Лиам посмотрел на меня.
— С тобой все в порядке?
— Все хорошо. Это был небольшой инцидент, мы все утрясли.
От эмоций его глаза вспыхнули золотом.
— Нападение на тебя — это не небольшой инцидент. Я не хочу, чтобы ты из-за меня пострадала.
Он больше ничего не сказал. Он не протянул руки, не пытался успокоить или подбодрить. Но если его чувства ко мне исчезли или поблекли, откуда эти эмоции?
Гэвин прочистил горло, и Лиам перевел взгляд на него.
— Полагаю, вы не дали им добраться сюда?
Гэвин посмотрел на него с раздражением.
— Я не первый день в деле. Мы оставили их на Безумной Горе.
Впервые за весь разговор уголки губ Лиама приподнялись. Даже несмотря на прошедшие дни и разделявшее нас расстояние, вне зависимости от его чувств, эта лукавая улыбка имела потрясающий эффект.
— Неплохая идея.
Гэвин хмыкнул.
— Тебе легко говорить, — он посмотрел на меня, указывая на Лиама. — Это он тот подонок, что оставил меня там.
Я рискнула посмотреть на Лиама.
— И почему ты это сделал?
— Ему нужен был отдых. — Он смотрел на меня какое-то время, и от этого взгляда у меня сильнее застучало сердце. — Твоя магия стала лучше.
— Я практиковалась. Как твоя?
Надо отдать ему должное, он не отвел взгляд.
— Нормально.
— Магии было достаточно, чтобы ты ушел, — сказала я. — Но недостаточно, чтобы говорить о ней?
— Все не так просто. — Лиам встал, явно нервничая, и положил бутылку в ведро. Затем вернулся и посмотрел на нас, его взгляд снова упал на меня. — Вы здесь, чтобы предупредить меня?
Если его вопрос являлся своего рода тестом, то правильного ответа я не знала. Первым заговорил Гэвин:
— Да, — ответил он. — Они так же ищут и Элеонору. Если они готовы к тому, чтобы подбрасывать улики и посылать охотников, то могут пойти и на худшее. Мы хотим быть уверенными, что вы оба в безопасности.
Лиам выслушал его и кивнул.
— Тогда спасибо, что предупредили меня.
Гэвин кивнул, и Лиам направился к двери.
— Начинает темнеть. Давайте возвращаться в дом.
Глава 6
К тому времени, как мы добрались, уже стемнело.
— Вы все остаётесь сегодня здесь, — сказала Элеонора. — Мы разведем костер.
Так как я вымоталась до предела и физически, и эмоционально, это предложение показалось мне просто отличным.
Братья Куинн подготовили костер, уложив бревна и ветки в кирпичной яме, и расположили вокруг туристические кресла.
Мы с Элеонорой, заняв кресла по соседству, созерцали языки пламени и потрескивающие дрова. За пределами костра мир погрузился во тьму, но болота были полны звуков: квакания лягушек, жужжания насекомых и звуков животных.
Лиам сел по другую сторону от Элеоноры, и его кресло было развернуто ровно настолько, чтобы взгляд падал на меня.
Что и произошло. Он пристально смотрел на меня, как будто пытаясь что-то найти. Но его эмоции все еще невозможно было разобрать, какими бы они ни были.
— Ужин, — произнес Малахи, и я перевела взгляд от костра на эмалированную кружку, которую мне предлагали.
Она была горячей, и из нее шел пар, который пах мясом и луком, а также источал аромат того, что я распознала как порошок гамбо[12].
Он сел рядом со мной, его широкие плечи и мускулистое тело смотрелись довольно забавно в этом хлипком кресле.
— А как же ты? — спросила я, так как он принес всего одну кружку.
Он покачал головой и скрестил руки на груди, настороженно глядя на Лиама из-под полуприкрытых ресниц. Я предполагала, что Малахи и Лиам не раз обсудили магию Лиама, но, возможно, я ошибалась. Может быть, мы с Гэвином были не единственными, кто ее не видел, кто не знал, какая у него магия. Или как она повлияла на него.
— Все в порядке, — ответил он.
— Ложка, — произнес Гэвин за его спиной, вытаскивая парочку из кармана и одну предлагая мне. — Я, честно говоря, не знаю, какой это вариант гамбо[13].
— Скорее всего, из раков, — сказала я. — Или ты не опознал, для чего были те ловушки?
— Я не по этой части, — ответил Гэвин, делая глоток все еще испускающего пар гамбо. — Горячо, — подтвердил он и сглотнул.
Я зачерпнула полную ложку, но подержала ее на весу, остужая, прежде чем немного попробовать. Гамбо был достаточно густым, чтобы в нем стояла ложка, темным, словно кофе, и невероятно вкусным.
— Неплохой способ провести вечер, — сказал Гэвин, бросая взгляд на Лиама.
Он наклонился вперед, словно изучая огонь, сложив перед собой руки.
— Огонь прекрасен, — произнесла я. — Болота… пугающие.
Гэвин улыбнулся.
— Тебе нечасто бывала за городом, не так ли?
— Я как-то жила в палаточном лагере в Городском Парке во время практики. Но в остальном — нет.
Даже заправочная станция, которая должна была служить экстренным укрытием, была напичкана техникой, включая кондиционер, осушитель воздуха и солнечный генератор, которые позволяли сохранять коллекцию моего отца.
В воздухе послышались устойчивые ритмы, и мне потребовалось некоторе время, чтобы понять, что я слышу.
— Это что… Это Гоу-Гоу[14]?
Поп-музыку восьмидесятых в Зоне можно было услышать не очень часто.
— Да, — ответила Эрида, подталкивая кресло к огню. Как и у Малахи, у нее не было чашки. Но у нее было пиво, которое добавило пару очков в мое мнение о ней. Или, по крайней мере, заставило ее казаться немного более человечной. — Наш уважаемый генерал очень любит музыку восьмидесятых.
Я посмотрела на Малахи, попыталась представить его: высокий и широкоплечий, молодой бог с копной волнистых кудрей, танцующий под «Бананараму»[15] или Майкла Джексона[16], или играющий на воображаемой гитаре. И не получилось.
— Пожалуйста, добавьте подробностей, — попросила я.
Малахи улыбнулась.
— Она… полна надежд. — Он повел плечом и, казалось, слегка смутился, обсуждая это. — И очень отличается от музыки Запределья.
Он рассказывал, что в Запределье все упорядочено и зарегламентировано.
— Тогда, что у вас за музыка? — Я улыбнулась ему. — Классическая музыка Барокко? Может, лиры? Золотые арфы?
— Паранормальные из Консульства не заморачиваются с инструментами, — ответила Эрида.
— Вы не делаете инструменты? — спросил Гэвин, зубами потянув креветку за хвост и выбрасывая ее в темноту через плечо.
— В инструментах нет необходимости, когда есть подготовленный голос, — сказал Малахи, бросая взгляд на Эриду. — Таковы традиции в нашем обществе.
— Что-то вроде капеллы? — спросила я.
— Да, — ответила Эрида. — Но в более сложном варианте, который не используется людьми.
— Десятки голосов, аккуратно и точно сплетающиеся на разных уровнях, — произнес Малахи. — Хорошо упорядоченные, как и большинство вещей в Запределье. Сложно сконструированная, каждая песня была подготовлена и исполнялась для особого случая.
Неудивительно, что он полюбит музыку восьмидесятых. Она не была «сложно сконструированной», и однозначно более эмоциональной и стихийной, чем музыка, которую он описывал.
— Исполните что-нибудь, — попросил Гэвин.
— Пожалуйста, — добавила Элеонора. — Я бы с удовольствием послушала.
Малахи посмотрел на Эриду, которая кивнула ему в ответ.
Я не могла сказать, с какого момента началась песня, только отметить, что она медленно нас окружала. Никаких слов, только мягкие переливы голосов, которые то словно танцевали друг с другом, то распадались на более высокие и низкие ноты, а затем сливались вновь. Мелодия была сложной, и даже несмотря на то, что исполнялась всего в два голоса, у меня по рукам побежали мурашки.
Когда они остановились, я поймала себя на том, что покачиваю головой. «Видимо, под действием остаточной магии», — догадалась я.
— Черт, — проговорил Гэвин, проводя рукой по голове. — Сильная вещь.
— О чем она была? — спросила я.
— Это рассказ о битве и храбрости, — ответила Эрида. — И о почетности потерь.
— Нет ничего почетного в потерях, — сказал Лиам.
— Возможно, в твоем мире так и есть, — ответила Эрида. — Наш мир был другим.
С их слов их мир воспринимался холодным и скованным. Это не оправдывало попытку Двора устроить переворот в нашем мире, но я могла понять, как стеснённо они чувствовали себя.
— Мы рассказали вам об одном из наших ритуалов, — произнес Малахи, взглянув на меня. — Расскажите нам о каком-нибудь из своих.
— Об одном из наших? Ты уже много лет живешь среди людей.
— Я много лет живу рядом с людьми, — сказал он, — но вне их общества и в том вместе, которое в основном опустошено войной.
Я не думала об этом в таком ключе, о том, сколько он мог упустить, живя в Зоне, а не за ее пределами. Не говоря уже о том, что почти все люди наверняка посчитали бы его врагом, если бы знали, кем он является на самом деле.
— Хорошо, — произнесла я и позволила своему сознанию обратиться к тому участку памяти, где у меня хранились воспоминания о жизни до войны. — У детей были пижамные вечеринки, это когда ты остаешься ночевать в чужом доме с целью повеселиться.
Малахи моргнул.
— Почему должно быть весело спать в чьем-то чужом доме?
— Потому что там всегда была еда, — ответил Гэвин. Он закончил со своим гамбо и вытянул ноги, скрестив лодыжки, а руки сложил на животе. — А также музыка, выпивка, если ты уже был достаточно взрослым. — Он усмехнулся. — Девчонки, если родителей не было в городе.
— То есть, это был брачный ритуал? — спросил Малахи.
— Нет, — смеясь, ответил Гэвин. — Дети на пижамных вечеринках не были достаточно для этого взрослыми. А если и были, то они не особо в них участвовали.
— У нас были футбольные матчи, — произнесла я. — Игра с мячом и перемещением по полю. Тебе бы понравилось, — сказала я Малахи. — Она регламентирована и упорядочена, как две армии, стоящие лицом друг к другу по линии фронта. Так многие люди в Луизиане проводили выходные.