- Ты кто? - спросил Федя.
Поняв, что все же ошибся, черт ответил честно:
- Я - черт.
- Кто-о-о?!!!!!
- Черт.
В ответ на это Федя хрюкнул… и отключился. И не упал он лишь потому, что Тираель тут же захватил полный контроль над телом, загнав слабонервного хозяина в дальний уголок.
Сделав это, он для начала вернулся обратно в дом. Поскольку ноги нового хозяина не слушались, Тир решил, что сподручнее всего будет сделать это на четвереньках, что тут же и осуществил. Оказавшись в избе, он первым делом подобрался к зеркалу. И усомнился, не перепутал ли он и не очутился ли вдруг в теле обезьяны - насколько он знал, на Земле такие обитали. Они точь-в-точь походили на людей, только с ног до головы были покрыты шерстью. Но, вспомнив, что обезьяны в одежде не ходят, он решил, что это все-таки человек. И решил, что в таком облике его, чего доброго, могут узнать. Бриться Тираель, конечно, не умел, но зато был настоящим чертом. Один взмах руки - и щетина, которую Федя не брил уже лет 10, исчезла без следа. Путь от обезьяны к человеку был пройден в одну секунду. Правда, сначала исчезли и волосы на голове, но потом черт вспомнил, что что-то на голове у людей все же растет, и вернул их на место вместе с кошмарной прической в стиле "Мамай на макаронной фабрике". Закончив манипуляции с обликом, черт попытался выйти в дверь. Строго говоря, в Аду практически не было дверей, во всяком случае, Тиру они до сих пор не попадались, и потому само понятие "дверь" и способ её открывания был для него диковинкой. Но сначала надо было до двери дойти, а тело Феди слушалось нового хозяина ничуть не лучше, чем старого: концентрация алкоголя была такова, что вздумай он сейчас дыхнуть в трубку автоинспектора, трубку бы просто разорвало вместе с инспектором и собакой. Однако же благодаря несгибаемой воле черта тело Феди в итоге врезалось в дверь и буквально выпало из неё.
На улице было холодно. Что такое холод, Тираель не знал, но ощущение показалось ему неприятным, а потому он счел его опасным. Пришлось рыться в памяти старого хозяина. При этом тот пытался ворочаться во сне, в результате чего тело, на самом деле стоящее на ногах, стало приплясывать. В итоге его все же внесло в дом. У художника было лишь одно средство утепления, ошибочно именуемое зимней курткой. Пришлось обойтись ею.
Уже тверже держась на ногах, Федя - а точнее, Тираель - вторично вышел на крыльцо. Черт заставил его не чувствовать холода - всё равно в этом не было смысла. Улица была засыпана снегом, и лишь в центре её время от времени проезжали железные повозки - автомобили. Пройти по тротуары было можно лишь старательно перепрыгивая через снежные завалы - вероятно, поработала машина, убирающая снег с дороги на обочину. По другой стороне дороги брел мужик, скажем даже - "брел" - это неверное слово. Он перемещался, нес своё бренное тело.
- Тоже художник, - заключил Тираель.
Дома однообразно повторялись в обе стороны, и потому черт пошел направо. Навстречу ему двигались разные люди, и для их идентификации снова пришлось рыться в памяти Феди.
Он шел так минут тридцать, и жизнь не поражала разнообразием. Черт уже хотел бросить это занятие и вернуться в Ад, как вдруг ему навстречу попался еще один "художник". Тут же проснулся Федя, радостно закричал: "Витёк, привет!" - и вырубился опять.
- Федя, ты что, женился? - радостно воскликнул Витёк. - Никогда не видел тебя бритым! Ну точно, женился, не скрывай! Это нужно срочно обмыть! - и, так и не дав ничего ответить, потащил приятеля за собой. А черт представления не имел, что значит слово "обмыть", и потому не сопротивлялся.
Лару разбудило мерное постукивание. Несколько минут она просто лежала, пытаясь угадать, кто из соседей затеял ремонт в половине третьего ночи. Затем что-то в этом стуке показалось ей подозрительно знакомым…
Господи, да это же похоронный марш! Кто-то художественно и вдумчиво исполнял сие известное произведение. Ростропович нашелся! Разъяренная Лара спрыгнула с кровати и, схватив тапок, замолотила по батарее. Вскоре снизу раздался ответный стук, а похоронный марш прекратился. Удовлетворившись результатом, Лара бросила тапок на пол и вновь нырнула под одеяло. Точнее, под два одеяла. А еще точнее, под два одеяла, плед и большое стеганое покрывало, сложенное в два раза. В квартире стоял бодрящий морозец, во многом благодаря ЖЭКу, который, очевидно, искренне полагал, что в доме номер одиннадцать на улице Ленина живут исключительно пингвины.
Радуясь наступившей тишине, Лара закрыла глаза и попыталась заснуть, но не тут-то было. Со стороны двери раздался легкий шорох, будто по полу что-то скользило. Лара протянула руку к ночнику, щелкнула кнопкой и…
По полу робко и даже как-то смущенно полз ее, Лары, старый чемодан! Лара ущипнула себя за руку. Чемодан на пару секунд притих, а затем осторожно подвинулся в ее сторону.
- А ну кыш! - автоматически брякнула Лара.
Чемодан обиженно поелозил на месте, но дальше ползти не рискнул. Недоуменно глядя на него, Лара попыталась сообразить, что сподвигло этот чемодан, до сих пор отличавшийся весьма мирным и приличным поведением, на такую хулиганскую выходку? Землетрясение, что ли? Да нет, тогда бы на люстре подвески шатались.
"Да какое там землетрясение! - вдруг осенило Лару, в голове у которой неожиданно всплыла последняя серия популярного сериала "Агент безопасной национальности". - Просто резонанс. Вентилятор мощный… или просто откуда-то волны. Вон в газете недавно писали, что у старушки какой-то чашки в шкафу звенели, а оказалось - стройка через два квартала идет."
Все же она привязала блудный чемодан веревкой к ножке шкафа и вновь завалилась спать, пообещав себе напоследок разобраться, кто из соседей столь художественно стучал этой ночью.
Витёк таки затащил чёрта в ближайшую забегаловку. Забегаловка именовалась гордо - "Колизей", и, по идее, в ней должен был тусоваться исключительно бомонд. Однако реальность быстро заменила бомонд на бомжей, алкашей и прочую интеллигенцию города. Да и само заведение напоминало Колизей в современном состоянии - то есть руины.
Ни слова не говоря, Витёк завалился за стол к господам столь же изящно одетым, как и он сам. Те дружно хрюкнули, но ничего не сказали. Федя - а точнее, Тираель - всё это время молчал, старательно впитывая новую информацию. Обычаи "художников" ему даже нравились, хотя его знания подсказывали, что пьют они вещество весьма вредное, можно даже сказать, яд.
- Официант, мне виски без содовой! - выдал Витёк.
- Сэр, вы уже полгода не можете заплатить за тот разгром в нашем приличном, к слову сказать, заведении, - в такт ему ответил бармен, огромный малый, способный выкинуть при надобности всех пятерых "сэров" на улицу. - Тебе водку или как обычно?
- Как обычно, водку, - стандартно ответил Витёк. Деньги у него сегодня водились - и этот факт "официант" давно прочёл в его глазах.
Когда Витёк сбегал за заказом и в водка оказалась в стаканах - опять ожил Федя. И тут же взял инициативу в свои руки.
- Ну, за живопись!
- Хряпнем! - поддержал Витёк.
Минут через десять язык у Феди стал заплетаться, но зато рассказывать он стал любопытные вещи.
- Понимаете, тут такое дело… Я сегодня вдруг стал голос слышать…
- Голос Америки? - брякнул один из собеседников.
- Да какой Америки, в голове, понимаешь? Разговаривает со мной кто-то.
- И что говорит? - вдруг заинтересовался Витёк. - Как всегда у тебя, про баб?
- Чёрт!
- Чего ты так волнуешься? Давай еще по одной!
- Да не волнуюсь я, чёрт, говорю, это. Настоящий, он сам сказал, - ответил Федя, предварительно выпив "еще одну".
- Э, Федя, да ты белочку поймал! - воскликнул вдруг Витёк.
- Белочку? Живую? - ожил один из собутыльников, с трудом отрывая нос от стола.
- Да какую живую, горячка, говорю, у него белая!
Федя вздрогнул и уставился на него испуганными глазами.
- Ты чё, серьёзно?
Витёк не ответил, он флегматично смотрел в рюмку.
- Всё, с завтрашнего дня я в завязке! - вскричал Фёдор. - Вот только последнюю выпью - и в завязке!
Если честно, то подобные заявления были не впервой, но на этот раз он был не на шутку перепуган. А Тираель помалкивал - ему было интересно, как люди среагируют на известие о живом чёрте. К его удивлению, люди вдруг заговорили о какой-то белочке.
Федя от души глотнул из стакана. Глотнул - и вырубился. Как-то вдруг, сразу отключился. Дальнейшие события Тираель наблюдал в неудобной позиции: под столом, да еще сквозь закрытые глаза.
В общем-то, ничего интересного не произошло, кроме того, что Витёк счёл Федю больным и упорно пытался сделать ему искусственное дыхание рот в рот, дыша перегаром и откровенно целуя Федю почему-то в лоб, и, что самое интересное, - массаж сердца, который, похоже, с его точки зрения заключался в переламывании ребер больного. Вдруг неведомая сила оторвала его от пола, подняла в воздух и аккуратно посадила на его собственный стул, после чего бутылка поднялась в воздух и наполнила его стакан. Философски настроенный после столь изрядной дозы принятого Витёк выпил, ничего не заметив.
В конце концов у него взыграла совесть, и Витя дотащил собутыльника до его дома. Он не заметил лишь одной мелочи - Федя к тому времени уже умер. Умер, отравившись некачественной водкой - что удивительно, единственный из пятерых. Впрочем, на этот удивительный факт никто в дальнейшем так и не обратил внимания.
Тираель же, разумеется, заметил, и этим фактом был весьма возмущен: он вовсе не собирался терять новоприобретенное тело раньше времени. Потому мёртвый Федя был в сущности не очень мёртв, хотя любой врач засвидетельствовал бы смерть.
Вечером пришел клиент - впервые за два месяца. Какой черт его принес именно в этот день - догадаться трудно, хотя можно. Он и вызвал скорую. И быстренько сбежал.
Костик - начальник бригады скорой помощи - был вечно слегка пьян и циничен, как все опытные врачи. С порога он заявил: