Досадные мелочи некстати омрачают сияющий праздник... Площадь перед Ратушей. Небольшая толпа молодежи. Показалась кавалькада конных гвардейцев в блестящих касках и ярких мундирах. Они гарцуют рядом с императорской каретой, украшенной золотыми регалиями. Внутри австрийский император, украшенный пышными бакенбардами. Рядом — французский император, одетый в синий мундир с широкой красной лентой и в треуголке. Кортеж приближается, и видны длинные, расходящиеся горизонтально, нафабренные усы Бонапарта, вялый рот, тяжелые веки, прикрывающие желто-серые, тусклые, мутные глаза. Резко торчит костистый горбатый нос. Болезненная одутловатость придает властелину утомленный, но самодовольный вид. И вдруг громкие, звонкие голоса:
— Да здравствует Гарибальди! Долой интервенцию!
Это какие-то юнцы так бестактно напоминают монархам об их преступлениях в Италии. Они выражают возмущение тем, что Луи Бонапарт, снова заигрывающий с церковью, послал войска на защиту папы и нанес поражение герою итальянского народа. Это лишь одна из его бесконечных авантюр, возмущающая французов. Полиция хватает смутьянов. Арестованы бланкисты: Шарль де Коста двадцати одного года, Гастон де Коста семнадцати лет, Менар двадцати одного года, Брейе двадцати лет... Через три дня семерых из них осудят и посадят в тюрьму. Но, как говорили тогда во Франции, сколько у нее подданных, столько же и поводов для недовольства. Процветание Империи сменилось экономическим кризисом, и он задевает всех. Новые неудачи императорской политики отравляют праздник выставки. Как раз в самый разгар поступает сообщение о крахе мексиканской экспедиции, затеянной Бонапартом, решившим дать трон Мексики императору Максимилиану. Патриоты захватывают его и расстреливают, императрица сходит с ума. Тысячи французских мелких буржуа, купивших облигации мексиканского займа, разорены... Но выставочный фейерверк продолжает сверкать. Увы, не прекращаются неприятности. Враждебная манифестация против русского императора Александра II, покушение на его жизнь... Балы, приемы, маскарады продолжаются. Все во славу Империи, ненавидимой теперь всеми. Но зато солдатам раздают ружья новейшей системы Шаспо, «делающие чудеса», как гласят официальные реляции, при стрельбе по итальянским патриотам. Пока парижане с ними еще не познакомились, но положение в конце года торжества и ликования таково, что сам император сквозь зубы признает: «На горизонте появилось темное облако...»
А вслед за ним все новые облака покрывают горизонт со всех сторон. Обстановка в стране день ото дня все напряженнее. В 1867 году арестована и осуждена группа людей за действия с целью «нарушения общественного спокойствия, за возбуждение ненависти к правительству». Раскрыто новое тайное общество «Революционная коммуна французских рабочих». Один из его руководителей, профессор Альфред Накэ, приезжает в Брюссель к Бланки. Он сообщает, что многие из членов общества испытывают тягу к бланкизму. В сентябре один из сторонников Бланки пишет ему, что существует некая группа в «триста энергичных людей», имеющих оружие. Они горят желанием примкнуть к партии бланкистов. Ясно, что в Париже растут потенциальные силы революции. Возможно, возникнет революционная обстановка, упустить которую нельзя. Блапки не может больше довольствоваться обрывочной информацией и принимает решение ехать в Париж. Надо быть на месте, чтобы держать все в своих руках, оценивать положение, взвешивать и решать.
И вот перед ним снова Париж, сверкающая столица Империи. Его первый приезд окажется коротким, нельзя обнаружить себя ничем и вызвать внимание полиции. Но вскоре он приезжает снова. Затем эти визиты учащаются и становятся продолжительнее, пока он не остается в Париже на целых полгода.
Бланки живет у своих сестер, у мадам Барелье на улице Кардинал-Лемуан и особенно часто у мадам Антуан на улице Оутфей. Сестры заменяют ему своей заботой мать. Как всегда, он крайне беден, у него ничего нет. И хотя они не богаты, сестры содержат его, благо потребности Бланки очень скромны.
Но иногда он предпочитает останавливаться в другой комнате, на бульваре Монпарнас, которую снимают для него его друзья Гранже и Эд. Он живет там под именем господина Бернара или Боделя, и, кроме них, никто не знает адреса его убежища. Только в полдень он идет к Эду, живущему рядом на улице Вавен. У него он обедает и ужинает, у него принимают многочисленных посетителей. А его друзья с энтузиазмом обретают в Старике воплощение всех своих надежд. Вопросы, ответы, поручения. Бланки с легкой улыбкой решает дела своей очень сложной организации, которая вся держится на его непререкаемом авторитете. Вечером он возвращается к себе или идет вместе с Эдом и Гранже к Тридону, Жак-лару, Дювалю. Иногда, в хорошую погоду, они прогуливаются все вместе и подолгу беседуют, заходят в кабачок в районе Сен-Дени. Необычайное дело — Бланки ест даже мясо. Вообще вся его повседневная жизнь организована и обеспечена другими. Оп ничего не просит, ему ничего не предлагают, но молчаливо делают все необходимое для Старика.
Однажды журналисты Деламбр, Валлес и их друг Альбер Калле встречают Бланки, здороваются.
— Я иду, — объясняет Бланки, — на кладбище Монпарнас к могиле Четырех Сержантов.
Заметив легкое удивление на лицах его собеседников, Бланки объясняет:
— Когда их казнили, я почувствовал ненависть к обществу. Дамы в богатых туалетах смеялись в окнах Ратуши. Сами приговоренные сержанты Ла Рошели у подножия эшафота были спокойны и тверды. За кордоном солдат женщины и девушки плакали горючими слезами... Да, в тот же день я решил посвятить свою жизнь уничтожению их палачей.
Валлес и Калле провожают его на кладбище. Бланки вешает на дерево над могилой сержантов букетик фиалок, который он извлекает из кармана.
В 1868 году завершается формирование сети подпольных групп, каждая из которых включает десяток бойцов. Это для Бланки основа, база любого реального действия, которая должна быть прочной и надежной. Поэтому все построено на соблюдении самой тщательной конспирации. Если какой-либо молодой человек, преисполненный революционного энтузиазма, услышав о бланкистах, хочет к ним присоединиться, то ему приходится преодолевать немало трудностей. Теперь не устраивают таких таинственных церемоний приема, какие практиковались в тайных обществах при Реставрации или Орлеанской династии. Но зато невероятно усложнилась процедура тщательной проверки каждого новичка. Все говорят между собой на условном языке, напоминающем язык масонов, только более специфическом. Здесь речь не идет о революции. Почему-то в беседах упоминаются какие-то вазы, пианино, скрипки? В первом случае имеют в виду
оружие, затем — печатный станок, далее — брошюры...
Бланки поддерживает непосредственную связь только с командирами сотен, проверенными бланкистами. Это Жаклер, Жантон, Дюваль. Они создавали первые боевые группы под контролем самого Бланки. Столь же успешно действовали Менье, Гранже и Эд. Бланки учитывает географию Парижа, и поэтому группы организованы в определенных районах. Больше всего их на правом берегу Сены, в округах Монмартра, Ла Шапель, Бельвиль, Менильмонтан, Гаронна. Здесь больше всего рабочих. На левом берегу, где преобладают студенты, их объединяют Гранже и Эд. Опорными пунктами бланкистской партии служат крупные заводы, вроде насчитывающего две тысячи рабочих завода Кайль. Ее группы созданы в цехах Гренель, в литейных фабриках Гузна, Фредерика Тьебо, Бехена, Ворма, в железнодорожном депо Северного вокзала, на газовом заводе Ла Виллет. Иногда группа охватывает лишь квартал или загородное местечко, как Аржантей.
Чтобы эта сложная система всегда была наготове, она должна функционировать. Поэтому Бланки устраивает частые проверки отдельных групп, иногда одновременно многих, до десятка и больше. Он незаметно наблюдает, как на Монмартре, на внешних бульварах, то есть в то время на северо-восточной окраине Парижа, проводятся полувоенные сборы, упражнения, учения. Командир каждой десятки собирает своих людей в установленном месте. Бланкисты называли это «свиданиями при луне». Собираются также на бульварах Араго, Порт-Рояль, в Люксембургском саду. Сам Бланки, переходя с места на место, проверяет явку людей, контролирует свою подпольную армию, многие солдаты которой знают лишь своего непосредственного командира и безразлично наблюдают за маленьким стариком, возникающим и исчезающим в ночной темноте.
Интересно, что императорская полиция ничего об этом не знала. Вернее, шеф службы безопасности Лагранж получая сообщения о каких-то таинственных собраниях. Но он и представить себе не мог, что в группах изготавливают сотни гранат, идет настоящая боевая подготовка. Не знал он также о системе связи между ними. И никогда не слышал, что в столице Империи активно действует сам Бланки. А между тем группы собирались каждую неделю, иногда несколько раз в неделю. И все это делалось под носом у полиции. Но у бланкистов была
своя тайная полиция в лице Рауля Риго, которому помогали несколько друзей. Бланки не очень-то любил этого юношу, с его излишним пристрастием к остроумию, к оригинальничанью. Но с точки зрения пригодности для сложного, щекотливого дела Риго вполне подходил, и ему доверяли.
А Бланки в середине 1868 года становится теоретиком уличной войны. События во Франции развиваются так, что она .может вспыхнуть со дня на день. С другой стороны, в основном закончена подготовка того костяка, вокруг которого должны будут в случае революционного кризиса объединиться восставшие массы. Бланки пишет «Инструкцию для вооруженного восстания». Собственно, работать над ее подготовкой он начал давно. Первые заметки были написаны еще в 1861 году. Теперь мысли, выношенные за долгие годы пребывания в тюремной камере, должны быть четко изложены на бумаге.
Бланки утверждает прежде всего, что восстание в Париже, проведенное старыми методами, не имеет никаких шансов на успех. Старые методы — эго те, которые впервые широко применялись в дни июльской революции 1830 года. Но после этого правительства изучили приемы уличной войны и приобрели превосходство над неорганизованным народом. Правда, в феврале 1848 года народ победил, действуя старыми методами. Но это случайность. Победа была достигнута только потому, что Луи-Филипп серьезно и не защищался. Когда же правительство действует активно, оно побеждает в борьбе против неорганизованного народа. Это доказало поражение парижского рабочего класса в июне 1848 года. Тогда рабочие действовали старым методом, то есть они не имели никакой тактики восстания.