Комната стала немного покачиваться, но это, опять же, засекла только Лика. Она обвела глазами окружающих. Мужчины на нее не смотрели, разглядывали пространство, поэтому и колебаний материи не замечали.
– Ваше похищение обставлено, как несчастный случай. А это именно то, чего добивались от киллера Эмма с вашим мужем, и тогда они даже оплатили услуги заказного убийцы, чтобы он от них отстал.
– Они заплатили, поверив ему на слово? – вяло уточнила Лика.
– Почему на слово, вас же посчитали утонувшими, а киллер заявил заказчикам, что собственноручно вас утопил. Они решили, что в данном случае лучше не дискутировать и заплатили деньги, – спокойно пояснил Бурят. – Преступникам казалось, что операция, пусть и с задержкой, прошла гладко. И каждый из них принялся вынашивать собственные замыслы по развязке, но об этом чуть позже.
Лика ошалело покрутила головой – когда же будет конец этой кошмарной истории?!
– Им было невдомек, что на хвосте у них уже сидит полиция. Менты активно рыли носом землю, вызывали на допрос свидетелей, собирали улики, и постепенно картина преступления началась вырисовываться. Ваше появление в Москве для заговорщиков было, как гром среди ясного неба. Искать киллера времени не было, поручать ваше устранение кому-то еще было неразумно, и тогда наши Бонни и Клайд решили, что они самостоятельно отправят вас на тот свет. Вы выбрали идеальное место убийства – старый дом в Поповке. Вас решено было усыпить хлороформом и убить. Но вы не захотели быть убитой, вы снова спрятались. И хотя вас замкнули в доме, вы сумели каким-то образом выскользнуть, хотя на окнах были решетки, а второго выхода не было. Скажите, как вам это удалось, я ведь тоже этого не знаю?
– Я вылезла через крышу и, как смогла, спустилась, – покрутив в воздухе гипсом, сказала Лика.
– Круто, наш человек, – улыбнулся краешком рта Бурят.
– Ага, каскадерша, – ожил один из самураев, это был, естественно, Кирсанов. – Vivere militare est! – жить – значит бороться!
– Я все понимаю с Поповкой, – подала голос Лика, – но как он попал к Алевтине. Пусть он преступник, но ведь не взломщик.
– У него в кармане нашли две связки ключей…
– Точно, я идиотка! – она прижала здоровую ладонь к губам. – Алька перед моим отъездом в Домбай забыла у меня свою сумочку, в ней были, естественно, ключи, но квартира коммунальная, так что домой она в тот вечер попала. А потом заболела, и мы не виделись. Я несколько раз перед отъездом просила Максима завезти ей сумку. Идиотка!
– Иногда у самых загадочных вещей есть очень простые объяснения, – вздохнул хозяин кабинета, – а иногда у очень простых действий имеется весьма сложная подоплека.
– Мы подошли к концу истории, – догадалась Лика.
– Когда вы позвонили от подруги, ваш муж потерял голову, он решил, что больше не намерен играть в поддавки и не успокоится, пока собственными глазами не увидит ваш труп. Во всяком случае, именно так или приблизительно так он заявил своей любовнице. Его план был прост, она внесла лишь несколько корректировок. Он даже особенно не маскировался, поэтому поехал на дело на собственной машине, просто приткнул ее на соседнем квартале. Он был очень зол и настроен весьма решительно, поэтому Эмма не сомневалась, что на этот раз он исполнит задуманное.
Но дело в том, что после вашего убийства он становился опасен, мужчина, вкусивший крови, больше не станет бегать на коротком поводке, да и вообще надобность в нем была не слишком велика. И она решила, что пора рубить концы. Как только Тишин выскочил из дома вашей подруги, сел в машину и разогнался как следует – отказали тормоза его автомобиля. Они как раз разговаривали по телефону, когда он не смог остановиться на светофоре Зубовского бульвара, растерялся, не справился с ситуацией и врезался в угол дома. Смерть была мгновенная, потому что он на адреналине несся, как угорелый.
– Это сделала Эмма? – выдавила из себя Лика.
– Пока она в этом не признается, в ее интерпретации эта история выглядит совершенно иначе. Именно она, из ее показаний, получается жертвой коварного злодея Тишина, воспользовавшегося ее слабостью, имеется в виду их любовная связь, и шантажировавшего ее. Якобы, Тишин заставлял ее участвовать в махинациях с документами, грозя выдать их связь Гунну. Местами, она врет очень складно, местами плутает. Увы, факты упрямая вещь, совсем как улики, а их немало. Кстати, именно у нее в тайнике собраны досье на сотрудников фирмы, особенно обширное на вашего мужа, в нем же недвусмысленные снимки, так что, кто кому угрожал, ясно даже младенцу. Но это еще не все.
– Не все? – эхом повторила Лика.
– Нет, не все. Эта парочка тарантулов друг друга стоили. Просто Эмма оказалась проворнее и успела первой провернуть задуманное. Но Тишин вполне усвоил ее школу. В багажнике вашего мужа лежал пакет из супермаркета, в нем французский коньяк и шоколадные конфеты с тем же сортом коньяка. Ментам пришло в голову провести экспертизу, так вот, начинка конфеток была отравлена. Совсем, как шоколадка в отеле Домбая.
– Макс не ел конфет, – покачала головой Лика. – На шоколад у него была жуткая аллергия.
– Он и не собирался ими лакомиться, эти конфеты предназначались Эмме. Он решил отделаться от любовницы, рассчитывая изъять свое досье из ее тайника, а заодно и раздобыть счет на предъявителя в швейцарском банке, на котором семья Гунн хранила огромный пласт своих сбережений.
– Макс хотел убить Эмму?
– Пересмотр жизненных ценностей, так сказать! – криво усмехнулся Бурят – После вашей смерти она становилась очень опасным свидетелем. А зачем ему жить на пороховой бочке? И потом, на мой взгляд, она несколько перегнула палку, заставив его стать убийцей. От былой любви ничего не осталось. Идеальная женщина стала алчной убийцей. Мало того, что она его стала шантажировать, так еще и откровенно принудила к совершению преступления. Какая уж тут любовь! Он решил, что лучше всего от нее избавиться, тем более должен был догадываться, что подозрения рано или поздно падут на их головы. Наверняка он думал смыться за границу.
– А как же Ванька? – сглотнула Лика. – Если бы меня на тот момент не было в живых… Он что бы его бросил?!
На это ей никто ничего не ответил. Лика была в шоке от всего услышанного. Как вообще можно жить после такого? Как можно верить людям, если это не люди, а оборотни какие-то?!
После того, как она удовлетворила любопытство Бурята, рассказав о вторжении Максима в квартиру Алевтины и ее боевые действия, пришла пора прощаться. Он пожал ей руку, велел выкинуть эту историю из головы как можно скорее, потому что на подлецах свет клином не сошелся, при этом он многозначительно посмотрел на Кирсанова. Она поблагодарила его за помощь, и они со Стасом вышли.
– Ну, ты как? – спросил Стас.
– Хреново, – честно ответила Лика.
– Держись, ладно? У тебя пацан на руках остался.
Она молча кивнула, автоматически перебирая ногами, пошла рядом с ним на выход.
Кирсанов задержался в кабинете и был приятно удивлен тем, что Бурят скосил сумму почти вдвое, потому что дело закончилось очень быстро и нужные сведения раздобыты очень легко и недорого. «Действительно, – подумалось Кирсанову, – белый свет на подлецах не сошелся, вот, порядочный человек оказался, мог бы стрясти всю сумму, а сделал скидку».
На прощание Бурят пообещал помочь, в случае, если возникнут проблемы с правоохранительными органами, ведь мало ли, что им причудится. Но тут же выразил надежду, что все будет хорошо. Обменявшись крепким мужским рукопожатием, они расстались.
Сначала развезли по домам друзей, Стаса и Алевтину.
– Ликочка, ты, главное, помни, – бормотала Алька на прощание, – у тебя есть я, и твой Кирсанов. Мы тебя любим и никому в обиду не дадим. И с Ванькой поможем. Ты пореви на досуге как следует, повой, но слишком не убивайся. Ты ни в чем не виновата. Бог все видит и… обязательно у тебя все наладится!
Лика ничего ей не ответила, только кивала, боясь сорваться прямо на глазах Ванечки, торчавшем в окошке кирсановского «мерса». Они обнялись с Алевтиной, расцеловались и расстались «до завтра».
Лика села в машину, по молчаливому согласию Кирсанов повез их к себе. По пути, правда, заехали перекусить, потому что Ванька затребовал еду, а потом заглянули в супермаркет, потому что после длительного отсутствия у Кирсанова дома было шаром покати.
У Лики в голове был полный вакуум. Она автоматически выполняла простейшие действия: кормила сына, затем отбирала обычный набор продуктов, бродя между полок супермаркета. Увидев свое отражение в зеркальной витрине, удивилась спокойному выражение лица и тому, что она внешне никак не изменилась. Никто никогда не сказал бы, что вот идет женщина, которую пытался убить собственный муж. Честно признаться, она думала, что у нее точно безумный вид, ну скажем так с приличной чудинкой, ан, нет.
– Ты очень красивая, – неожиданно сказал Кирсанов, призраком возникший за спиной.
– Ты тоже, – почему-то ответила она, хотя никогда не говорила такого мужчинам, даже собственному мужу, которого считала писаным красавцем.
А потом этот красавец, взял и … Нет, нет, нет! Она не станет сейчас думать о Максе! Она потом подумает о нем и обо всем случившемся, когда у нее будет больше сил для сильных эмоций. А если она станет прямо сейчас об этом размышлять, то лишится этого чудесного состояния невменяемости. Нет, лучше не рисковать.
Впереди маячила широкая спина Кирсанова, непробиваемая, как Китайгородская стена, а рядом с ним пританцовывал Ванька, которому, похоже, нравилось скупать полсупермаркета. Их коляски уже трещали по швам, а они все докладывали и докладывали «нужные» вещи сверху. Лика шагала автоматически, стараясь не выпадать из кирсановского фарватера, каждой клеточкой тела ощущая надежность, исходящую от него. Ей сейчас были свойственны простые несложные чувства: Кирсанов – спина – опора – надежность. Стоя в очереди, она даже ткнулась носом ему между лопаток, чтобы понюхать запах кашемира и одеколона. Знакомый запах успокаивал. Он поймал ее здоровую руку и пожал легонько.