— Здравствуйте!
Антон
Мы вышли с Корсак из магазина и побрели по тротуару вдоль улицы, не глядя друг на друга. И только когда оказались в спокойном месте, Агния меня остановила, обхватив пальцами запястье.
— Антон, послушай… — повернулась и неохотно отпустила руку. — Извини. Мне правда очень неловко. Если бы я знала, что это твоя мама, я бы никогда так не пошутила. Нехорошо вышло, признаю.
В выражении лица девушки угадывалось замешательство, но Корсак точно не производила впечатление робкого человека, так что я не мог этого знать наверняка. Хотя ее вежливый ответ на растерянное приветствие матери смог меня удивить.
Сам я ожидал от девушки несколько иной реакции. До того, как мы вошли в магазин, я собирался ей сказать, что не собираюсь изображать из своей жизни богатый Манхеттен. И что я тот, кто я есть. Но Корсак умеет менять чужие планы.
— Даже боюсь предположить, как бы ты поступила, если бы об этом знала, — не удержался, чтобы не съязвить, встречаясь с темным взглядом.
Глаза Агнии сверкнули привычным вызовом. Я уже заметил, что настроение у нее менялось так же быстро, как плясало пламя в костре. Сегодня мы целый вечер злились друг на друга, и это пламя то разгоралось ярче, а то стихало и почти льнуло к ногам.
— Мог бы и предупредить, Морозов, чтобы мы оба не выглядели так глупо! Мне не стыдно за мой выбор, если хочешь знать. Мне стыдно, что это произошло в нашу первую встречу с твоей мамой. Представляю, что она подумала — я даже своих друзей так не шокирую! Ты скажи ей, что это была шутка.
Я кивнул.
— Непременно. И что ей все показалось, а на самом деле ты никогда не покупаешь в супермаркетах презервативы? Так?
Корсак напряглась. Убрав легкую прядку волос со щеки за ухо, упрямо вскинула подбородок.
— Я не стану отвечать на этот вопрос!
Да пожалуйста. Но я тоже не обязан выполнять ее требование «ты скажи»!
— А я ничего и никому не собираюсь объяснять! Поезд ушел, мне не двенадцать лет. Ты хотела узнать о моих родителях — теперь знаешь. И на всякий случай, Корсак — я своей семьи не стесняюсь. Просто хочу сразу внести ясность в наши с тобой временные отношения, чтобы избежать недоразумений. Если тебе так хочется называть меня своим парнем — хорошо, я согласен. Но не жди, что я сам в это поверю. Я еще не сошел с ума, чтобы ходить возле тебя счастливым болваном!
Сказал и гордо замолчал, ожидая, что своими словами задену девушку. В конце концов, я этого хотел! Но Корсак лишь грустно усмехнулась. Чуть склонив голову к плечу, взглянула мягче, вновь озадачив меня сменой настроения.
— А жаль.
— Что?
— Я про болвана, Морозко. Жаль, говорю, что не сошел! Я бы на тебя в этот момент посмотрела, — ее усмешка вдруг преобразилась в улыбку, красивые губы разомкнулись, и я оторопело моргнул, чувствуя, как пересыхает горло.
Хорошо, что в руке оказалась бутылка воды. Открыв крышку, в пару глотков осушил половину, но Корсак удалось удержать мой взгляд.
— Ты сказал «родители», Морозов, но не рассказал об отце. Я хочу знать и о нем. И, пожалуйста, давай без сюрпризов. Как есть.
Я невольно замер. Это была та тема, которую я всю жизнь избегал с кем-нибудь обсуждать. Не самая приятная — гордиться точно нечем, но раз уж Корсак интересно узнать, то, пожалуй, мне скрывать нечего.
— Есть отчим, но мы чужие люди в прямом и переносном смысле этого слова.
— Но где-то же твой отец есть? В кого-то же ты уродился таким умным?
Я пожал плечами, остро глядя на девушку. Сейчас было одновременно странно и неожиданно, что я говорю об этом именно с ней. Но разве я не этого хотел? Чтобы Агния потеряла ко мне интерес? Так почему же вглядываюсь в ее лицо, ожидая реакции? Понимая, что мне не все равно, какой она будет.
— Теоретически да. Но я никогда его не видел. У меня мамина девичья фамилия — думаю, если ты сложишь в уме два плюс два, то догадаешься почему. Бабушек и дедушек тоже нет. Был дом в деревне — остался от деда, но отчим уговорил мать его продать — не хватало на первый взнос на машину. Так что, Корсак, у меня действительно планы на эту жизнь, и я должен их осуществить.
В лице Агнии ничего не изменилось, даже улыбка не пропала. Пока я буравил ее хмурым взглядом, она продолжала смотреть смело и с вызовом.
Черт! Как же трудно понять эту девчонку! Что ей нужно?! Зачем столько знать обо мне?
— Значит, ты точно, Морозко, заинтересован в нашем договоре! — сделала она своеобразный вывод из мной сказанного.
Я промолчал, и Корсак обернулась.
— Ты ведь где-то здесь живешь, я не ошиблась? — спросила, оглядывая окрестности.
— Не совсем. Но да, недалеко отсюда. Хочешь зайти в гости? — усмехнулся. — Своей комнаты у меня нет, но мы можем посидеть на кухне. Или на балконе. У отчима там отличная раскладушка — я даже разрешу тебе на ней полежать.
Она покачала головой и вернула мне усмешку.
— В другой раз, Кудряшка. Сначала хочу с тобой поквитаться, так будет честно. Ну что, давай прощаться? — неожиданно предложила. — Интересное у нас вышло свидание.
И правда, такое не забудешь.
— Постой… а как же твоя машина? — я удивился. — Давай тебя провожу, ты ведь не знаешь район…
— Нет! — твердо ответила Корсак, останавливая меня. Легкий ветер бросал волосы ей на плечи, словно штрихами обрисовывая нежные скулы. — Сегодня не судьба, Морозов — хочу побыть одна. Только не радуйся, — она засмеялась, — что от меня избавился. Это всего лишь до завтра!
— А что будет завтра?
— Увидимся в университете?
Если это и был вызов, то я уже поставил под ним свою подпись.
— Увидимся.
— Давай так, — Агния взяла из моей руки бутылку с водой, отвинтила крышечку и сделала несколько глотков. Вернула назад. Под ее темным взглядом наши пальцы соприкоснулись, и я ощутил почти болезненный укол током, вспышкой жара пробежавший по венам. — Остынешь — сам подойдешь. Скоро сессия, не хочу тебе мешать. Но я очень надеюсь, Морозов, что ты не забудешь о договоре.
У меня не сразу получилось ей ответить, но все же пообещал:
— Я не забуду, если и ты запомнишь, что я тебе сказал.
Я достал из кармана покупки из супермаркета и протянул девушке.
— Возьми, это твое.
Агния взглянула, но покачала головой. Отобрав шоколадные батончики, снова спрятала их в мой карман.
— Оставь сестре на гостинец — она наверняка любит сладкое, как все девчонки.
Оказавшись ко мне ближе, вдруг стала серьезнее. Вскинув руку, отбросила волосы с моего лба, наклонилась, овеяв легким запахом весны, и шепнула в ухо, коснувшись его губами и дотронувшись грудью до моей руки:
— А презервативы не выбрасывай, Кудряшка. Спрячь поглубже до случая. Вдруг пригодятся!
Засмеялась, блеснула черными глазами, взмахнула ресницами, развернулась и ушла, оставив меня стоять в глупом оцепенении и смотреть ей вслед. Глотать воздух сухим горлом, вспоминать мягкие губы и слушать, как громко и часто бьется в груди сердце, словно рвется на свободу… Как глухо звенит в ушах эхо ласкового голоса. Как пробирается под кожу что-то невидимое и необходимое…
Чертова Корсак! Есть ли от тебя вообще защита?!
Около десяти вечера написала Клюквина. Сбросила сообщение на мессенджер с кучей смайликов в тексте.
Или я был зол, или настроение оказалось плохим, но впервые толпа значков с сердечками вместо глаз показалась неуместной.
Элла Клюквина: «Антошенька, ну как лабораторная? Сделал?! А я только что освободилась! Ну и трудный денек мне выпал! Тетушка у меня такая капризная! Я так старалась ей угодить, что домой вернулась без сил! Целый день сидела возле нее, смотрела на солнце за окном и думала: как было бы хорошо в этот день с кем-нибудь встретиться! С кем-то очень милым! Жаль, что у меня сейчас совсем нет времени на личную жизнь(((»
Антон Морозов: «Готово. Файл на почте»
От Эллы тут же пришло еще одно сообщение, но его смотреть уже не стал, и вряд ли стану. Переоделся в спортивную форму, завязал на затылке хвост, надел бейсболку и присел в прихожей зашнуровать кроссовки. Мне кое-как удалось собрать сломанные в парке наушники, так что я очень надеялся побегать на стадионе под громкую музыку — может, и удастся выветрить из головы все ненужные мысли.
Когда собрался выйти из квартиры — вернулась мама. Сняла туфли, поставила сумку на пол, но к себе не ушла. Спросила подозрительно, взглянув на часы:
— Сынок, а ты куда это собрался? Ты время видел?
— Видел. Мам, я на школьный стадион — хочу пробежаться. Ложись спать, я часа на два, так что не жди.
— Тоша! — окликнула мама, когда я уже вышел на лестничную площадку и положил в карман сотовый. Сунув ноги в тапки, вышла следом. — Там, в магазине…
Странно, но за чувством неловкости пришла необходимость заступиться за Корсак.
— Мам… извини. Я не успел ее предупредить.
— Я не о том. Девочка такая красивая, как картинка! — грустно сказала. — Переживаю я.
— Почему?
— Сынок, тебе бы попроще найти. Своего круга.
Правда больно царапнула в груди.
— А как же твои слова, что я не знаю себе цену?
Мама обняла крепко и поцеловала в щеку.
— Тошка, ты у меня золото! Но если такая разобьет тебе сердце, всю жизнь будешь осколки собирать! Я знаю!
Хорошо, что на школьном стадионе горели фонари — домой я вернулся очень поздно, когда уже не было сил ни о чем думать и некому возражать.
Глава 16
На следующее утро Родион Трущобин поджидал меня в одном из коридоров университета. Обойдя толпу и заметив, как я выхожу из аудитории, парень догнал меня у лестницы и остановил.
— Эй, Морозов! — окликнул в спину. — Подожди, дело есть!
Я обернулся и остановился, глядя как Родион подходит ко мне с улыбкой на хитром и довольном жизнью лице.
— Ну, чего тебе? — не очень вежливо спросил.