Кирсанов оплатил всю ту гору продуктов и моющих средств, которые они зачем-то набросали в две коляски, потом долго загружал все это добро в багажник, а они с Ванькой стояли рядом с его массивным «мерсом» и наблюдали за ним.
– А Килсанов мне мяць купил, – констатировал сын, следя за мячом, полетевшим в багажник вслед за пакетом со стиральным порошком.
– С чего ты взял, что тебе? – спросила Лика.
– Он у меня сплосил, нузен или нет. Я казал нузен, – охотно объяснил он.
– Конечно, нужен, нам много еще чего нужно, да брат Ванька? – энергично кивнул Кирсанов. – А вы чего мерзнете? Марш в машину!
И они быстренько юркнули в салон, потому что, действительно, похолодало. Наверное, пойдет снег, думала Лика, следя за кусочком свинцового неба в тонированном стекле.
– А где твой Гульден? – спросила она Кирсанова.
– А я его еще не купил, – пожал он плечами, – но теперь куплю обязательно. Всю жизнь мечтал иметь сына, собаку и жену красавицу. Раньше я только знал, как будут звать собаку, теперь вырисовались и остальные имена.
Она не заплакала, хотя очень хотелось, просто погладила по голове сынишку, которого от постоянных разъездов опять сморило на заднем сидении. Лика укрыла его дубленкой Дениса, потому что ее собственную можно было только выкинуть, как и прошлую ее жизнь, от которой остались одни дыры и прорехи.
Эпилог
Снег шел всю ночь, и Лика почти не спала, нервничая, будет ли с утра лётная погода. Она лежала и перебирала в уме, все ли нужное упаковала, ничего ли не забыла. Вроде бы все, только все равно было неспокойно.
– Спи, не крутись, – велел Кирсанов и притянул ее ближе к себе.
– Сам спи, – ответила она шепотом.
– Я бы спал, но ты ведь крутишься.
– Ничего я не кручусь, я лежу, как мышка.
– Но сопишь, никак мышка, а как медведь в берлоге.
– Что же, мне уже и не дышать, лишь бы, не дай бог, не потревожить ваше величество?! – шепотом препиралась она.
– Да, вот именно, – препротивным голосом прошамкал он, – не надо тревожить наше величество, иначе будете биты за непослушание.
– Ой, как страшно!
– И за препирательства.
– Ой…
Больше ничего умного сказать не удалось, ненасытный Кирсанов вновь овладел ситуацией, если можно так сказать. После чего взял и заснул, спеленав ее руками и ногами, чтобы она не крутилась и не дышала. Лике было страшно неудобно, но ужасно уютно в его объятиях. Она лежала, затаив дыхание, пока не поняла, что он спит, после чего осторожно высвободилась и улеглась, как ей хотелось.
Ей было видно, как в окне беснуется белая метель. Как ей надоел этот снег, холод, непогода. Ничего, скоро она окажется там, где такую мерзость и в глаза не видели! Завтра. Скорее бы оно наступило. Завтра впервые в жизни Ванечка отправится за границу, да еще не куда-нибудь, а в теплые страны, о чем они раньше только с ним мечтали. Они летят на Канарские острова! Фантастика. Как она хочет на Канары!
Зажмурившись, она стала мысленно перечислять: купальник взяла, шлепанцы взяла, крем от загара, масло после загара, защитный крем для волос тоже есть. Парео? Ах, да – взяла. И две пары солнцезащитных очков положила. Гардероб Вани она проверила десять раз, поэтому тут можно не волноваться. Хорошо Кирсанову, спит, как бугай. На все вопросы о своем багаже: «брать или не брать, это упаковывать или вон то» он отбрыкивался и говорил, что все, что забудет, там купит. Ненормальный! Лика зажмурилась и крепче притерлась попкой к его бедру.
Кажется, заснула, подумал «бугай», стараясь не выдать своего бодрствования. Слава богу, а то извелась уже вся, вон, даже во сне ерзает! Эту поездку Кирсанов затеял исключительно ради Лики, чтобы дать ей возможность окончательно прийти в себя. Он, конечно, все время был рядом, но этот месяц ей дался с трудом: похороны мужа, встреча со свекровью на кладбище, общение с представителями органов правопорядка, бумажная волокита и всякого рода формальности. Почти каждую ночь она просыпалась с криками и наотрез отказывалась от успокоительных. Ну, может быть только дней пять как не кричит, когда окончательно решилось с Канарами. Дурочка! Он не выдержал и осторожно обнял ее, стараясь не душить тяжестью руки.
За это время они расставались лишь на пару суток, когда он летал в Пятигорск за юной черкешенкой. Он человек слова. Поэтому, как только у самого немного утряслись треволнения, отправился на розыск девушки в компании парочки людей Бурята. К счастью, она оказалась именно там, где указала Амина, и, прочитав материнское письмо, проявила чудеса покорности. Собрала вещички и подалась с ним в Москву. Он спросил, не хочет ли она забрать с собой мать, на что девушка заверила его, что сделает это через деда. Кирсанов счел за благо не влезать в подробности их странных взаимоотношений, будь его воля, он постарался бы вообще вычеркнуть из памяти кошмар, пережитый на Кавказе. Тот же Бурят за определенную мзду помог с оформлением визы в Канаду. Сплошная польза, а не человек!
Не мог он, будучи в тех краях, не заскочить к Зареме Юсуфовне. Они с Ликой выбрали ей в подарок ту самую уникальную систему водоснабжения, которая работала от электричества. Оставалось надеяться, что найдутся добрые люди и установят ей все это добро, согласно схемам. Ну и по мелочи Лика набила целую сумку подарков. Зарема их разглядывала с большим удовольствием, как ребенок. При прощании велела Лике кланяться и настоятельно приглашала приезжать к ней на следующее лето с детьми.
Помнится, Кирсанов тогда списал множественное число в ее речи на ошибку в произношении. Но она так хитро на него посмотрела! Кирсанов решил, что Зареме уже успела присниться их с Ликой дальнейшая жизнь, что ж с ней такое иногда случается. Вот уж кто для него был женщиной-загадкой.
Лика вздохнула во сне. Захотелось судорожно стиснуть ее, но нельзя было будить. Рука затекла, но положение он так и не поменял, не хотелось разжимать объятия.
Нет, они так намаялись за последнее время, что отдых будет как нельзя кстати. Слишком много забот и тревог. Но были, конечно, и приятные моменты. Лика с Ванькой переселились в его берлогу, из пустующей комнаты без названия сделали детскую, переставили мебель в гостиной и поменяли шторы. Ему ужасно нравилось, что она хозяйничает в его доме.
А столько им предстоит еще сделать по приезду! Их чудачества в поезде не прошли даром. Это то, о чем ему пыталась сказать Зарема! Дело в том, что Лика принимала свои дурацкие противозачаточные таблетки, он улыбнулся про себя, вспомнив, как она его разыграла в гостинице. А потом, когда их похитили, пить стало нечего, таблетки-то в номере остались! Из-за пережитого стресса ее организм дал сбой, но не на столько радикальный, чтобы вовремя не среагировать на его мужское вмешательство. Короче говоря, Лика ожидала ребенка. Его ребенка! Они очень хорошо постарались в том поезде!
Кирсанов почувствовал, как губы непроизвольно разъехались от уха до уха в самодовольной улыбке. Конечно, они теперь поедут к Зареме с «детьми», потому что у них будет двое – двое! – детей.
Первым порывом для него было схватить Лику в охапку и нестись в загс. Но она его убеждала выждать хотя бы пару месяцев. Они договорились, что поженятся в июне. И сразу же начнут собирать документы на усыновление Ваньки, Кирсанов желал, чтобы все члены его семьи носили одну и ту же фамилию. И чтобы пацан перестал быть «Тысиным», а стал – «Килсановым». Так что хлопот будет невпроворот: женитьба, роды, покупка приданого для малыша. А еще надо с матерью их познакомить – это вообще отдельная тема. Мать у него, мягко говоря, сложный человек. Танька, вон, ему заранее сочувствие выражает.
«Ничего, прорвемся! – жизнерадостно подумал Кирсанов, полный оптимизма. И почувствовал, как его мягко подхватывают волны сна. «Вот сейчас слетаем, отдохнем на Канарах, как следует, а то когда еще Лике удастся в океане поплескаться? И все у нас будет хорошо».
Смежила веки и Лика, убаюканная снежной суетой за окном. Ей снилось солнце, яркое солнце и еще что-то ужасно приятное. Но тут она поняла, что солнце ей не снится – оно по-настоящему выглянуло из-за туч и светило прямо ей в лицо.
– Ура! – тихонько пропищала она, чтобы не разбудить Дениса.
Но повернувшись, не обнаружила его в кровати.
– Что, соня, проснулась? Давай, вставай, а то Канары проспишь, – заявил он, застряв в дверях. – Sic agite!
– Мы улетим, а ты дома останешься! – перевел на свой лад латинское выражение Ванька, проползая у Кирсанова под ногами.
А из кухни вкусно пахло кофе и яичницей с колбасой. И тут Лика поняла, что она счастлива. Абсолютно счастлива. И когда эти двое рядом, ей больше ничего, ну ничегошеньки не надо, даже Канарских островов. Но опаздывать на самолет все же не стоит, а то эта парочка ее со свету сживет!
И она вскочила с кровати, ощущая, что за плечами трепещутся крылья. А может и нимф над головой появился, встрепенулась она. Но, заглянув в зеркало, Лика не увидела ни того, ни другого. Все как всегда. Там была она, такая же, как обычно, ну разве что глаза блестели более живо. Странно, а ведь она будущая мама, в ней развивается жизнь, она любит и любима, она счастлива, черт возьми. Так почему же зазеркалье это все утаивает?!
Но тут за спиной возник Кирсанов, сцапал ее на руки и под веселый писк Ваньки потащил в ванную, решив, что у Лики начался приступ нарциссизма, а на это у них совершенно не было времени.