Отец, наблюдавший за этим представлением, прошептал мне:
- Давно мечтал о чем-то подобном... Не баба, а пиявка в юбке. Ты поаккуратнее с ней. - посоветовал он мне. - Болтать любит да от себя добавить может.
- Ну, такие люди всегда были и всегда будут. Но я тебя услышала. - также прошептала я. Вот и информатор нарисовался. Надо подружиться.
Я отправилась кормить курей, а после мыть посуду. Отец же в это время подоил корову и увел ее на пастбище. Но вернулся быстро, так как наш дом был в конце села, а луг для выпаса был за пролеском.
За всеми делами баня настоялась и можно уже было идти мыться.
- Я иду первый! - заявил отец, сверкая глазами. - Как герой, приму весь первый жар на себя. - и стукнул себя кулаком в грудь.
- О, мой отец-герой! - я решила поддержать этот цирк, картинно приложив руку ко лбу. - Благословляю тебя на бой с банными принадлежностями против его величества антисанитарии. Я и горячий чай будем ждать тебя с победой! - и положила ему на плечи свои ладони.
От неожиданности, он крякнул.
- М-да. Выглядим как идиоты. - улыбнулся папа.
- Видимо, это наша отличительная семейная черта. Да и не видит никто. - вздернув нос, ответила я и выгнала его в баню. Я тоже помыться побыстрее хочу.
Заранее спросив разрешение, я решила напечь блинов, пока печурка не остыла полностью. Замесила тесто в миске и оставила его на столе. В печке я пошуровала небольшой кочергой и, все-таки, подкинула полешко. Пока угли разжигали на полешке огонь, я рассматривала сковороды в шкафу. Приглянулась одна невысокая, чугунная, почти как сссровские сковороды. Только на ручке непонятный вензель вместо цены. Вот и все отличие. В подполе раздобыла масло и дело пошло.
Через час вернулся отец. Намытый, распаренный, раскрасневшийся. Высокий, вихрастый, загорелый молодой мужчина, которого не портили простецкие штаны из светло-серого льна на завязке и отрез-полотенце на плечах. Ну, хорош! Хоть сейчас женихаться. Но это позднее.
Я заварила заранее листья малины и мяты, разлила этот "чай" по кружкам и поставила вместе с блинами на стол.
- С легким паром! Садись отдыхай, пей, ешь, а я побежала булькаться.
Собрав в отрез (надо что-то с этими отрезами делать) белье на смену, я вприпрыжку поскакала в сторону бани. Хорошо быть молодой! Колени не скрипят и позвоночник не ссыпается в портки.
Ух, хорошо! Ну и пусть только дегтярное мыло, но сам факт - баня. Нет, не так . БАНЯ! Обожаю!
Пока я стирала одежду и мылась потом сама, отдельно заваривалась крапива для полоскания волос. Как-то этот колтун нужно разобрать. Вдруг поможет?
Уже чистенькая и одетая я заметила в окне предбанника свое отражение. Как бы описать этот стиль, особо не выражаясь... Колоритненько. Длинный зеленый сарафан на лямках и рубаха под ним. Все это широченное, как чехол на танк. На вырост что ли? Если только в ширь.
- Пап, где развесить постирушки? - вбежала я в дом с полотенцем на голове.
- На чердаке веревки растянуты... - он обомлел, когда увидел меня. - Ты чего такая... широкая? - и глазками луп-луп.
- Что нашла, то и надела. - пожала я плечами.
-Там пояса должны быть. - кивнул папа в сторону моей комнаты, намекая на сундук.
- Да? Не видела.
Наскоро развесив постиранное на веревки, я побежала бороться с волосами. Не найдя нигде большого зеркала, я обратилась к отцу. Тот принес большое зеркало в раме из своей мастерской (вроде как ремонтировал он его) и повесил в моей комнате напротив сундука. Я осмотрела свои волосы, вздохнула и принялась драть их. То есть расчесывать, разумеется. Местами чесать, местами драть. Как-то так.
В сундуке я, все-таки нашла два убитых тканевых пояса. Что с ними нужно было сделать, чтобы добиться такого результата, я не знаю. Один бы продран, другой завязан чуть ли не в морской узел. Выбрала узловатый. С волосами справилась и этот ребус я решу.
Результат мне понравился. В зеркале отражалась молодая девушка с длинными белыми волосами, заплетенными в косу, перекинутую на плечо. Болотно-зеленый сарафан делал мои глаза темнее, а пояс, завязанный на талии, подчеркнул талию. Не осиную, но выразительную. Подол волнами скрывал ноги до пят.
Выйдя на кухню, папа только кивнул мне и пригласил за стол. Ох уж эти мужчины. Хоть бы комплимент какой отвесил. Ну да ладно. Найду для него женщину и буду подсказывать приятные для дам словечки. Или неприятные. Это смотря какая женщина попадется.
Быстро выпив чай, отец провел для меня ревизию всего, чего только было можно.
Из главного-продукты все свои. Все дает свой огород и живность. Год обещается быть урожайным и поэтому осенью можно будет часть овощей продать на ярмарке, которую устраивают недалеко от села раз в месяц на неделю.
Есть немного тканей из приданого Марьяны, жены отца, то есть матери. Значит, можно нашить простых сарафанов и юбок, и брюк с рубашками для папы (не будем шокировать публику модой XXI века). Нитки-иголки также присутствуют. Даже мулине есть для вышивки. Шьют здесь вручную, а о машинках швейных и не слышали. Если есть деньги, то можно заказать портным и модисткам. Я буду шить сама. Во-первых: умею (в школе труды очень уважала). Во-вторых: я ж экономист! Экономия должна быть экономной.
Вместо обеда у нас был обход грядок и разбор чердачных закромов. Так как сил у меня уже не осталось, то ужин готовил папа. Между прочим, очень вкусно. Видимо, все, что готовит мужчина на живом огне, невероятно вкусно. И если выходить замуж, то вот за такого как отец.
Стоп! Гормонам команда - "отбой"! Еще чего не хватало!
Выпив очередной лечебный отвар от местной знахарки, папа выгнал меня спать. Опять все дела вечерние легли на его плечи.
Уже засыпая, я подумала о том, что неплохо было бы подружиться с травницей-знахаркой. Это ж надо такие сборы делать?! Два месяца это тело лежало, а на вторые сутки пробуждения я почти весь день выдержала на ногах. И паники никакой нет. И реальность я приняла как должное. Но это потом. А сейчас баиньки. Закутавшись в свежей постели я выключилась.
Будем шить! Начало.
Всю следующую неделю папа меня включал в работу и знакомил с поселком в целом и с соседями в частности.
Село Речное находится в окружении двух рек, оттуда и название. Насчитывая около ста домов, в нем имеется своя церковь. Все же село молодое и растущее. Вместо администрации здесь дом старосты, который служил также жильем для семьи главы поселка.
Церковь и "администрация" находятся на высоком берегу и разделял их большой сад с яблонями и сливами. Как инь и янь. Церковь - духовная составляющая, а дом старосты - материальная.
Бог тут один. Без имени, просто единый. Всех причастных к вере освящали и даровали им серебряные крестики. Молились, несли службы, проводили церковные праздники... Все как у христиан. Только на иконах вместо лика было размытая дымка, да в молитвах слова нужно самим подбирать. Хотя смысл тот же - восхваление, просьба о защите и наставлении на путь истинный. Все службы несет местный батюшка, но ни разу еще я его не видела. В церкви меня встретила бабуля, которая могла пропустить внутрь. Она же и сказала, что батюшка то ли на пениях, то ли в нашествии, то ли в путешествии...
Я пыталась представить благообразного старца с пузиком в рясе на фестивале, потом в набеге на соседние государства, а после на круизном лайнере. Но что-то не получилось. Или бабуля набрехала, или я ничего не понимаю в богослужении.
В любом случае, в религии я не опростоволосюсь... шусь... Или как там? Ну, понятно, да?
К старосте ходят платить налоги с продаж или от пользовании государственной землей, или сообщить о проблемах - пожар, потоп и прочее. Здесь же узнавали и о новостях из города Малые Колокола, к которому относится наше село.
Малые Колокола, собственно, и славились этими малыми колоколами. Основала его артель литейщиков, которые и составили основу населения города. Были там, конечно, и пекарни, и швейные мастерские, и гончарные и многое другое. Все-таки город. Но от этого, мнение о принадлежности города литейщикам, не пропало.
Наш староста, Трофим Гордеевич, толстый с большой лысиной мужик, отчитывался о делах села напрямую градоправителю Малых Колоколов. Тот, в свою очередь, в Большие Колокола, а дальше уже королю. Так что живем мы в королевстве. Хотя более никаких титулов здесь не предусмотрено. Только королевская семья и другие люди той или иной степени важности.
- Олена, - отец помаленьку меня просвещал - Ты не смотри, что Трофим выглядит так, будто объедает нас и пять сел в округе. Он - человек дело. Только вот есть у него болезнь какая-то, что не дает ему выглядеть и чувствовать себя хорошо. Лекари ему не могут помочь, а к знахарке нашей не идет по своим соображениям.
Странный какой. Доверяет тем, кто помочь не может, а к своим не идет.
За деловым Трофимом я наблюдала вместе со всем селом, когда груженая телега, запряженная двойкой резвых коней, проломили мост и рухнули в реку Осочную.
Весь организационный талант старосты заставлял его бегать и давать ценные указания. Одних он спровадил помогать людям и лошадям выбраться на сушу, других отправил вниз по течению ловить поклажу, третьих подрядил организовать горячее питание и сухую одежду. Мальчишкам отвел задание привести знахарку-травницу. Ну мало ли что.
В целом, руководство села мне понравилось. Особенно, когда все разрешилось, меня порадовала оперативность начала работ по возведению нового моста и четким отпискам вышестоящему руководству по поводу незапланированных затрат.
Все это я узнала из разговоров мужиков со старостой и пересудов соседок. Хотелось бы прочитать записи-заметки Трофима Гордеевича и его заместителя дядьки Григо, но, то ли почерки у них как курица подхвостьем, то ли я не понимаю местную письменность. Хотелось бы просвещаться в местной библиотеке, но ее здесь не было. Если только ехать в город. Пойду, значит, в храмовные книги загляну. Должны же они там быть! Ну это когда батюшка вернется откуда-то там.