— Я не знаю, как вы — Корсаки, — сказала, и мой взгляд невозмутимо скользнул на часы, — но уверена, что Морозовы — очень даже постоянны.
— Ого! — папа удивился и, отставив кофе, расхохотался. — Ну ты хватила, Огонёк! Антон хоть в курсе?
Я тоже улыбалась. День начинался замечательно!
— Нет пока. Но мечтать ведь — не преступление! Думаю, года два мы с этим еще подождем. Но не дольше!
Я быстро допила кофе и вернула отцу поцелуй в щеку. Услышала серьезное, когда он задержал меня возле себя:
— Надеюсь, моя красавица, ты не обманываешься в ожидании. Прости, но я все равно не могу воспринимать твои слова всерьез. А насчет съемок — подумай над тем, чтобы попробовать. Вы двое мне определенно нравитесь.
Пришлось поцеловать отца еще раз.
— Ты не исправим, Вацлав Брониславович! Я тебя люблю, но философствуй и мечтай без меня, ладно? А мне пора собираться. Меня Антон ждет!
Вернувшись к себе в комнату, приняла душ, а после — выгладила волосы. Я и сама любила, когда они — густые и тяжелые — были мне послушны, поэтому постаралась довести их до идеала. Подкрасила глаза и губы.
Отсутствием загара я никогда не страдала, и в это утро надела молочно-белое платье-футляр — короткое, с открытыми плечами, и летние мокасины. Серьги надевать не стала. Выбрала лишь тонкие серебряные кольца-браслеты на руку, и добавила легкие духи. Уставилась на себя в зеркало, улыбаясь.
Я ничего не могла с собой поделать, мне ужасно хотелось сразить Кудряшку наповал! Быть для него самой лучшей! Заобнимать и зацеловать парня до обморока, но я чувствовала, что легко не будет.
Кажется, так тщательно я не собиралась ни на одно свидание.
Когда без двух минут десять я подъехала к дому Антона, он уже ждал меня на улице. Стоял неподалеку от подъезда, у выхода со двора, в темной футболке, джинсах, с накинутым на плечо знакомым рюкзаком, и я еще раз убедилась, что мы с ним похожи в своей любви к пунктуальности.
Остановив «Ауди» прямо перед парнем, я наклонилась и распахнула для него дверь.
— Привет, Морозко! — сказала, широко улыбаясь. — Садись! Здесь нельзя долго стоять!
Морозов шагнул к машине и уставился на меня. Моргнул медленно.
Сегодня он был без очков, но я знала, что видит он вполне хорошо и без них, чтобы заметить мои старания.
Коротко взглянув в зеркало заднего вида, я не стала его торопить. Улыбалась тонко, и сама в ответ рассматривая самого красивого для меня на свете блондина. Радуясь про себя, что ничего не изменилось. Не остыло ни в душе, ни в сердце. Напротив, воспоминание о наших поцелуях вблизи от парня только обожгло грудь жарче.
Ну вот, похоже, что не только меня обожгло — гладковыбритые скулы Антона порозовели. Он с трудом разорвал взгляд и наконец-то сел в машину. Захлопнув дверь, опустил рюкзак у ног.
— Привет, Корсак, — сказал, вдохнув воздух так, словно это стоило ему усилий. — Ты… очень хорошо выглядишь.
Он посмотрел прямо перед собой, затем в боковое окно… и вновь взглянул на меня. Сгреб пальцами джинсы на коленях.
— Морозов, все хорошо? — спросила я, ощутив в нем напряжение.
Антон пожал плечами. Задал вопрос в ответ:
— Не знаю. Это ты мне скажи — все хорошо?
Я не видела причин для огорчения и проблем между нами. Удивившись, ответила, как чувствовала.
— Да, все отлично! Ты со мной, и я рада. Если поцелуешь, обрадуюсь еще больше. И пристегнись, пожалуйста, иногда эта малышка летает!
Если честно — поцелуя не ожидала, несмотря на слова. Мне просто нравилось Антона провоцировать, пробираться под его броню. Но он внезапно наклонился и притянул меня к себе рукой за затылок. Коснулся губ коротко и невесомо. Почти сразу же отстранившись, отпустил, не дав мне ответить. Щелкнул у бедра защелкой ремня безопасности.
— Привет еще раз, Корсак. Поехали! — сказал на выдохе. — Ты права, здесь и правда нельзя стоять.
Это и близко не было похоже на наш последний поцелуй, когда горели губы и подкашивались ноги, но точно лучше, чем ничего. Я удивленно хмыкнула, развернула машину и выехала со двора, решив позже разобраться, что же гложет Кудряшку.
Один раз взглянув на мои ноги, он теперь усиленно держал взгляд перед собой, привычно сжав губы в твердую линию.
— Как… как съездила? — вдруг спросил.
— Ничего. Вышло неожиданно, но все обошлось, — максимально сократила ответ. — Я не хочу говорить о поездке, Морозко. В детстве я считала, что, если забыть о неприятных вещах, то они исчезнут сами по себе. Сейчас понимаю, что все не так, а жаль. Если коротко — было хлопотно, и мне никак не удавалось выспаться.
— Ты одна ездила?
— Нет, не одна, — я снова взглянула на парня и усмехнулась. — А ты что же, ревнуешь?
Антон озадаченно нахмурился и на секунду опустил голову. Сказал неопределенно — то ли всерьез, а то ли пошутив:
— Может быть.
— Морозов, я хочу предупредить…
Мы выехали на проспект и помчались к выезду из города.
— О чем?
— В отеле вместе с нами будут мои знакомые. Не обращай внимания, если они станут вести себя, как идиоты, ладно? Если бы два месяца назад я знала, что у меня будешь ты, — неожиданно призналась, — я бы выбрала тебя. Помни, что ты им ничего не должен.
Теперь усмехнулся Морозов. Невесело.
— Хочешь предупредить, что меня вряд ли примет твоя компания? — своеобразно догадался. — Стесняешься? Так я это и сам знаю.
— Дурак. Это я так хочу, чтобы тебе понравилось, — мягко возразила. — Вот и всё. До мнения остальных мне дела нет.
Глава 49
Но сегодня в голове Морозова витали странные мысли и складывались странные следственные цепочки, потому что он вновь спросил:
— А если бы сейчас ты была не со мной, поехала бы к друзьям… с другим?
Я в изумлении взглянула на парня.
— Что на тебя нашло, Морозов? Еще чуть-чуть и зарычишь, как Отелло. Я ведь с тобой.
— Да. Просто понять хочу и не могу.
Он не задал вопрос «Почему?», но о чем думал — догадаться было не трудно. Однако мне об этом думать совершенно не хотелось. Я никогда в жизни ни перед кем не оправдывалась, не играла и не старалась казаться иной. Я лучше других знала о своих ошибках.
Впившись пальцами в руль «Ауди», нажала на газ.
— Нет, не поехала бы. Такой ответ устроит? Если не с тобой, значит, ни с кем. Или за неделю ты решил, что я недостаточно для тебя хороша, Кудряшка?
Мне все-таки удалось смутить Антона, зато теперь он вновь смотрел на меня.
— Я такого не говорил, — твердо ответил. — Ты знаешь, что это не так.
Я кивнула и вернула на лицо улыбку.
— Тогда в будущем лучше обойдемся без подобных вопросов, ладно? Я уже сказала, что ты можешь мне доверять. Давай попробуем двигаться дальше.
Мы проехали молча несколько километров, прежде чем я договорила:
— Речь не о понимании, Морозов. Ты не хочешь верить — в этом причина сомнений. И если я тебе сейчас прямо отвечу, почему ты — это ничего не изменит. Пока не захочешь, ты меня не услышишь, как не слышал до нашей последней встречи. Но я умею ждать. И сегодня я уже на целую неделю к тебе ближе!
Дорогой ривер-отель «Butterfly» располагался на широком берегу реки и занимал довольно большую огражденную территорию, окруженную лесом, на которой расположились теннисные корты, бассейн, мини-поле для гольфа, ресторан, лодочный причал, парковка и само трехэтажное здание отеля — узкое и длинное, в форме ломанной буквы «С».
Номеров в отеле было немало, но даже их не хватило бы, чтобы вместись всех желающих приехать на рок-фестиваль (да и не всем эти номера были по карману), поэтому сразу за территорией отеля съехавшийся на мероприятие народ разбил большой палаточный городок — кто-то расположился на берегу, а кто-то углубился в лес.
Когда мы с Антоном подъехали к «Butterfly», здесь уже было довольно оживленно.
Миновав в веренице машин пропускные ворота, я въехала на стоянку и припарковала «Ауди» неподалеку от зоны летнего кафе. До заезда в номер еще оставалось время и не имело смысла торопиться на ресепшн. Я предложила Морозову взять по стаканчику кофе и прогуляться по территории — он согласился.
Дорожка от кафе вела узкая, выложенная из декоративного камня, она петляла между полянками зеленого газона и аккуратно подстриженного можжевельника, и я с удовольствием направилась по ней, ощущая на себе пристальный взгляд парня. В кафе Антон расплатился за напитки сам и пусть пытался казаться спокойным, но этот взгляд просто обжигал лопатки, заставляя кровь в моих венах плавится и бежать быстрее.
Обернувшись, я пошла спиной вперед, широко улыбаясь Морозко. Стройный, кареглазый, с волнистыми прядями светлых волос, свернувшихся на концах в кудряшки, парень выглядел ужасно милым и симпатичным. И смотрел только на меня.
— Ну, скажи уже, Морозов! — не выдержала. — Я ведь знаю! Что же ты у меня такой молчун!
Он мог сколько угодно скрывать, что скучал, но все говорили его глаза. И если при встрече ему удалось спрятать чувства за напряжением, то сейчас, когда он никого вокруг не видел, стало ясно: не только мне эта неделя показалась бесконечной.
Мы никуда не спешили, светило солнце, и я дала себе слово окончательно добраться к сердцу Антона. Потому что мое сердце, вблизи от него, просто пело!
Мне показалось, или на губах парня мелькнул намек на улыбку? Он больше не смотрел на меня растерянно и смущенно. Он шел за мной и сам этого хотел.
— Ладно, так и быть, Корсак, — сказал, смягчая взгляд теплых глаз. — Слушай!
— Да-а? — я поправила у виска волосы и облизнула губы, заставив его сглотнуть. Определённо мне нравилось, как начались выходные.
— Ты упрямая, избалованная, и совершенно не считающаяся с личным пространством других людей девчонка.
Я повела плечами.
— Не совсем то, что я ожидала услышать, но… Согласна. Когда дело касается тебя, у меня напрочь отключаются тормоза и пропадает терпение.
— Настырная и докучливая.