Я уперлась в чьи-то ноги. Перевернулась на спину и уставилась на Велеса Романовича.
- Отряд, становись! - прохрипела я, но была услышана. - В следующий раз надо будет ползти и смотреть куда ползем.
Руки мои сами раскинулись в стороны, а глаза уставились вверх. Небо было серое. Через пару часов будет темнеть.
- Почему вы ползете? - спросил Велес Романович и подхватил Олию на руки.
- Мы тренируемся. - уселся Тимур.
- Девочки тоже? - не поверил его отец.
- А чем мы хуже? - ответила Марита и остальные девчата ее поддержали.
- Вас уже дома всех ждут!
- Нас же отпустили до вечера. - слабо возмутилась я.
Меня закинули на санки, которые тащил Максимка. Куч залез мне на колени. Велес Романович хотел что-то спросить у моего телохранителя, но слова застряли так и не выйдя. Лицо Максимки было в черных разводах. Снегом попортил макияж. Жаль. Не полный эффект получился.
- Что с тобой? - все же выдавил Велес Романович. - Почему ты черный?
- Это от горя. - печально ответила я и свесила руку на снег. - Он так хотел еще повоевать, а нас уже дома заждались. Такой боец! Такой вояка! Вы его там, пожалуйста, тренируйте пожестче. Такой потенциал пропадает...
Я все-таки заткнулась, когда Максимка мне на руку наступил. Негодяй!
- Вези ее к дому и сдай Владияру. - распорядился военачальник Максимкой. - Остальных тоже проводи по домам.
Я только и смогла проводить взглядом Велеса Романовича, который ушел в сторону поля. Олию он посадил мне на живот.
У дома папуля меня стряхнул с санок и помог зайти в дом. Сказал чтобы я сняла заснеженные вещи и отправлялась в баню. Так и сказал! Иди, говорит, в баню, доченька.
Тимур ушел провожать всех по домам. Ответственный какой. Весь в отца, даром, что вылитый мать.
Из бани я вышла вялая как тухлый кабачок. Марита и Владимир ускакали с мамой домой. Ускакали на санях, запряженных Смолкой соседа. Это его сани стояли вчера с досками. Вот и сейчас папуля арендовал их и увез любимую с детьми.
Пока я отпивалась отваром Василены, вошел Любомир с отцом Виктора.
- Ну, и что ты скажешь? - уставились на меня оба.
- Добрый вечер?
Оба тяжело вздохнули.
- Что вы в поле такого делали, что все было как после сражения? - уточнил Любомир.
- Сражались. - коротко ответила я и добавила - И чай пили. И строили. И ползали. Вроде бы все.
Немой укор в глазах дяди и непонятное одобрение в глазах Велеса Романовича.
- Повезло. - сказал военачальник.
Любомир хмыкнул.
- Кому? - зевая уточнила я.
- Подозреваю, что всем.
- Я такая. - кивнула его словам. - Я могу, умею, практикую.
Выпроводив всех, я стала готовить ужин. Знахаркины снадобья творят чудеса. Спать еще хотелось, но сил немного прибавилось. Достала из подпола картошку, соленые огурчики, замороженные грибы и затопила печурку. Пока чистила да тушила я немного задремала за столом. Разбудил меня вскрик в сенях.
Протерла глаза и выскочила за дверь. Стон и ругань доносились из-под пола. Люк был открыт и из него торчала Максимкина голова.
- Ты еще не наигрался? - поинтересовалась я, помогая ему выбраться.
- Меня твой отец послал. - просипел выползающий Максимка.
- Это он правильно сделал. - кивнула я. - Мне тебя тоже послать?
- Послал к тебе, чтобы сказать, что он придет чуть позже. А пока мне надо сидеть тут с тобой. - недовольно пробурчал он.
- В сенях? Может хоть на кухню пройдем?
Картошечка с грибочками уже потушилась и мы вдвоем навернули по тарелочке. А там и папуля пришел. Максимка хотел посидеть с нами еще, но мой нежный папочка вежливо попросил убраться к чертям собачьим. Настоящий дипломат!
Первое письмо и азартные игры.
Открыла глаза. Почему так тяжело дышать? Куч? Ну ты и собака! Слезь с меня. Батюшки, как же все болит-то!
Я попыталась слезть с кровати, но упала, больно стукнувшись локтем. Лежу на животе на полу. Спокойно, Олена, от этого еще никто не умирал. Вроде бы. Взгляд натыкается на кучку собаки. Да сколько можно-то?! Глубокий вдох... Фу-у-у! Не дышать. Не люблю я ваши утры. И утры меня не любят. Взаимность - наше все!
- Олена? Ты где?
- Папулечка пришел. - прошептала еле слышно. - Папулечка меня непременно спасет. Папулечка хоро-оший!
Он поднял постанывающую меня и усадил на кровать.
- Где болит? - начал папа осматривать мою тушку, когда запалил горелку.
- Везде. - горестно вздохнула я и стала заваливаться на бок. - Даже веки болят. Что ж так плохо-то?
- Кряхтишь как старушка. - улыбнулся папа, сел рядом и обнял.
Я затихла. А как это? А почему? Я ведь не..., а оно вона как! И что делать, если...
- Что-то не так? - напрягся папа. - Ты затихла.
- Я немножечко, очень сильно забыла.
- Что?
- Я ж старушка. - подняла голову и охнула от боли в мышцах. - Это нормально?
- Понятия не имею. - честно сказал он. - Никогда сам не был старушкой и не забывал об этом.
Мы помолчали. Надо бы детей проверить. Надеюсь, никто не простудился и двигаться могут лучше меня. А то получится село зомбаков. Вот мы идем и подволакиваем ноги... Руки плетьми висят вдоль тела... Головы не в силах поднять... Мозги-и-и... Мозги, кстати, тоже болят.
- Староста вчера просил тебя зайти к нему. - вдруг вспомнил папа.
- А чего ты мне только сейчас об этом говоришь? - простонала, представляя как тяжко будет дойти до центра.
- А когда? Вчера ты еле живая была. А еще умудрилась ужин наварить, хотя на печи стояла сковорода с рагу.
- Я и сегодня почти труп. А сковороду не заметила. Дак что там Трофим Гордеич хотел? - и уточнила - Может на работу меня возьмет?
- Не возьмет. - отрезал папа. - Там тебе что-то привезли. Трофим сказал, что отдаст тебе лично в руки.
Я посмотрела на свои руки. Ну и как в эту лапшу можно что-то отдать? А если это что-то хрупкое? Доля моя тяжкая...
- Любомира с собой возьми. - посоветовал папуля. - Там еще письмо. Я читать не умею, а он говорил, что может тебя научить.
Надо уже собрать себя в кучку и заняться минимальным образованием. Любомир значит... Дядя определенно лучшая кандидатура на роль учителя. Всегда под боком, парень веселый, не женатый... Интересно, Глафира как там поживает? Надо бы ее немного обработать.
Собиралась я долго. Помяла мышцы, собралась с мыслями, встала. Можно покорять вершины мира. Убрала вонючую кучку - первая вершина покорена.
За завтраком папа выдал мне починенную обувь. На обоих валенках от мыска до пяток тянулась кожаная коричневая полоска. Ровные стежки, обработанные края, толстая новая стелька. Предложила ему открыть мастерскую по починке обуви. Папа предложил мне открыть ателье по пошиву одежды. Скривились оба. Мы явно родственники.
Явился Любомир довольный жизнью. Когда он работает? Постоянно рядом ошивается. Задала ему этот вопрос.
- Вчера работал. Сегодня только после обеда пойду.
Мне бы так. Свободное посещение, как в бассейн. Хотя, я вообще безработная.
К старосте мы пошли вдвоем. У Трофима Гордеевича было тихо. Максимка с матерью куда-то ушли, а сам он сидел за огромным столом, заваленным бумагами.
- Здрасьте, Трофим Гордеич. Папуля сказал, что вы мне что-то хотели отдать лично?
- Да-да. Приветствую. Вот!
В руки мне перекочевал листок. Я глянула, но, кроме непонятных закорючек, ничего не увидела. Вопросительно уставилась на старосту.
- Неприлично это, читать чужие письма! - заявил он.
- Письмо-то не запечатано! - повертела я сообщение. - Неужели вы даже не глянули?
Староста покраснел. Ай-яй-яй!
Я отдала письмо обратно и приготовилась слушать. Трофим Гордеевич прокашлялся и замер, глядя на дверь. Там стоял Любомир. Похлопала рукой по скамейке, приглашая его устраиваться рядом со мной. Теперь мы вдвоем сидели и слушали.
- Милая Олена! - торжественно начал староста.
- Слыхал? - я ткнула локтем в бок дяди. - Милая!
- Слепой, наверное, этот отправитель. - пожал плечами Любомир.
- Кха-кха! - перебил нас староста и продолжил. - Как и обещал, послал тебе заказ согласно списка. Все в хорошем качестве. Надеюсь, что ты будешь себя вести благоразумно и ни во что не влипнешь. В город пока не езди. Виктор.
Я молчала и ждала продолжения. Продолжения не было. Это что, все? Отобрала бумагу у старосты и пихнула в руки Любомира. Тот подтвердил, что больше там ничего нет. А где надежды на скорейшую встречу со мной? А где "скучаю и вспоминаю каждую твою черту лица"? Где это все?
Повертела листочком. Даже сердечка или цветочка не нарисовал. Гад неромантический!
Староста вывел нас во двор и указал на сарай. Там стояли два котла, какие-то баночки в ящиках и мешочки с чем-то сыпучим. Любомир сказал, что это формы и ингредиенты для мыла. Решили сразу же везти все к Василене. Трофим Гордеевич милостиво разрешил нам воспользоваться его лошадкой и санями.
Мы стали загружаться. Дядя пытался спихнуть на меня котлы, но я их даже с места сдвинуть не смогла. "Тощая немочь" - рассмеялся Любомир и взвалил тяжести на сани самостоятельно. А я обиделась. Где это я тощая? Все у меня наросло! И сзади и спереди. И даже там, где не надо, но оно тоже округлилось.
Сели в сани. Дядя уверенно тронул каурую кобылку и мы тронулись. Мне надоело смотреть на заснеженное село и я достала письмо и вгляделась в каракули.
- Любомир, - сунула ему в лицо бумагу и потыкала пальцем. - А вот это что за буква?
- Не отвлекай меня от дороги. - ответил дядя, выхватил письмо и спрятал под тулуп на груди.
- Куда?
Я бросилась на него сзади, обняла и полезла одной рукой за моим посланием. Мое первое письмо! Не отдам! Любомир хохотал и извивался от щекотки. Я усилила напор и, расстегнув его тулуп, залезла через воротник под рубашку.
- Олена? - раздалось сбоку.
- Глафира? - я резко выдернула руку из рубахи Любомира. - Это не то, что ты подумала.
- Вообще не то! - подтвердил дядя и ткнул в меня пальцем - Это все она!