушая мольбы, с непроницаемой улыбкой подписывает 1 февраля 1840 года декрет о замене смертной казни пожизненным заключением. Он хорошо знает, что оно будет означать лишь другой вид смерти, медленный и более мучительный. Зато история прославит его милосердие...
3 февраля происходит свидание Амелии с мужем в Консьержери. В мрачной комнате, разделенной двойной деревянной решеткой, в присутствии жандармов Бланки видит свою любимую прелестную жену. Но она неузнаваема; страдания словно преобразили ее. Бледное, изможденное лицо, она похудела так, что платье висит на ней. Любовь, нежность, безнадежность, отчаяние в ее глазах. Бланки сразу почувствовал, что она больна. Ведь во время его заключения в Фонтевро Амелия переносила ужас тюрьмы тяжелее, чем сам заключенный. Теперь же она превратилась в какой-то призрак прежней цветущей красавицы. Увидятся ли они еще когда-нибудь? Бланки предлагает, чтобы, как только она поправится, Амелия поселилась рядом с той тюрьмой, где ему придется отбывать заключение. Она, конечно, немедленно соглашается. Но свидание уже подошло к концу. Все.
Холодной ночью 4 февраля Бланка и еще семеро его осужденных товарищей поднимают, выводят из камер и сажают в особую тюремную повозку для перевозки заключенных, именуемую в просторечье «корзиной для салата». Этот окованный железом огромный ящик на колесах должен доставить их в тюрьму, где им предстоит отбывать наказание. Осужденным объявляют, что их повезут в государственную тюрьму Мон-Сен-Мишель («Гора Святого Михаила»).
«Милосердный» король, выбравший это место для наказания майских инсургентов, действовал с хладнокровным садистским замыслом. Храм и монастырь Мон-Сен-Мишель был известен во Франции прежде всего как великолепный памятник готического искусства. Но Луи-Филипп знал, что под величественными залами и колоннадами, за стенами, покрытыми прекрасной древней скульптурой, находятся страшные каменные мешки, высеченные в скале. Еще в детстве, когда он и не мечтал о королевской короне, а был лишь герцогом Шартрским, он посетил эту древнюю монастырскую тюрьму в сопровождении своей гувернантки. Мальчик, еще не потерявший человеческий облик от обладания властью, которая всегда развращает высших правителей, он пришел в ужас и негодование от увиденного. Тогда он пытался сломать решетку, поставленную еще Людовиком XI. Но теперь он вспомнил о существовании столь прекрасного издалека, но ужасного внутри древнего монастыря...
Ныне это один иэ самых знаменитых исторических памятников Франции, расположенный между департаментами Ламанш и Иль-е-Вилен. Гигантская гранитная скала возвышается возле полуострова Бретань, у берега старой провинции Авранш. Ее естественная высота, дикое величие давно привлекали внимание. Здесь некогда друиды совершали жертвоприношения, чтобы успокоить море. Скала была островом во время прилива и становилась доступной только в момент отлива. В наше время Мон-Сен-Мишель связан с сушей насыпной шоссейной дорогой, по которой к знаменитому памятнику приезжают многочисленные туристы.
Согласно легенде еще' в 708 году епископ Авранша Обер имел здесь чудесное видение. Явившийся ему святой архангел Михаил приказал соорудить на скале храм. Затем возник монастырь, и постепенно скала обросла башнями многочисленных монастырских построек. Мон-Сен-Мишель одновременно служил крепостью. Его безуспешно пытались захватить англичане во время Столетней войны и гугеноты в период религиозных войн. При Наполеоне здесь была учреждена каторжная тюрьма, которая и ожидала Бланки.
Говорят, что и сейчас Мон-Сен-Мишель является единственным историческим памятником Франции, который не разочаровывает, когда его впервые видят воочию. Эта вырастающая из моря и песка громадина, поразительное единство природного и человеческого творения, выражающая необыкновенную устремленность вверх, к небу, вот уже тысячу лет никого не оставляет равнодушным.
Бланки, питавший неприязнь к романтике и к такому ее воплощению, как готическая архитектура, не испытывал никаких приятных чувств, когда ему приказали выйти из тюремной повозки и идти под конвоем по единственной улочке деревушки, прилепившейся к скале. Он видел неспокойное по-зимнему море, другую, необитаемую скалу Томблен, возвышавшуюся севернее, однообразный скалисто-песчаный берег, омываемый прибоем. Узников вели к башне Клодин, к находившимся рядом тюремным воротам Шателе, которые открылись, чтобы, как страшная пасть, поглотить свои жертвы.