что Женя нужна ему любая – плохая или хорошая.
– Мы можем пойти на компромисс, – решил он. – Завтра я еду домой. Ты едешь вместе со мной. Мы будем жить вместе. Просто жить… Не буду строить прогнозы, как мы будем жить, хорошо или плохо. Но если ты вдруг поймешь, что этот червь сомнения, про который ты говоришь, сгрыз мою душу, ты можешь уйти от меня. Ты просто уйдешь. Это никогда не поздно сделать…
Лицо ее по-прежнему оставалось печальным. Но в уголках глаз уже рождалась радостная улыбка.
– Хорошо, давай так и поступим, – кивнула она. – Я не возражаю…
Время не только лучший врачеватель. Время – еще и лучший судья. Время рассудит, кто из них прав, а кто заблуждается.
– Вернее, я хочу сказать, что не возражаю. Но с тобой я не поеду…
Женя снова расстроилась. Счастливые огоньки спрятались глубоко в глазах.
– Почему?
– Потому что мне угрожает все та же опасность, которая угрожала и раньше… Я тебе рассказала про бандитов, у которых была в кабале. Ты должен был понять, что эти ублюдки и те, от которых ты меня спас, – одни и те же люди… Я пряталась от них. Но ведь они меня нашли. И обратно меня забрать собирались. И сейчас собираются… Пойми, они не оставят меня в покое. Они будут меня искать. Или уже нашли…
– Как они могут тебя найти?
– Очень просто. Они могли узнать, в какую больницу тебя увезли.
– Это не так уж и просто.
– Может, и не просто. Но ничего сверхъестественного в этом нет…
– Мы здесь уже месяц. Если бы они тебя искали, то уже нашли бы. Но ведь мы ничего не слышим о них…
– Тишина может быть обманчивой… Это очень страшные люди. Умные и жестокие. Они могли бы забрать меня прямо из больницы. Но они не будут этого делать. Во-первых, они опасаются, что их ищут менты… Я хотела сказать, милиция… Если так, они будут очень осторожны… А во-вторых, больница охраняется. Они, конечно, могут пойти напролом. Но я для них не такая уж большая ценность, чтобы еще больше усложнять отношения с законом.
– Вот видишь, не так уж страшен черт…
– Да нет, этот черт как раз страшен… Боюсь, с тобой они церемониться не будут. Через больницу узнают, где ты живешь. Придут к тебе… К нам… Они придут к нам. Тебя снова изобьют до полусмерти… Или даже убьют… Меня заберут. И потом тоже убьют… Я ведь не собираюсь быть с ними заодно. Я уже не та малолетняя дурочка…
– С ними, они… Кто они, эти ублюдки?
– Я же говорю, это банда. Их немного. Пять парней и две девчонки… По крайней мере, так было, когда я от них уходила… Главаря зовут Глюк… Я тебе рассказывала про человека, с которым вынуждена была жить. Так вот, Глюк со своей бандой – это всего лишь одно звено большой цепи. Насколько большой, не знает никто. Только Вильям…
– Твоего бывшего… Я хотел сказать, человека, с которым ты… В общем, его и зовут Вильям.
– Да. И он очень страшный человек.
– А не для того ли тебя пытались похитить, чтобы вернуть ему?
– Вряд ли. Он давно потерял ко мне всякий интерес. У него и без меня игрушек хватает… Хотя, конечно, я все еще нужна ему. Для того, чтобы на него работать…
– Он хочет, чтобы ты взялась за старое.
– Может быть… А может, он хочет наказать меня в назидание всем… В любом случае меня ждет суровая кара… И тебе достанется. А я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось… Поэтому нам нельзя быть вместе…
– А я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Как нам быть?
– Не знаю…
– А я знаю. Мы будем вместе, – решил Юлий. – Вместе и всегда. А на этих подонков наплевать… Ты не для них, а они не для тебя. И если они попытаются тебя у меня отнять, то…
Пауза затянулась.
– Ну, и что ты им сделаешь? – спросила Женя.
– Пока не знаю… Но они очень пожалеют, что связались со мной. Это я тебе обещаю…
Он и в самом деле не знал, как можно противостоять бандитам, которые отправили его на больничную койку. Он один, а их много. У них оружие, а у него даже пугача нет. Им человека убить – раз плюнуть, а он даже таракана прихлопнуть не может… Но он очень любит Женю. И бандитам она не достанется ни при каких обстоятельствах. Это он знал точно.
Глава пятая
Птаха жалел, что в регистратуре нет зеркала в полный рост. Хотелось полюбоваться своим отражением. А смотреть было на что. Ни дать ни взять – крутой бандит эпохи недоразвитого капитализма. Бритая голова, в холодных глазах сиреневый туман, новенькая кожаная куртка небрежно висит на широких плечах, на крепкой шее толстая серебряная цепь. А ведь еще совсем недавно в своих же собственных глазах он казался жалким заморышем. Зато сейчас он крутизна…
Впрочем, никакого зеркала и не надо. Достаточно посмотреть на девчонку из регистратуры. Выкатила свои шары и глядит на него, будто он какой-то божок. Может, она хочет родить от него какого-нибудь полубога? А что, он бы ей вдул. Мордашка довольно-таки ничего. А под халатом угадывается грудь гаубичного калибра… Да, он бы с ней замутил. Только Глюк строго-настрого запретил крутить шуры-муры на стороне. А потом, у Птахи нет бабок даже на презервативы. Все карманные деньги у Щавеля. Он у них с Тюльпаном сейчас за старшего.
Щавель не дал Птахе и рта раскрыть. Небрежно отодвинул его плечом, притерся к девчонке. Улыбка до ушей, в глазах цыплячий восторг. В руках пышный букет.
– Девушка, будьте любезны, скажите, Римский Юлий когда выписывается?
Надо было видеть, с каким обожанием он смотрел на эту телку. Будто она царица какая-то… Не больно-то он похож на крутого бандита. Кожаный пиджак, рубаха с галстуком, прическа, на лбу диплом о высшем образовании – интеллигент хренов. То ли дело Птаха и Тюльпан – глянешь на их, и мурашки по коже. Люди расступаются перед ними – потому как они на самом деле натуральные классические бандиты… Хотя Щавель иногда тоже бывает крутым. Но это иногда. А у Птахи с Тюльпаном это всегда – намертво врезано. А они еще думали, становиться под Глюка или нет. Как будто не знали, что у них на роду написано – быть бандитами. А Щавель – это так, не пришей рукав…
Птаха стушевался. А вдруг Щавель прочтет его мысли? Он хоть и не очень круто смотрится, но фитиля может вставить по самое не хочу…
– Юлий?! Римский?! Сейчас посмотрим…
Девчонка, казалось, рада ему угодить. Вся выстилается перед ним. А на Птаху теперь ноль внимания. Ну и дура!
Хотя нет, посмотрела на него. Взглядом связала его с Щавелем. И сразу вопрос:
– А вы кто ему будете?
– Брат он мой, – еще шире улыбнулся Щавель. – Он сегодня выписаться должен. Вот, с цветами его встречаю. Все как положено…
– Сегодня, говорите… Нет, не сегодня. Завтра после обхода…
– А ведь я так и знал. И цветы не для него принес. Вам хотел подарить!
Телка чуть не кончила от восторга, когда Щавель загрузил ее дешевыми астрами.
– А вы до скольких сегодня работаете?
– До шести… Но за мной заедет муж…
– Да? Ну, муж – это серьезно, – как бы сожалея, вздохнул Щавель. – Мужа не подвинешь. А жаль. Вы мне так понравились… Ладно, пойдем мы…
Щавель двинулся к выходу. Девчонка чуть не плакала, глядя ему вслед. Как будто нет рядом такого красавца, как Птаха.
– А как тебя зовут? – обратил он на себя ее внимание.
Он гораздо умней Щавеля. Догадался познакомиться с девчонкой по всем правилам.
– А вам какое дело? – Она недовольно посмотрела на него.
– Так это, познакомиться хочу… Тебе не надоело здесь сидеть? Скукота.
– А что?
– Да прогуляться можно…
Сразу за больничным двором начинается сосновый бор. Телку можно вывести в лес, прислонить к дереву и осчастливить.
– Куда прогуляться?
– Ну, есть места… У меня-то длинней, чем у твоего мужа. Не веришь? Пойдем – убедишься…
Птаха ощущал себя асом среди дамских угодников всех мастей. Сам поручик Ржевский ничто рядом с ним.
– Я не поняла, что у вас длиннее? – нахмурилась регистраторша.
– Да то самое и длинней! – залихватски подмигнул ей Птаха. – У мужа небось засохло между ног. А у меня моща…
Логика у Птахи железная. Почему эта киска на Щавеля запала? А потому, что у мужа с трахательным аппаратом проблема. Вот и неймется девчонке. И приходится Птахе оказывать ей экстренную помощь.
Только почему-то регистраторша радоваться не торопилась. Брови возмущенно полезли вверх, рот перекосило.
– Что вы себе позволяете?! – взвизгнула она. – Я сейчас милицию вызову!.. Гена!!!
Птаха обомлел, когда перед ним вдруг появился самый настоящий мент. Без каски, без бронежилета и даже без автомата. Но в форме и с тремя лычками на погонах, на ремне кобура с «плеткой».
– Что тут такое? – в упор глядя на Птаху, спросил он.
– Ничего, все нормально, – послышался из-за спины голос Щавеля. – Это Вася. Он в отпуск из армии приехал. Он на Новой Земле служит. Там же лютые морозы. Знаете, как там мозги вымерзают. Полгода нужно, чтобы оттаяли… А потом, он же два года женщин не видел. Фазу слегка заклинило…
– В армии, говоришь, служит, – недоверчиво усмехнулся мент. – Что-то не похоже… Документы есть?
– Есть, – нашелся Щавель. – Усы, лапы, хвост… И это…
Он подошел к менту, что-то шепнул ему на ухо. Сержант кивнул и вместе с ним скрылся в своей сторожке.
Щавель вышел через минуту, стрельнул в Птаху уничтожающим взглядом, прошел мимо и поманил за собой движением головы.
Идти пришлось долго. У Щавеля не все дома. Мог бы въехать во двор больницы на машине – как это делают белые люди. Так нет, свой джип он оставил за целый квартал от больницы. Вот и греби по его милости на своих двоих.
В машине их ждал Тюльпан. Щавель оставил его вместо охраны – чтобы тачку не угнали. Серебристая «десятка» для воров не самый худший вариант. А для ментов вообще лакомый кусок. Машина-то в угоне числится.
– Как дела, Тюльпан? – с бравурной небрежностью спросил Птаха.
И запрыгнул в машину на заднее сиденье.
– Ты лучше расскажи, как у тебя дела, – ядовито усмехнулся Щавель.
Больше он ничего не сказал. Сел за руль и молчал все полтора часа, пока они ехали до дачного поселка. Как знал Птаха, что добром эта канитель не закончится. И не ошибся.