— Да садитесь уже, Агния! — Удивился вслух, но так, что все услышали: — И почему ваш парень заметно пунктуальнее вас? Может, вам стоит взять с него пример?
Это был вопрос, и мне пришлось на него ответить:
— Это обязательно изменится, как только мы станем жить вместе!
Студенты притихли, а я направилась к последнему ряду парт, где сидел Антон — конечно, уже с легким румянцем на щеках. Сегодня он был один, смотрел на меня, и я удивилась — обычно Клюквина не упускала возможность мне досадить и вертелась поблизости.
— Привет, — я села с Морозовым за один стол и спросила негромко, повернув голову: — Что случилось? Клюквина внезапно выучила историю? Нас не ждет контрольная? Вы поссорились?
— Нет, — ответил Антон так же негромко. — Я просто сказал Элле, что здесь сидишь ты.
Да, я знала о договоре и обо всем помнила, но все равно слова согрели, и я спросила еще тише:
— Неужели ты соскучился по мне, Морозов? Хоть немного?
Кудряшка на миг застыл, а затем поспешно отвел глаза. Староста уже успел всем раздать листы для контрольной, он взял свой и написал в углу число и фамилию.
— Не придумывай. Я просто выполняю условия.
— Тогда, может, ты меня поцелуешь? Согласно условиям. Мы ведь давно не виделись.
Карандаш в руке Морозко дал крен, зато красиво напряглись мышцы на предплечье парня и обозначилось крепкое запястье — я засмотрелась. Кудряшка точно был куда сильнее меня.
— М-мы на занятиях, Корсак, — не очень уверенно ответил.
— С контрольной поможешь? — в отличие от него я ужасно соскучилась и его «уникальный» запах мне определенно нравился — здесь научная теория, о которой он рассказал на свидание Юльке, точно работала!
— Да, конечно.
Я и себе достала ручку, подписала рабочий лист и подняла голову.
— Тогда у меня есть вопрос.
— Какой?
— Когда люди впервые поняли значение поцелуя? Неужели еще когда были неандертальцами? — мы сидели близко, и я смотрела на Антона.
Морозко поправил очки и почесал нос.
— Судя по тому, что у австралопитеков нашли специфический набор генов, отвечающий за увеличение длины нейронов и их активность, то, думаю, что подобие поцелуя сыграло в этом не последнюю роль.
— Австралопитеки? Ты серьезно? — я удивилась, что Антон копнул так глубоко. — Но ведь они жили черт знает когда!
Морозов поменял карандаш на ручку.
— Они вымерли два миллиона лет назад, — сказал, кивнув, — но это точно не то, что ты имеешь в виду. До этого не додумались даже неандертальцы, а они жили значительно позже. Просто доисторические люди кормили своих детенышей, принося им пищу и воду во рту — у них не было фляг и блендеров, но был контакт и память. Ну и обоняние здесь сыграло не последнюю роль. Ученые полагают, что эта практика позже перешла в процесс ухаживания и привязанность. Что именно отсюда растут ноги у моногамных отношений.
— А удовольствие? Когда появился поцелуй, как удовольствие? Вот тот, который я имею в виду? Ведь губы — одна из самых чувствительных частей тела. И если мы способны ощущать губами горячее и холодное, то, Кудряшка, когда люди додумались чувствовать ими другого человека? Я сейчас имею в виду не привязанность, а любовь!
Странно, вроде бы вопрос задала я, а у самой аж волоски на руках встали.
Антон натужно вздохнул. Впрочем, возмутился тихо:
— Корсак, ну у тебя и вопросы!
— Уж какие есть.
Помолчав, он ответил:
— Думаю, что в исторической перспективе не так давно. Несколько тысяч лет.
— Тысяча лет — это так много!
— Не так уж и много. Для Вселенной — это один миг.
С таким утверждением было сложно не согласиться, и все же…
— Я бы рискнула попробовать этот миг продлить, а ты?
Утро, полная аудитория студентов, и что на меня нашло? Теплые карие глаза взглянули словно с мольбой.
— Агния, пожалуйста, давай напишем эту чертову контрольную!
Мы сидели рядом, плечом к плечу, больше не говорили, но мне казалось, что Морозко замирал всякий раз, когда мы случайно касались друг друга локтями.
Он закончил работу раньше и откинулся на спинку скамейки. Запросто мог уйти, но не ушел.
Я повернулась и поймала на себе его взгляд — немного растерянный и задумчивый. По-настоящему глубокий, потому что Антон не сразу понял, что я смотрю на него. А когда понял, то опустил голову. Протянув руку, подвинул к себе мой лист с вопросами, прочитал последние два, над которыми я сидела какое-то время, и стал в конце своего конспекта набрасывать ответ.
— Здесь речь идет о семилетней войне между Англией и Францией тысяча семьсот пятьдесят шестого года, — шепнул он, уже не глядя на меня. — Самое крупное вооруженное противостояние восемнадцатого века.
— В ней принимали участие Филиппины? — я заглянула в конспект.
— Не только. Северная Америка, Индия и страны Карибского бассейна. В 1757 году в нее так же вступила и Российская империя — вот здесь по датам.
— Кто победил?
— Считается, что война закончилась в результате полного истощения сил воюющих сторон. Но больше всего убитыми потеряла Пруссия — четыреста тысяч человек. Англия лишилась около двадцати тысяч солдат, Российская империя — почти ста сорока тысяч, а французы и того больше. Напиши, что война окончилась победой англо-прусской коалиции. Что Франция лишилась почти всех своих колоний, а Великобритания напротив приобрела статус доминирующей колониальной державы. — Кудряшка вырвал лист из своего конспекта и подвинул его ко мне. — Вот, держи. А я пока напишу, что именно изменила эпоха реформации в Европе — у тебя здесь неполный ответ. И не улыбайся так широко, Корсак, до конца пары осталось десять минут.
М-да, не мудрено, что Клюквиной так хотелось сидеть с Морозовым, мне вот тоже очень нравится!
— Спасибо, Ромашка! А давай отменим мое условие в договоре, а? Так хочется тебя укусить нежно!
— Нет.
— Но ты подумаешь над этим?
Антон придвинул к себе конспект и стал писать в нем ответ.
— Корсак, ты всегда такая невозможная? Лучше сосредоточься и закончи работу!
Когда мы с Антоном после звонка об окончании пары выходили из аудитории, я заметила в коридоре у окна Трущобина. Родион вышел первым и сейчас стоял, оглядывался по сторонам, и странно смотрел на меня, закрыв один глаз — словно недобитый шпион, рискующий провалить явку. Увидев, что я прохожу мимо, он задергал веком, изображая нервный тик.
Это было что-то новое, и я остановилась напротив одногруппника, озадаченно вскинув бровь.
— Трущобин, с тобой все в порядке? — спросила. — Ты давно проверялся у врача?
С глазом тут же все нормализовалось.
— Да, а что? — удивился парень. — Разве нужна справка?
Я окинула его критичным взглядом.
— Ну, глядя на тебя — желательно.
— Будет! А от кого?
Или Родик шутил так искусно, или я не могла словить волну его юмора.
— От невролога и психиатра! — раздраженно ответила, собираясь уйти, но парень уже шагнул навстречу, прикрыв рот ладонью.
— А от уролога не нужна? — спросил заговорщицким шепотом. — Ну, я на всякий случай интересуюсь, чтобы сразу всех врачей пройти.
Я не выдержала.
— Тогда уже и к проктологу загляни, гланды проверить!
— Что? — возмутился парень, забыв об игре в конспирацию. — Это без меня! Я в извращениях не участвую!.. Эй, Агнешка, я же серьезно!
— А придется!
Я сверкнула глазами, отвернулась и простучала по паркету каблуками к Морозову — Антон не ушел, он остался ждать, и это приятно удивило. Едва взглянув на Кудряшку, я тут же забыла о Трущобине.
— Морозов, пойдем в буфет, а? Кофе хочу ужасно! Утром не позавтракала.
Перерыв был коротким, всего двадцать минут, после чего нам с Антоном предстояло расстаться — у каждого были свои занятия. А так не хотелось.
— Хорошо, идем, — Антон забросил рюкзак на плечо, сунул руки в карманы джинсов и зашагал рядом. Придержал передо мной двери, когда мы выходили в небольшой холл.
— Какой ты сговорчивый сегодня, — я оглянулась с улыбкой, — а на спине покатаешь?
— В другой раз.
— Смотри, Кудряшка, я ведь запомню!
Антон не отреагировал, когда на лестнице кто-то из парней-выпускников, заметив нас, перебросился с друзьями фразами:
— И что она в нем нашла? С какого он курса?
— Забей. Я все равно не верю, что у них это надолго. Это же Корсак! Привет, солнце!
— Исчезни, Локи!
Мне было все равно. Я ни у кого не собиралась спрашивать разрешения. Покосилась на Морозова, но он остался спокоен, и настроение поднялось. Оно могло быть еще лучше, если бы по пути в кафе еще у двух кретинов не случился глазной тик, и они так явно не лезли со своей «проблемой» под ноги.
Мы вошли в кафешку и расположились за столиком. Оставив свой рюкзак на стуле, Антон принес нам две чашки кофе и пиццу для меня. Время бежало быстро, студентов прибавлялось, любопытные таращились на нас, а мне не терпелось посидеть со «своим» парнем и поговорить.
Как хорошо, что столики в студенческой кафешке стояли маленькие и можно было касаться друг друга коленями — что я и сделала, мгновенно вогнав Кудряшку в краску. Оказывается, не так уж и легко давалось Антону видимое спокойствие. Однако он не отодвинулся, хотя и напрягся.
Я разорвала стик с сахаром и высыпала в стаканчик с горячим напитком. Взяла деревянную шпажку, чтобы размешать.
— Морозов, я обожаю, когда ты смущаешься, но пора бы ко мне привыкнуть. Ты меня уже целовал, помнишь? И, кажется, тебе понравилось.
Морозов проделал со своим стиком то же самое. Сказал хмуро:
— Тебе кажется, Корсак.
— Почему же ты на меня не смотришь?
— Вот сейчас высыплю сахар и посмотрю.
Я сидела, смотрела на своего ботаника и совершенно по-глупому улыбалась. И плевать, если кто-нибудь это видел. Сейчас самое интересное происходило под столом, в том месте, где наши колени соприкасались, но вряд ли такой пустяк мог впечатлить кого-то еще, кроме нас.
Наконец Антон взял в руки стаканчик, поднял голову и отпил кофе. Я как раз откусывала кусок от пиццы, когда он сглотнул и сжал рот в уже знакомом мне упрямом протесте.