— Заткнись, Доминик, и начинай стрелять, — говорит Симпсон, не в силах сдержать улыбки.
— Какие правила? — спрашивает Дом. — Бить в банки по очереди?
— А как ты думал?
Я полагал, что виновник торжества, несмотря на свои агрессивные заявления относительно сорок, пожирающих яйца куропаток, не сможет попасть в огромную мишень с расстояния в два ярда. Вопреки ожиданиям наш общий друг сбил со стены шесть баночек из десяти да еще казался недовольным.
— В школе мы занимались стрельбой, — объяснил он, видя мое удивление. — Все посещали этот кружок, даже пацифист и либерал Бланди. Нас освободили от кроссов, пока мы не достигли хороших результатов. Гнэшер и Луи считались самыми меткими стрелками. Они со свистом бегали по полю, а потом падали и поражали мишени прямо в яблочко.
— Не сравнивай меня с Луи, — возразил Нэш. — Он был, да и остается уникальным экземпляром. Ты ведь завоевал «серебро» на соревнованиях стран Содружества в девяносто четвертом году, не так ли, Луи?
— «Бронзу».
— Не повезло.
— Теперь моя очередь, — выступил вперед Бланден.
Подобно мне, он заметил колкость в словах Нэша, несмотря на щедрые похвалы, расточаемые в отношении друга.
Родди поразил четыре мишени и остался вполне доволен:
— Давно не упражнялся. Удивительно, как здорово на нас влияет стрельба.
Следующим вышел Нэш. Восемь баночек со звоном упали на землю. Он расстроился еще больше, чем Дом.
— Не уверен, что прицел хороший, — заявил Ангус. — На какое расстояние пристреливалась эта пушка?
Симпсон только кивнул в направлении стены.
Я сбегал туда и поставил мишени на место. Некоторые банки повреждены или вообще разодраны пулями, прошившими их насквозь.
— Ствол мощнее, чем казалось, — обратился я к Симпсону. — Может он нанести… скажем так, настоящий вред?
Луи посмотрел мне прямо в глаза:
— Ты хочешь спросить, смогу ли я убить человека из моего оружия?
— Именно.
— Зависит от расстояния. Если я выстрелю в твою голову отсюда, с двух ярдов, тогда, по всей вероятности, замочу тебя. А если пальну в твой зад, ты пару недель не сможешь сидеть, вот и все. Хочешь попробовать?
Он постепенно, осторожно подвел меня к тому, что я не мог отказаться от участия в соревновании. Никогда в жизни не прикасался к винтовке, даже к пневматической. Правда, провел немало времени за компьютерными играми, гася направо и налево плохих парней. Но стал ли я после этого метким стрелком? Вряд ли. Взял ружье в руки. Ощутил приятную тяжесть и гладкость. При этом все начали валять дурака и, как бы ежась от страха, отступили назад. Вставил пульку и спросил:
— Можно глотнуть пивка, чтобы руки не дрожали?
Только я потянулся за стоящей у моих ног баночкой, как Симпсон пронзительно крикнул:
— Разряди!
— Что?
— Разряди чертов ствол!
— Не понимаю.
Луи подбегает ко мне, выхватывает из моих рук винтовку и стреляет в землю. Он стоит совсем близко и смотрит на меня снизу вверх. Я взбешен, сбит с толку, унижен его поведением; не могу выносить взгляда этих фиолетовых глаз.
— Что за проблема, черт побери? — спросил я, созерцая его макушку.
— Никогда не шути с заряженным оружием. Ты расспрашивал меня, на что оно способно, а сам балуешься, как ребенок.
— Успокойся, Луи. — Дом подошел к товарищу и положил руку ему на плечо. — Мэтью в этом деле новичок, он не может знать всех правил. Радуйся, что большевики вроде него держат у плеча приклад, а не дуло.
Симпсон моргнул пару раз и вернул мне ружье.
— Запомни, ты или стреляешь, или разряжаешь его в землю. Дошло?
Я кивнул.
По крайней мере у меня появился повод для оправдания промахов. Я ни разу не попал в цель. Даже не удосужился воспользоваться оптическим прицелом: видел перед собой только темный кружок. Хотелось, конечно, попробовать еще раз и поставить Симпсона на место, показав себя настоящим Вильгельмом Теллем. Вся толпа уже начала подшучивать надо мной. Я чувствовал, что краснею. Подошел Бланден и объяснил: я неправильно смотрю в прицел. Он наклоняет мою голову под нужным углом, пока я вдруг не вижу свет, а мишень оказывается в фокусе. Следующей проблемой стало закрепление мушки. Не то чтобы я дрожал, но малейшие движения тела мешали мне точно установить цель. В конце концов стал стрелять наугад. Две пули пролетели довольно близко от баночек, так что они даже покачнулись.
— Пробуй еще раз, — предложил Нэш. — Раз уж началось такое веселье.
Он подошел к стене и заменил две последние в ряду мишени более крупными по размеру.
— Может, с этими тебе больше повезет, — сказал он, глупо ухмыляясь.
Я твердо решил показать класс. Однако в стрельбе большую роль играют мастерство и тренировки. Трижды мои пули заставляли баночку дрожать. Тем не менее мне так и не удалось поразить цель. Уже начинало темнеть. Последняя попытка.
— Сосредоточься, Мэтт, — рекомендует мне Бланден. — Не дергай спусковой крючок, нажимай медленно, плавно.
Я посылаю его подальше. На фиг мне эти банальные советы?
Смотрю в прицел. Пытаюсь контролировать дыхание и сердцебиение. Впервые курсоры останавливаются и вроде бы ждут выстрела. Все еще не понимая, жму я на крючок или дергаю его, стреляю. Вместо обычного щелчка слышу громкий удар. Из баночки сильной струей вырывается пенистая жидкость. Кричу пронзительно, как девчонка, и бросаю ружье на землю. Все заходятся от смеха. Нэш опускается на колени и прижимает руки к животу, делая вид, будто ранен. Даже Бланден хихикает.
— Баночка-то была полная, — дружелюбно констатирует Дом. — Новичкам везет. Гнэшер по крайней мере не сомневался, что ты рано или поздно попадешь в нее.
— Да и визжал ты, между прочим, клево, — говорит Нэш.
Понимаю: надо смеяться над дурацкими шутками вместе со всеми. Что и делаю. Все довольно забавно. Я действительно визжал, как девчонка. Не переставая веселиться, начинаем снова пить пиво. Под занавес Симпсон устраивает показательную стрельбу, быстро и аккуратно сбивая со стены мишень за мишенью. Нам брошен вызов. Не знаю, как это получилось, но я вдруг оказался за стеной с баночкой на палке. Я покачиваю ею из стороны в сторону. Луи пару раз промахивается. Но ведь это из десяти выстрелов. И только к концу стрельбищ я вновь начинаю испытывать некую неловкость. Чувствую себя зайцем, загнанным охотничьими собаками. А Симпсон палит уже чуть ли не по палке, прямо над моими руками. Хочу крикнуть: «Хватит», — когда кто-то напоминает о том, что Габби еще не стрелял.
— Давай, Габби, — поощрял товарища Дом. — Насколько мне помнится, в школе ты отличался меткой стрельбой и не уступал Луи. Полагаю, во время службы в Королевском медицинском корпусе у тебя имелась возможность тренироваться.
— Нет уж, — протестовал Габби. — Вы тут выделывайтесь друг перед другом как хотите, если есть такое желание, а я лучше воздержусь. Надеюсь, вам известна фрейдистская трактовка боевого оружия.
— О чем он щебечет? — спросил Нэш.
— Нервничает и трусит, — объяснил Бланден.
— Ах вот оно что…
— Кроме того, — продолжал Габби, — я так и не привык к винтовкам.
— Правильно, теперь я вспомнил! — крикнул Дом. — Ты всегда обожал пистолеты. Они твое любимое оружие, не так ли?
Габби ничего не ответил.
— Ладно, все равно уже темнеет, — сказал Доминик. — И становится чертовски холодно. Вы заметили? Если только моя чувствительная к погоде задница не обманывает меня — а такое случается крайне редко, — завтра надо ожидать снегопад и метель.
Я посмотрел на темно-пурпурное небо и понял, что Дом не ошибается: нависавшие над нами серо-черные тяжелые тучи, идущие с севера, определенно обещали снежную бурю.
— Точно, — заявил Бланден. — Пора пропустить по рюмашке перед ужином.
По дороге к особняку Нэш спросил меня:
— Какой у тебя размер?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, талия и плечи.
— Плечи, мне кажется, сорок два, а талия — тридцать шесть. А в чем дело?
— Если хочешь переодеться, у меня есть лишний смокинг и выходные брюки.
Я внимательно посмотрел на него, пытаясь понять, в чем тут прикол, но лицо Ангуса ничего не выражало. Во взгляде ни капли юмора.
— Прикид типа маскарадного костюма, — проговорил я наконец.
— Ну и что в нем плохого?
— Наверное, ты прав. Спасибо. Попробую нарядиться.
— У меня найдется лишний галстук, — раздался голос Бландена, который как-то незаметно подкрался к нам с тыла.
Я повернулся к нему и сделал большие глаза:
— Что вы затеваете? Принимаете меня в свой круг или изощренно шутите? Может, кто-то из вас предложит мне свои трусы?
— Нет уж, нижнее белье я не отдам, — рассмеялся подошедший к нам Дом.
Мы хохотали всю дорогу до замка.
Вся группа двинулась в большой зал, чтобы проверить содержимое графинов, однако я потихоньку отстал от друзей и заглянул на кухню. Энджи резала темное мясо своим страшным ножом, а Суфи месила тесто.
— Привет, красавчик! — воскликнула Энджи. — Пришел помочь?
— Просто хочу узнать, что вы готовите.
— Ну да, конечно.
Энджи посмотрела на меня, затем перевела взгляд на Суфи, которая уставилась в поднимающуюся мучную массу, похожую на ягодицы толстяка. Будет пудинг, подумал я, с удовольствием ощущая приятный запах.
— Сбегаю в туалет, — доложила Энджи. — Не беспокойтесь, потом вымою руки.
Я хотел улыбнуться ей, но не мог оторвать глаз от Суфи. А она сосредоточилась на пудинге, находившемся в зародышевой стадии.
— Я пришел спросить, не желаешь ли ты прогуляться.
Вдруг почувствовал себя развязным нахалом. Хуже того. Одно дело поддерживать легкий флирт, особенно, если девушка сама инициирует его. (Неужели мне только почудились эти поощрительные подсказки, улыбки, выразительные взгляды, шепоток на ухо, дыхание, легкое, как трепыхание крылышек мотылька?) Однако совсем другое — ворваться на кухню без приглашения. Какая наглость с моей стороны прийти сюда, в это священное место, где самозабвенно трудятся алхимики.